Он вполне походил на джентльмена и явно происходил из благородной семьи.
В то же время, хотя из укрытия маркизу трудно было разглядеть лицо Тайстлвуда, Айво был уверен, что видит перед собой жестокого негодяя, заботящегося только о собственных интересах и уж никак не о людях, которых он собирался вовлечь в беду.
Тайстлвуд закрыл за собой дверь конюшни.
Замка на двери не было, да и кому пришло бы в голову запирать это пустующее здание. Заговорщики с умом выбрали для своих встреч и эту темную, безлюдную улочку, и заброшенную конюшню, в которой никто не бывал.
Тайстлвуд прикрыл дверь конюшни, насколько это было возможно при сломанных петлях, выпрямился, взглянул на таверну, словно прикидывая, не приободрить ли себя стаканчиком спиртного.
Затем он сделал несколько шагов по направлению к таверне, и при свете, падавшем из ее окон, маркиз сумел разглядеть Тайстлвуда получше.
Было что-то жестокое в плотно сжатых тонких губах, Айво показалось, что Тайстлвуд выглядит немного возбужденным. Возможно, чувствует себя триумфатором после удачно прошедшей сходки бандитов.
Однако Тайстлвуд вдруг изменил свои планы и отправился вниз по Като-стрит в направлении Эджвер-стрит.
Маркиз подождал, пока Тайстлвуд скроется из виду. Затем, выйдя из укрытия, поспешил к конюшне.
Он тихонько открыл дверь, прекрасно помня из своего военного опыта, сколько народу погибло, решив, что враг покинул какой-либо пост, и наткнувшись на оставленных там охранников.
Выждав несколько секунд, Айво вошел внутрь.
В конюшне было темно, пахло прелым сеном. Айво видел прямо перед собой чердак, на котором, видимо, и заседали заговорщики.
Лестницы не было видно, и Айво решил, что Тайстлвуд, должно быть, спрятал ее перед уходом, чтобы лестницу не украли.
Сделав еще несколько шагов, маркиз прислушался. Тишина. Голосом, звучащим чуть громче шепота, Айво позвал:
– Кара!
На секунду он подумал, что ошибся и девушки тут нет.
Но тут маркиз услышал удивленный возглас, и секундой позже голос Кары произнес:
– Это… действительно… вы?
– Я здесь, – заверил ее Айво. – А где вы?
– Я не могу слезть.
Маркиз ничего не видел в том направлении, откуда раздавался голос Кары, поэтому он приоткрыл пошире дверь конюшни, затем вернулся и спросил:
– Так где же вы?
– Я здесь, – произнес голос Кары прямо у него над головой.
Только теперь маркиз понял, что Кара забралась на сеновал и находилась, таким образом, прямо под полом чердака.
Маркиз встал прямо под сеновалом и протянул руки Каре.
– Прыгайте – я не дам вам упасть.
Кара свесилась с сеновала, протянула руки и обняла Айво за плечи.
– Не бойтесь, прыгайте.
Последовав совету Айво, Кара оказалась в его объятиях.
Маркиз крепко прижал девушку к себе и услышал или, скорее, почувствовал, как, обвив руками его шею, Кара шепчет полным ужаса голосом:
– Они… собираются… убить вас! Они собираются убить вас завтра вечером!
Маркиз понимал, как испугана Кара, чувствовал, как бьется у его груди сердце девушки.
Крепче прижав Кару к себе, Айво опустил взгляд туда, где скрывалось за темнотой ее лицо, и сказал:
– Как вы могли прийти сюда? Как могли совершить столь неправдоподобную…
И тут он вдруг остановился.
И губы его, словно понимая, что нет больше необходимости в словах, нашли сами собой губы Кары.
Поцеловав ее, маркиз вдруг сразу понял то, в чем никак не хотел признаваться себе все это время. Он понял, что влюблен. Влюблен в собственную жену.
Ожидая на другой стороне улицы, Айво был вне себя от беспокойства и страха за Кару. Но теперь, зная, что она в безопасности, он испытывал радость и облегчение, переполнявшие все его существо. Только любовь способна творить подобные чудеса!
Айво не мог даже представить себе, что способен влюбиться в Кару, которая словно являлась олицетворением всего, что он не любил, не одобрял в женщинах.
Но теперь, когда губы его касались влажных губ девушки, Айво ясно понимал, что, хотя он не признавался себе в этом, с каждым днем Кара становилась все ближе и ближе его сердцу, пока он не влюбился окончательно и бесповоротно.
Каре казалось, что рай спустился на землю и она стоит в сияющем облаке света, а не посреди темной конюшни, где только что пережила самые ужасные мгновения своей жизни.
Не понимая, что делает, она прильнула к маркизу всем телом и ответила на его поцелуй.
Оба не замечали, как летит время, не понимали, сколько простояли вот так, сомкнув объятия.
Наконец, словно очнувшись, маркиз поднял голову и сказал:
– Ради бога, давай уйдем из этого ужасного места. Я так боялся, что эти негодяи убьют тебя!
– Они собираются убить тебя! – прошептала Кара.
Маркиз ясно слышал в словах девушки, что сейчас все это не имеет значения, что она унесена, как и он, волнами охвативших ее чувств, сладостью поцелуя, летает в небесах и не желает возвращаться на землю.
Не разжимая объятий, Айво увлек Кару к выходу.
Только дойдя до двери, он остановился, как перед этим один из заговорщиков, и выглянул наружу.
Вокруг никого не было, улица казалась тихой и пустынной.
Все еще беспокоясь за Кару, маркиз понес ее туда, где оставил экипаж.
Кара ничего не говорила. Маркиз понимал, что она все еще находится во власти чувств, охвативших их обоих в тот момент, когда сомкнулись их губы. Ему и самому трудно было думать о чем-то другом.
Только когда показался экипаж, Кара спросила:
– Может быть… я пойду сама?
– Сиди тихо, – велел ей маркиз. – Я все еще боюсь за тебя.
Руки его еще крепче сжали Кару, и она почувствовала, что никогда в жизни не была так счастлива.
Увидев их, лакей соскочил с запяток и открыл дверцу экипажа. Маркиз осторожно опустил Кару на сиденье и устроился рядом.
Лакей накинул им на колени меховой плед и спросил:
– Домой, милорд?
– Да, домой, – ответил маркиз.
Когда лакей захлопнул дверь, и лошади тронулись с места, Айво обнял Кару.
Ему очень хотелось задать ей один вопрос.
Но тут при свете болтавшегося на экипаже фонаря он увидел лицо девушки, широко раскрытые глаза, в которых застыло вопросительное выражение, и тут же понял, что должен снова поцеловать ее – все остальное сейчас неважно.
Все еще во власти страха, охватившего его, когда он узнал, что затеяла Кара, Айво почти грубо притянул ее к себе, и снова губы его властно завладели губами девушки, словно он все еще боялся потерять ее.
Целуя Кару, маркиз ощутил с новой силой, что никогда в жизни не испытывал чувств, подобных тем, что владели им сейчас.
Он сознавал, что чувства эти усиливались страхом, но в то же время понимал, что было в их поцелуе нечто такое, чего он никогда не получал раньше и никогда не давал взамен.
И дело было не только в том, что он хотел Кару, что губы ее были такими мягкими, сладкими и такими невинными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В то же время, хотя из укрытия маркизу трудно было разглядеть лицо Тайстлвуда, Айво был уверен, что видит перед собой жестокого негодяя, заботящегося только о собственных интересах и уж никак не о людях, которых он собирался вовлечь в беду.
Тайстлвуд закрыл за собой дверь конюшни.
Замка на двери не было, да и кому пришло бы в голову запирать это пустующее здание. Заговорщики с умом выбрали для своих встреч и эту темную, безлюдную улочку, и заброшенную конюшню, в которой никто не бывал.
Тайстлвуд прикрыл дверь конюшни, насколько это было возможно при сломанных петлях, выпрямился, взглянул на таверну, словно прикидывая, не приободрить ли себя стаканчиком спиртного.
Затем он сделал несколько шагов по направлению к таверне, и при свете, падавшем из ее окон, маркиз сумел разглядеть Тайстлвуда получше.
Было что-то жестокое в плотно сжатых тонких губах, Айво показалось, что Тайстлвуд выглядит немного возбужденным. Возможно, чувствует себя триумфатором после удачно прошедшей сходки бандитов.
Однако Тайстлвуд вдруг изменил свои планы и отправился вниз по Като-стрит в направлении Эджвер-стрит.
Маркиз подождал, пока Тайстлвуд скроется из виду. Затем, выйдя из укрытия, поспешил к конюшне.
Он тихонько открыл дверь, прекрасно помня из своего военного опыта, сколько народу погибло, решив, что враг покинул какой-либо пост, и наткнувшись на оставленных там охранников.
Выждав несколько секунд, Айво вошел внутрь.
В конюшне было темно, пахло прелым сеном. Айво видел прямо перед собой чердак, на котором, видимо, и заседали заговорщики.
Лестницы не было видно, и Айво решил, что Тайстлвуд, должно быть, спрятал ее перед уходом, чтобы лестницу не украли.
Сделав еще несколько шагов, маркиз прислушался. Тишина. Голосом, звучащим чуть громче шепота, Айво позвал:
– Кара!
На секунду он подумал, что ошибся и девушки тут нет.
Но тут маркиз услышал удивленный возглас, и секундой позже голос Кары произнес:
– Это… действительно… вы?
– Я здесь, – заверил ее Айво. – А где вы?
– Я не могу слезть.
Маркиз ничего не видел в том направлении, откуда раздавался голос Кары, поэтому он приоткрыл пошире дверь конюшни, затем вернулся и спросил:
– Так где же вы?
– Я здесь, – произнес голос Кары прямо у него над головой.
Только теперь маркиз понял, что Кара забралась на сеновал и находилась, таким образом, прямо под полом чердака.
Маркиз встал прямо под сеновалом и протянул руки Каре.
– Прыгайте – я не дам вам упасть.
Кара свесилась с сеновала, протянула руки и обняла Айво за плечи.
– Не бойтесь, прыгайте.
Последовав совету Айво, Кара оказалась в его объятиях.
Маркиз крепко прижал девушку к себе и услышал или, скорее, почувствовал, как, обвив руками его шею, Кара шепчет полным ужаса голосом:
– Они… собираются… убить вас! Они собираются убить вас завтра вечером!
Маркиз понимал, как испугана Кара, чувствовал, как бьется у его груди сердце девушки.
Крепче прижав Кару к себе, Айво опустил взгляд туда, где скрывалось за темнотой ее лицо, и сказал:
– Как вы могли прийти сюда? Как могли совершить столь неправдоподобную…
И тут он вдруг остановился.
И губы его, словно понимая, что нет больше необходимости в словах, нашли сами собой губы Кары.
Поцеловав ее, маркиз вдруг сразу понял то, в чем никак не хотел признаваться себе все это время. Он понял, что влюблен. Влюблен в собственную жену.
Ожидая на другой стороне улицы, Айво был вне себя от беспокойства и страха за Кару. Но теперь, зная, что она в безопасности, он испытывал радость и облегчение, переполнявшие все его существо. Только любовь способна творить подобные чудеса!
Айво не мог даже представить себе, что способен влюбиться в Кару, которая словно являлась олицетворением всего, что он не любил, не одобрял в женщинах.
Но теперь, когда губы его касались влажных губ девушки, Айво ясно понимал, что, хотя он не признавался себе в этом, с каждым днем Кара становилась все ближе и ближе его сердцу, пока он не влюбился окончательно и бесповоротно.
Каре казалось, что рай спустился на землю и она стоит в сияющем облаке света, а не посреди темной конюшни, где только что пережила самые ужасные мгновения своей жизни.
Не понимая, что делает, она прильнула к маркизу всем телом и ответила на его поцелуй.
Оба не замечали, как летит время, не понимали, сколько простояли вот так, сомкнув объятия.
Наконец, словно очнувшись, маркиз поднял голову и сказал:
– Ради бога, давай уйдем из этого ужасного места. Я так боялся, что эти негодяи убьют тебя!
– Они собираются убить тебя! – прошептала Кара.
Маркиз ясно слышал в словах девушки, что сейчас все это не имеет значения, что она унесена, как и он, волнами охвативших ее чувств, сладостью поцелуя, летает в небесах и не желает возвращаться на землю.
Не разжимая объятий, Айво увлек Кару к выходу.
Только дойдя до двери, он остановился, как перед этим один из заговорщиков, и выглянул наружу.
Вокруг никого не было, улица казалась тихой и пустынной.
Все еще беспокоясь за Кару, маркиз понес ее туда, где оставил экипаж.
Кара ничего не говорила. Маркиз понимал, что она все еще находится во власти чувств, охвативших их обоих в тот момент, когда сомкнулись их губы. Ему и самому трудно было думать о чем-то другом.
Только когда показался экипаж, Кара спросила:
– Может быть… я пойду сама?
– Сиди тихо, – велел ей маркиз. – Я все еще боюсь за тебя.
Руки его еще крепче сжали Кару, и она почувствовала, что никогда в жизни не была так счастлива.
Увидев их, лакей соскочил с запяток и открыл дверцу экипажа. Маркиз осторожно опустил Кару на сиденье и устроился рядом.
Лакей накинул им на колени меховой плед и спросил:
– Домой, милорд?
– Да, домой, – ответил маркиз.
Когда лакей захлопнул дверь, и лошади тронулись с места, Айво обнял Кару.
Ему очень хотелось задать ей один вопрос.
Но тут при свете болтавшегося на экипаже фонаря он увидел лицо девушки, широко раскрытые глаза, в которых застыло вопросительное выражение, и тут же понял, что должен снова поцеловать ее – все остальное сейчас неважно.
Все еще во власти страха, охватившего его, когда он узнал, что затеяла Кара, Айво почти грубо притянул ее к себе, и снова губы его властно завладели губами девушки, словно он все еще боялся потерять ее.
Целуя Кару, маркиз ощутил с новой силой, что никогда в жизни не испытывал чувств, подобных тем, что владели им сейчас.
Он сознавал, что чувства эти усиливались страхом, но в то же время понимал, что было в их поцелуе нечто такое, чего он никогда не получал раньше и никогда не давал взамен.
И дело было не только в том, что он хотел Кару, что губы ее были такими мягкими, сладкими и такими невинными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37