Неуместная эта шуточка еще отольется двоим заговорщикам, ибо неясное, крошечное подозрение зародилось в голове Ефросиньи Дмитриевны. Что за подозрение, она не знала сама. Просто возникла и связалась в уме цепочка: Борис - кабинет - Алексей Палыч - пожарный инспектор.
После условного стука дверь в подвал отворилась, и Борис увидел растерянного Алексея Палыча, который молча посторонился, пропуская Бориса.
Лаборатория выглядела так, будто в ней повеселилась парочка обезьян. На столе и под столом валялись перепутанные провода. Из приборов на столе была сложена башня, грозившая вот-вот развалиться; инструменты, раньше аккуратно развешанные над верстаком, теперь были разбросаны по полу; даже шкаф был сдвинут со своего места.
Но все это было не главной новостью.
Возле стола стоял мальчик лет восьми, почти ровесник Сереги. Он был закутан в одеяло, молча наматывал на палец кусок провода и изредка шмыгал носом. На лице его застыла обида.
- Опять вырос, - сокрушенно сказал Алексей Палыч.
- Ты зачем все это наделал? - сурово спросил Борис.
- Я играл.
- Разве приборы для игры?
- Мне Палыч уже говорил, - мальчик тяжело вздохнул. - Теперь ты говоришь. Я не знал...
- Мы тоже не знали, что ты вырастешь.
- Разве я вырос? - спросил мальчик.
- Ты что, смеешься?
- Разве нужно смеяться? - спросил мальчик.
- Перестань дурака валять!
- А ты не поздоровался. Мне Палыч говорил, что, когда приходишь, всегда нужно здороваться.
Борис мельком взглянул на учителя. Тот пожал плечами.
- Ну, привет, привет, - усмехнулся Борис. - Что еще скажешь?
- Привет, - дружелюбно сказал мальчик. - Ты только не говори так громко. Мне это почему-то неприятно.
- Почему-то? - иронически переспросил Борис.
- Да, - серьезно ответил мальчик. - Только я не знаю почему.
Алексей Палыч положил Борису на плечо руку.
- Боря, - сказал учитель, - ты все-таки с ним помягче. Ты не забывай, кто он.
- Алексей Палыч! - возмутился Борис. - Что ж, так всегда будет?! Он будет все ломать, а его - по головке? Если бы я столько наломал!..
- Ты и ломал, - сказал Алексей Палыч. - Пылесос, например.
- Правильно, - согласился Борис. - Но сколько мне было лет - и сколько ему.
- А сколько ему? - спросил Алексей Палыч.
- Сколько тебе лет? - спросил Борис.
- Не знаю. А сколько нужно?
Борис ничего не ответил, только вздохнул - усталым таким, родительским вздохом. Он был очень сердит в эту минуту. Ведь столько труда затрачено на лабораторию. Его личного труда и его выдумки. И тут появляется какой-то дурачок с какой-то дурацкой планеты и наводит свои порядки, вместо того чтобы подарить летающую тарелку или хотя бы лучевой пистолет. Правда, мальчишка не спорит и выглядит виноватым, но это почему-то злит еще больше. Не будь здесь Алексея Палыча, космический гость получил бы пару затрещин.
Воспользовавшись минуткой молчания, Алексей Палыч вытащил из портфеля булочки, сосиски и протянул их мальчику.
- На, поешь.
Мальчик взял одну булочку.
- Когда тебе что-то дают, нужно говорить "спасибо", - сказал Борис.
- Спасибо, - повторил мальчик и завертел булочку в руке, не зная, что с ней делать.
- Кусай, - сказал Алексей Палыч и щелкнул зубами, показывая, как нужно обращаться с булочкой.
Мальчик откусил кусочек, проглотил и положил булочку на стол.
- Не хочу.
- Ты что, вообще никогда не ешь? - спросил Борис.
- Я могу. Но я не хочу.
- Хочу, не хочу - это все на твоей планете осталось, - строго сказал Борис. - У нас нужно есть.
Мальчик, морщась, проглотил и булочки и сосиски. И лицо его, пока он ел, снова чем-то напомнило Борису брата Серегу, когда тот попадал в безвыходное положение.
- А теперь, - сказал Борис, - давай наводить порядок. Ты будешь все ставить на место, как было. Чего не понимаешь, спрашивай. Мы тебе поможем. Так, Алексей Палыч?
- Так, так... - согласился Алексей Палыч, глядя на Бориса внимательно, будто открыл в нем что-то новое. - Так, давай попробуем.
Пока лаборатория принимала нормальный вид, в ней ничего интересного не произошло.
Но в это время поблизости происходили другие события, от которых и в лаборатории скоро станет интересно.
Дело в том, что разведка Бориса оказалась точной только наполовину: пожарный инспектор на самом деле ушел из школы, но он собирался в нее вернуться.
Часа два он бродил по школе, осматривал распределительные щиты, проводку, выворачивал пробки и даже иногда зачем-то нюхал. Ничего опасного в пожарном смысле ему обнаружить не удалось. И никто не заподозрил, что в смысле этом наиболее опасным являлся сам инспектор.
Ибо в груди у него бушевал пожар.
Пожар этот разгорался постепенно в течение ночи. Накануне вечером инспектор закусывал селедкой и съел их четыре штуки.
Пожар не удалось потушить утром ни холодным молоком, ни кефиром.
Мучась от сжигавшего его внутреннего огня, инспектор ходил по школе. Даже огнетушители вызывали у него воспоминания о чем-то шипучем, прохладном, приятно освежающем горло. Наконец инспектору стало невмоготу бороться с внутренним пламенем. Так и не осмотрев подвал, инспектор устремился в столовую, решив вернуться попозже.
Пока инспектор глоток за глотком поливал пивом пылающий внутри костер, в лаборатории инструменты и приборы постепенно возвращались на свои места. Когда же он решительным шагом подошел к двери и подергал ее, то предпринимать что-либо было уже поздно.
- Кто там? - спросил Алексей Палыч.
- Инспектор...
Спрятаться в лаборатории было совершенно негде.
Спустившись на три ступени, инспектор увидел троих людей: двух ребят и одного взрослого, которого знал довольно давно.
- Ну, как тут у вас в нашем смысле? - спросил инспектор, протягивая Алексею Палычу руку.
- По-моему, все хорошо. Сам делал, в соответствии с наставлением, - почтительно сказал Алексей Палыч, кося глазами в угол, куда Борис успел затиснуть мальчишку.
- Ну, это мы посмотрим, хорошо или плохо. Силовой ввод есть?
- Вот, к станку.
Инспектор подтащил табуретку в угол.
- Ну-ка, мальчик, подвинься, - попросил он, отодвигая рукой пришельца.
Как ни старался Борис заслонить мальчишку, взгляд инспектора все же скользнул по невысокой фигурке, закутанной в одеяло. Только скользнул, не более.
Проверив ввод силового тока, инспектор занялся остальной проводкой. Он влезал на верстак, на стол, светил в темных местах своим фонариком.
Инспектор работал не спеша, добросовестно, не отвлекался, задавал вопросы только по делу, но, видно, какая-то посторонняя мысль сверлила его затылок. Какую-то ненормальность, желание что-то скрыть ощущал инспектор во всеобщем молчании... От инспектора почти всегда пытались что-то скрыть. Но ведь здесь проводка-то была в полном порядке!
Наконец инспектор нащупал эту мысль. Он развернулся на табуретке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55