Даже несколько из них, если они не будут мошенничать. С почти полной кружкой эля, зажатой в его руке, он нашел клочек тени, из которого мог видеть не только безнадежные потуги Руари, но и большую часть всей деревни. Старейшины Бегунов Пустыни, с пронзительным взглядом глаз и выдубленными ветром лицами, собрались около центрального колодца. Акашия, Йохан и еще несколько других, включая нескольких человек, которые, как Павек знал, были фермерами, а не друидами, появились с подносами, на которых были самые изысканные фрукты Квирайта.
Подношение было принято и, вслед за Акашией, вождь племени отправился к домику Телами. Павек решил подойти ближе. Воспоминание о том, как Рокка сыпет золотые монеты в мешочек из-под соли в здании таможни, проскользнуло перед его мысленным взглядом. Он спросил себя, какие товары Бегуны Луны могли предложить за золото. Они выглядели настоящими кочевниками, которые странствуют по всем Пустым Землям, а не только в окрестностях одного города-государства. Такой тип эльфов — по правде говоря — заставлял темпларов Урика сильно нервничать, когда их флаги появлялись на эльфийском рынке, где они продавали как свое знание об окружающем мире, так и обыкновенную контробанду.
Потом он добавил мысль об угрозе Экриссара распространить Лаг на все остальные города-государства, и подошел еще ближе к домику, только для того, чтобы наткнуться на эльфийку, вооруженную копьем с металлическом наконечником, длиной по меньшей мере в половину ее роста.
— Ты новичок здесь, — сказала она, суживая глаза и превращая утверждение в оскорбление.
У эльфов был острый глаз и отличная памать. Павек на стал отвечать на оскорбление. Или пытаться обойти ее. Вместо этого он вернулся на край деревни, где объявились и юные эльфы вместе с Руари, которые состязались теперь в метании копья и соревнованиях по акробатике, по ходу которых двое юношей наклонялись до земли до тех пор, пока один не касался земли коленом, а другой в этот момент должен был запрыгнуть ему на плечи. И опять, как всегда, Руари проиграл, пытаясь прыгнуть в тот момент, когда должен был нагнуться.
У всех есть определенная слепота к чему-нибудь, мертвая точка. Безнадежные потуги Руари стать эльфом ослепляли его и он не мог показать даже того, что умел. Когда он поднимал руку вверх, находясь на коленях и хватал за лодышку эльфа, когда тот прыгал ему на плечи, он ухитрялся еще ударить или зацепить того эльфа, который не собирался ни прыгать ни бегать.
У полуэльфа была сила, а история с ядом кивита продемонстрировала, что природа наделила его и изрядной толикой коварства. Но если бы на эти соревнования принимали ставки, Павек поставил бы все свои денежки на то, что если Руари будет продолжать прыгать и падать, пока все его лицо не будет в кровавых царапинах. Он уже видел такое во время упражнений в полях, когда некоторые темплары отлично умели сражаться и защищаться самым экзотическим оружием и самыми странными стилями, зато не знали самые простые вещи, которые и помогают оставаться в живых.
Иногда люди интересуются только тем, чего у них нет: кричащий обсидиановый меч вместо надежной, усыпаной осколками кремня дубины. Или грациозными, акробатическими прыжками вместо простых захватов ног и переворотов.
Или учением друидов вместо чего-нибудь более протого, к чему он лучше приспособлен?
Йохан был сейчас в доме Телами, участвовал в собрании вождей, принимал решения. И некоторые фермеры, тоже. Мужчина может быть здесь важной персоной, даже если он не друид. Если бы он хотел быть важной персоной. Но Павек хотел изучить волшебство друидов.
Был ли он в архивах темпларов, или в роще друидов, он хотел изучать магию, для этого он жил, этому был готов посвятить всю свою жизнь. Он может отказаться от чего угодно, если надо, но только не от этого. Он запомнил все эти свитки с их пятнами и чернильными пометками. Когда Телами сказала ему: «Ищи стража», он нашел его и теперь не отпустит. Он будет настоящим мастером магии, все это увидят.
Точно также, как Руари играет в эльфийские игры.
Игры, в которых Руари не выиграет никогда.
Магия, в которой он никогда не будет мастером.
Павек уставился в свою кружку с элем, говоря себе, что это пиво наверно вроде броя и заводит пьяного человека в самые потайные уголки его сознания, места, куда он никогда добровольно не пойдет трезвым, или даже выпив что-нибудь более почтенное. Не имеет значения, что у этих тяжело-работающих фермеров сейчас были красные, счастливые лица, что уже открыли второй бочонок и общее веселье распространялось все шире и шире. Для него самого этот медовый эль был ничем не лучше броя, и он вылил остатки из своего стакана на корни ближайшего дерева.
Тоже подношение, для стража. Мольба, чтобы он не стал таким же идиотом, как этот червяк-полудурок Руари, который как раз прыгал опять, и с идиотским ржанием растянулся на земле, ободрав ноги и руки.
Если медовый эль действительно как брой, через несколько часов он избавится от меланхолии. Он подождет, пока его голова не станет ясной, пока между его ушей не забродят другие мысли. Звуки Квирайта, от неясного гула продавцом и покупателей, до хныканья Руари и отдаленного шума ревущих канков, убаюкали, укачали его и он провалился в приятную пустоту.
* * *
— Павек? Павек — тебе плохо?
Нет, все в порядке, подумал он, но мысль потерялась в темноте, пока бежала от сознания до кончика языка. Небо было ярко красное, когда он открыл глаза, и наполнено круглыми переливающимися зелеными сферами, размерами с заходящее солнце. Это Акашия склонилась над ним, ее голос был полон женской заботы, и именно ее лицо вырвало его из мятущегося хаоса его видений. Он проспал весь день.
— Должно быть уснул.
Силуэт кивнул. — Тебе повезло, что ты не ослеп, пока ты спал, а солнце било тебе в лицо. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Мы все беспокоились. Никто не знал, куда ты ушел.
Руари видел его, Павек был уверен в этом, но у Руари были свои причины не говорить им об этом. Будем считать, что червяк сам с трудом пережил этот полдень. Кусты, где он регулярно терпел поражения, были пусты, а воздух был тяжелый, плотный и в нем висел запах того, что могло быть только торжественным ужином.
Сон и медовый эль хорошо повлияли на него. В животе ощущался настоящий задоровый голод, и в первый раз с того времени, как Руари отравил его, он не ощущал во рту запаха мускуса кивита.
— Я крепок и бодр. Было нечем заняться, вот я и уснул. Темплары часто так делают, что б ты знала. Это часть нашей тренировки. Это предохраняет нас от убийства друг друга, когда нет никакой простонародной сволочи, на которую можно отвлечься.
Его глаза мало-помалу привыкли к солнечному свету. Он увидел, как Акашия встает на ноги, ее брови были недоверчено подняты над глазами, а губы скривились в иронической улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Подношение было принято и, вслед за Акашией, вождь племени отправился к домику Телами. Павек решил подойти ближе. Воспоминание о том, как Рокка сыпет золотые монеты в мешочек из-под соли в здании таможни, проскользнуло перед его мысленным взглядом. Он спросил себя, какие товары Бегуны Луны могли предложить за золото. Они выглядели настоящими кочевниками, которые странствуют по всем Пустым Землям, а не только в окрестностях одного города-государства. Такой тип эльфов — по правде говоря — заставлял темпларов Урика сильно нервничать, когда их флаги появлялись на эльфийском рынке, где они продавали как свое знание об окружающем мире, так и обыкновенную контробанду.
Потом он добавил мысль об угрозе Экриссара распространить Лаг на все остальные города-государства, и подошел еще ближе к домику, только для того, чтобы наткнуться на эльфийку, вооруженную копьем с металлическом наконечником, длиной по меньшей мере в половину ее роста.
— Ты новичок здесь, — сказала она, суживая глаза и превращая утверждение в оскорбление.
У эльфов был острый глаз и отличная памать. Павек на стал отвечать на оскорбление. Или пытаться обойти ее. Вместо этого он вернулся на край деревни, где объявились и юные эльфы вместе с Руари, которые состязались теперь в метании копья и соревнованиях по акробатике, по ходу которых двое юношей наклонялись до земли до тех пор, пока один не касался земли коленом, а другой в этот момент должен был запрыгнуть ему на плечи. И опять, как всегда, Руари проиграл, пытаясь прыгнуть в тот момент, когда должен был нагнуться.
У всех есть определенная слепота к чему-нибудь, мертвая точка. Безнадежные потуги Руари стать эльфом ослепляли его и он не мог показать даже того, что умел. Когда он поднимал руку вверх, находясь на коленях и хватал за лодышку эльфа, когда тот прыгал ему на плечи, он ухитрялся еще ударить или зацепить того эльфа, который не собирался ни прыгать ни бегать.
У полуэльфа была сила, а история с ядом кивита продемонстрировала, что природа наделила его и изрядной толикой коварства. Но если бы на эти соревнования принимали ставки, Павек поставил бы все свои денежки на то, что если Руари будет продолжать прыгать и падать, пока все его лицо не будет в кровавых царапинах. Он уже видел такое во время упражнений в полях, когда некоторые темплары отлично умели сражаться и защищаться самым экзотическим оружием и самыми странными стилями, зато не знали самые простые вещи, которые и помогают оставаться в живых.
Иногда люди интересуются только тем, чего у них нет: кричащий обсидиановый меч вместо надежной, усыпаной осколками кремня дубины. Или грациозными, акробатическими прыжками вместо простых захватов ног и переворотов.
Или учением друидов вместо чего-нибудь более протого, к чему он лучше приспособлен?
Йохан был сейчас в доме Телами, участвовал в собрании вождей, принимал решения. И некоторые фермеры, тоже. Мужчина может быть здесь важной персоной, даже если он не друид. Если бы он хотел быть важной персоной. Но Павек хотел изучить волшебство друидов.
Был ли он в архивах темпларов, или в роще друидов, он хотел изучать магию, для этого он жил, этому был готов посвятить всю свою жизнь. Он может отказаться от чего угодно, если надо, но только не от этого. Он запомнил все эти свитки с их пятнами и чернильными пометками. Когда Телами сказала ему: «Ищи стража», он нашел его и теперь не отпустит. Он будет настоящим мастером магии, все это увидят.
Точно также, как Руари играет в эльфийские игры.
Игры, в которых Руари не выиграет никогда.
Магия, в которой он никогда не будет мастером.
Павек уставился в свою кружку с элем, говоря себе, что это пиво наверно вроде броя и заводит пьяного человека в самые потайные уголки его сознания, места, куда он никогда добровольно не пойдет трезвым, или даже выпив что-нибудь более почтенное. Не имеет значения, что у этих тяжело-работающих фермеров сейчас были красные, счастливые лица, что уже открыли второй бочонок и общее веселье распространялось все шире и шире. Для него самого этот медовый эль был ничем не лучше броя, и он вылил остатки из своего стакана на корни ближайшего дерева.
Тоже подношение, для стража. Мольба, чтобы он не стал таким же идиотом, как этот червяк-полудурок Руари, который как раз прыгал опять, и с идиотским ржанием растянулся на земле, ободрав ноги и руки.
Если медовый эль действительно как брой, через несколько часов он избавится от меланхолии. Он подождет, пока его голова не станет ясной, пока между его ушей не забродят другие мысли. Звуки Квирайта, от неясного гула продавцом и покупателей, до хныканья Руари и отдаленного шума ревущих канков, убаюкали, укачали его и он провалился в приятную пустоту.
* * *
— Павек? Павек — тебе плохо?
Нет, все в порядке, подумал он, но мысль потерялась в темноте, пока бежала от сознания до кончика языка. Небо было ярко красное, когда он открыл глаза, и наполнено круглыми переливающимися зелеными сферами, размерами с заходящее солнце. Это Акашия склонилась над ним, ее голос был полон женской заботы, и именно ее лицо вырвало его из мятущегося хаоса его видений. Он проспал весь день.
— Должно быть уснул.
Силуэт кивнул. — Тебе повезло, что ты не ослеп, пока ты спал, а солнце било тебе в лицо. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Мы все беспокоились. Никто не знал, куда ты ушел.
Руари видел его, Павек был уверен в этом, но у Руари были свои причины не говорить им об этом. Будем считать, что червяк сам с трудом пережил этот полдень. Кусты, где он регулярно терпел поражения, были пусты, а воздух был тяжелый, плотный и в нем висел запах того, что могло быть только торжественным ужином.
Сон и медовый эль хорошо повлияли на него. В животе ощущался настоящий задоровый голод, и в первый раз с того времени, как Руари отравил его, он не ощущал во рту запаха мускуса кивита.
— Я крепок и бодр. Было нечем заняться, вот я и уснул. Темплары часто так делают, что б ты знала. Это часть нашей тренировки. Это предохраняет нас от убийства друг друга, когда нет никакой простонародной сволочи, на которую можно отвлечься.
Его глаза мало-помалу привыкли к солнечному свету. Он увидел, как Акашия встает на ноги, ее брови были недоверчено подняты над глазами, а губы скривились в иронической улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96