– Но мы действительно думаем по-другому, уверяю тебя, – с жаром сказал Адриан.
– Избавь меня от своей ерунды, очень тебя прошу, – умоляющим голосом произнес лорд Манвилл. – Возвращайся в Оксфорд и получи степень, и уже тогда мы поговорим о том, что тебе делать в жизни.
– Есть только одно, что я хочу делать, – ответил Адриан.
– Я знаю, – сказал лорд Манвилл. – Но, несмотря на все твои аргументы, ты меня не убедил. Мне очень жаль, но ответ по-прежнему – нет.
– А что бы ты сделал, – медленно спросил Адриан, – если бы Люси и я сбежали? Убедить ее было бы нетрудно.
– Если бы оказался так глуп, – сказал лорд Манвилл, и теперь его голос был холоднее льда, – и сделал что-нибудь столь вопиющее и столь губительное для доброго имени молодой девушки, которую ты, по твоим словам, любишь, мне, право же, было бы очень стыдно за тебя. Но я думаю, что даже дочь священника, привыкшая в силу своего положения к жизни в стесненных обстоятельства, должна понять, что довольно трудно существовать на доход в ноль фунтов в год. А именно столько, Адриан, вы имели бы.
– Ты бы прекратил выплачивать мне содержание? – недоверчиво спросил Адриан.
– Тотчас же, – ответил лорд Манвилл. – И позволь мне добавить, что это не пустая угроза. В тот день, когда ты совершишь что-нибудь столь ужасное и достойное презрения – например, убедишь леди благородного происхождения сбежать с тобой, – ты перестанешь быть достойным моего внимания; фактически я вообще больше не буду думать о тебе, пока не сложу с себя полномочия по управлению поместьями в тот день, когда тебе исполнится двадцать пять лет.
– Да, в подобных обстоятельствах мне ничего не остается, не так ли? – мрачно сказал Адриан.
– Ничего, – согласился лорд Манвилл.
Какое-то мгновение молодой человек стоял, пристально глядя на своего опекуна, будто собирался умолять его, затем с каким-то странным звуком, похожим одновременно и на взрыв гнева, и на сдавленное рыдание, быстро вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.
Лорд Манвилл вздохнул и, взяв со стола «Таймс», бегло просмотрел заголовки. Сквозь окно на него падали лучи утреннего солнца, и трудно было представить себе более изящного и красивого мужчину, чем он, стоявший в этой комнате в халате из восточной парчи, с лазурно-голубым атласным платком вокруг шеи, в облегающих желтых панталонах.
У лорда Манвилла были темные волосы, зачесанные назад с квадратного лба. Черта его лица были почти классическими в своем совершенстве, и, кроме модных, изящно подстриженных бакенбардов, растительности на его лице не было.
Брови его, когда он сердился, почти сходились в одну линию над аристократическим носом; взгляд был резок и проницателен, но, когда он был весел, в глазах мог светиться озорной огонек.
Бесспорно, лорд Манвилл был красив, и все же, несмотря на утверждение, что он доволен жизнью, было в его лице что-то язвительное или даже циничное, и более всего это отражалось на его губах, которые могли сомкнуться в жесткую линию или же пренебрежительно улыбаться, будто он стоял в стороне от жизни и бросал ей вызов.
Лорд Манвилл только что положил «Таймс» и взял «Монинг пост», когда вошел дворецкий.
– Я прошу прощения, милорд, но вдовствующая герцогиня Торн пришла к вашей светлости. Я провел ее милость в салон.
– Моя бабушка в такой ранний час? – Лорд Манвилл взглянул на каминные часы. – Хотя нет, я ошибся. Мистер Адриан задержал меня.
– Сегодня вы чуть позже, чем обычно, спустились к завтраку, – почтительно сказал Бейтс. – Но ведь и вернулись вы сегодня утром уже после пяти, милорд.
– Да знаю я об этом, Бейтс! – вскричал лорд Манвилл. – И чувствую себя так, будто голова моя наполнена туманом, как улицы в ноябрьский день. Скажите Тейлору, что я выезжаю на прогулку через час. Надо проветриться.
– Да, это проверенное средство, милорд, – сказал Бейтс.
Этот старик служил отцу лорда Манвилла и ему самому с тех пор, как он получил наследство. Сейчас, оценивающе глядя, как его светлость бежит вверх по лестнице, Бейтс подумал, что во всей Англии не сыскать более красивого дворянина.
Не прошло и десяти минут, как лорд Манвилл вошел в салон, где его ждала бабушка. Теперь на нем был элегантный плащ для верховой езды из ткани высшего качества, на галстуке виднелась жемчужная заколка, а желтый жилет гармонировал с желтой гвоздикой в петлице.
– Бабушка! – воскликнул он, подходя к пожилой леди, сидевшей на одном из обитых атласом диванов. – Извини, что заставил тебя ждать, но я и подумать не мог о таком неожиданном удовольствии, как твой визит.
Вдовствующая герцогиня Торн позволила взять ее старые ревматические руки в черных перчатках и прикоснуться к ним губами. Она оценивающе оглядела внука с ног до головы, когда он, приподняв полы плаща, садился рядом с ней на диван.
– Что привело тебя в Лондон? – спросил лорд Манвилл.
– Ее величество, кто же еще? – ответила вдова. – Могу заверить тебя, Сильванус, что я не проделала бы этого трудного пути по грязным дорогам по какой-либо другой причине.
Поскольку вдовствующая герцогиня была известна своей манерой неожиданно появляться в Лондоне в любое время года и было известно, что ей, по выражению ее детей, не сидится на месте, лорд Манвилл улыбнулся.
– Я знаю, что ты обожаешь приезжать в Лондон, бабушка, – сказал он. – Как же иначе тебе удавалось бы узнавать о самых последних скандалах, если бы ты засела у себя в деревне слишком уж надолго?
– И того, что я слышу, мне достаточно, чтобы быть в курсе, – резко ответила вдова. – Ее величество спросила меня, когда ты женишься. Какая жалость, я не могла дать ей ответа.
– Не говори со мной о женитьбе, – умоляющим тоном произнес лорд Манвилл. – Сегодня утром я уже наслушался об этом достаточно, чтобы у меня появилось желание вообще больше никогда не слышать об институте брака.
– Значит, Адриан приходил к тебе по этому поводу? – спросила вдова с неожиданным блеском в глазах. – Я встретила его в дверях в ужасно мрачном расположении духа и подумала, что это, возможно, из-за тебя.
– Бабушка, я вижу, ты умираешь от любопытства, желая узнать, зачем Адриан приходил ко мне, – сказал лорд Манвилл. – Ну что же, ты верно догадалась. Он хочет жениться на какой-то дочери священника, которую встретил в Оксфорде.
– И ты запретил ему делать это? – спросила вдова.
– Конечно, – ответил лорд Манвилл. – Невозможно вообразить себе более неравный брак, а ведь ему всего двадцать лет.
– Адриан всегда был сентиментальным, романтическим созданием, – сказала вдова. – Полагаю, ты был прав, хотя запрет жениться мог, на мой взгляд, придать ему решимости не подчиняться тебе.
– Довольно трудно не подчиняться кому-нибудь, когда у тебя нет денег, – заметил лорд Манвилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58