- Куда? - спросила Лжедмитриевна.
- На танцы. Да вы не бойтесь. У нас и диски есть и записи на уровне.
- А зачем?
- Что зачем?
- Танцевать.
К такому вопросу рядовой тракторист нашей планеты был неподготовлен.
- Не понял.
- Я спрашиваю: зачем вообще танцевать? Вот вы, например, зачем танцуете?
- Во дает! - сказал ассистент.
- Странный вопрос... - сказал тракторист, но задумался. - Для веселья. Все так делают. У нас даже старухи танцуют. У них, правда, свои танцы... А вы что, не танцуете?
- Нет, - честно призналась Лжедмитриевна. - Но вы не ответили на вопрос. Вы приглашаете меня на танцы. Какой в этом смысл? Что изменится от того, что мы будем двигаться под музыку вдвоем?
- Двигаться! - с восторгом сказал ассистент.
Тракторист был слегка ошарашен. Конечно, он прекрасно знал, что может выйти из того, когда двое "двигаются" под музыку, да еще не один вечер, да еще если с такой симпатичной девочкой, как эта. В свои двадцать три года, отслужив в армии, кое-что повидав, он встречал еще и не таких шизиков. Но его смутила серьезность Лжедмитриевны. В словах ее не чувствовалось скрытой насмешки, она, кажется, и в самом деле хотела узнать.
- Ты учительница? - спросил тракторист.
- Нет.
Алексей Палыч не понял, продолжает ли Лжедмитриевна какой-то свой эксперимент, или ей на самом деле захотелось выяснить смысл танцевального обряда, но тракторист был ему симпатичен, и он решил вмешаться.
- Вы не сердитесь, товарищи, - сказал он, - но Елена Дмитриевна руководитель группы. Она не имеет права оставлять ребят одних.
- Елена Дмитриевна! - сказал ассистент с непонятным воодушевлением.
Тракторист внезапно посуровел. Все признаки расположения к приезжим исчезли с его лица.
- Извините, - сказал он и, упрямо наклонив голову, быстро двинулся прочь.
- Вы не могли бы задать ему вопроса полегче? - спросил Алексей Палыч. - Парень вас выручил... На танцы можно не ходить, но... Или вы продолжаете какие-то незапланированные эксперименты?
- Нет, - сказала Лжедмитриевна. - Мне было самой интересно. Вот эти самые танцы... они не имеют логической основы... У нас их не могут понять. Но я спрашивала не для нас, а для себя лично. Вы знаете, Алексей Палыч, мне хотелось пойти на танцы. Просто иначе спрашивать я не умею. Но мне кажется, что я "заразилась".
- Вы плохо себя чувствуете?
- Чувствую я себя как раз хорошо.
- Чем же вы заболели?
- Я не заболела. Помните, я вам говорила, что некоторые наши исследователи, пожив у вас... как бы вам сказать... становятся похожими на ваших людей. Начинают думать самостоятельно, приобретают эмоции - заражаются. Как исследователи они сразу теряют ценность. Вот и я - тоже...
- Когда вы это почувствовали?
- Примерно тогда, когда утопила рюкзак.
- Прекрасно, - сказал Алексей Палыч. - Значит, теперь мы думаем одинаково. Поход прекращается окончательно и бесповоротно. Так?
- Да, - согласилась Лжедмитриевна, - но я пока не знаю как...
- А я знаю, - сказал Алексей Палыч.
КАТАСТРОФА
Алексей Палыч проснулся часов в восемь. Ребята еще спали. Наверное, и во сне они все еще продолжали идти: кое-кто за ночь успел развернуться на сто восемьдесят. Лжедмитриевна спала на боку, положив локоть под голову. Алексею Палычу показалось, что сегодня она выглядит совсем по-земному. Возможно, так виделось ему из-за вчерашнего разговора, но с этого момента имя "Лжедмитриевна" заменилось в его мыслях именем "Лена".
Алексей Палыч подошел к ней и потрогал за плечо.
- Будите ребят.
Лена поднялась, протерла глаза, скомандовала подъем и приказала идти умываться. Ребята, отдохнувшие и повеселевшие, побежали к колодцу. Алексей Палыч вздохнул. Взгляд его отыскал в углу ведро, накрытое марлей. На столе в большой чашке высилась куча вареной картошки и стояла солонка. Минут десять - пятнадцать можно было еще потянуть, чтобы не портить ребятам завтрак.
Весело переговариваясь, ребята чистили сваренную в мундирах картошку, запивали ее молоком и обсуждали, чего и сколько нужно купить в магазине. Алексей Палыч завтракать не стал. Ему казалось, что сидеть вместе со всеми и притворяться "своим" было бы пределом свинства.
Когда же все поели и Валентина вынесла несколько картошин и мисочку молока Венику, охранявшему их ночью, Алексей Палыч понял, что тянуть дальше нельзя. Он не знал, как начать разговор, но ему помогла Валентина. Она спросила:
- Алексей Палыч, когда открывается магазин?
- Магазин открывается в десять, - Алексей Палыч откашлялся. - Но купить мы ничего не сможем: я потерял деньги.
В наступившей тишине стало слышно, как поет заблудившийся в бараке комар. Алексей Палыч почувствовал, что краснеет, - ему было от чего краснеть. Борис мельком глянул на Алексея Палыча и отвернулся: он знал, что его учитель человек аккуратный. Но также он знал, что учитель его человек честный.
Молчание становилось невыносимым. Алексей Палыч легче перенес бы взрыв возмущения. Но все молчали. Только Шурик икнул - не то удивленно, не то сочувственно.
- Но вы платили вчера в столовой... - произнес наконец Гена.
- У меня были свои. Лучше бы я их потерял.
- Конечно лучше, - сказал Шурик, который прекрасно помнил слова Алексея Палыча о "недостойном поведении".
- Заткнись! - заорал Стасик.
И Алексей Палыч понял, что кричат в данном случае не на Шурика.
- Я, конечно, все возвращу... - холодея от собственного нахальства, сказал Алексей Палыч. - Но сейчас у меня просто нет. Вот...
Алексей Палыч вынул из правого внутреннего кармана бумажник, выложил на стол паспорт, фотографию внука, рецепт на лекарство для жены и несколько бумажных купюр. В то же время левая часть его груди явственно ощущала давление левого кармана, где лежал плотный конверт с общественными деньгами. В том, что обыскивать его не будут, Алексей Палыч был абсолютно уверен.
- Вы нигде их не доставали?
- Нет, - охотно ответил Алексей Палыч, ибо сейчас он говорил чистейшую правду.
- Может, выронили, когда на тракторе ездили?
- Вчера вечером к нам заходил тракторист. Я у него спрашивал, солгал Алексей Палыч: он не хотел, чтобы к парню прилипла даже крупица подозрения.
- У кого есть какие деньги? - спросил Стасик.
Ребята зашарили по карманам, начали выкладывать всякую мелочь. Шурик выложил целых три рубля. Стасик молча отодвинул их в сторону и пересчитал остальные. Даже с деньгами Алексея Палыча выходила весьма смехотворная сумма.
Именно в этот момент Алексей Палыч с трудом преодолел пик искушения: ему захотелось сунуть руку в карман, выложить деньги и сказать, что он пошутил; сдержался он с большим трудом. В мимолетном взгляде Бориса ему снова почудился какой-то укор. Но уж Борис-то должен был понимать...
- Значит, все, - сказал Стасик.
И ни слова упрека...
- Я пойду, попробую поискать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51