Даже у Азирафаила ее не было; у него начинали дрожать коленки при одной мысли о том, что когда-нибудь он таки получит ее в свои наманикюренные руки.
На самом деле, во всем мире осталась лишь одна копия пророчеств Агнес Безумцер.
Она стояла в книжном шкафу примерно за сорок миль от того места, где Кроули и Азирафаил ели свой замечательный ленч и, образно говоря, только что затикала.
И вот уже прошло три часа… Три часа на Земле находился Антихрист, а один ангел и один демон за них троих старательно напивались.
Они сидели напротив друг друга в задней комнате азирафаилова грязного старого книжного магазина в Сохо.
У большинства книжных магазинов в Сохо есть такие комнаты, и большинство из них заполнено редкими, или, по крайней мере, очень дорогими, книгами. В книгах Азирафаила не было картинок – только старые коричневые обложки да хрустящие страницы. Изредка, если вынуждали обстоятельства, он одну из них продавал.
И, тоже изредка, к нему приходили серьезные мужчины в темных костюмах и очень вежливо предлагали ему продать магазин, чтобы превратить его в место, более подходящее к обстановке. Время от времени они предлагали деньги – пачки старых, мятых пятидесятифунтовых банкнот. А еще бывало, что во время разговора вокруг магазина ошивались другие мужчины в темных костюмах, качали головами и говорили о том, как легко загорается бумага, а уж если загорится, все здание сгорит.
Азирафаил улыбался, кивал и говорил, что он подумает о предложении. Они уходили. И никогда не возвращались.
То, что ты ангел, не означает, что ты дурак.
Стол перед парой был заставлен бутылками.
– Дело в…, – произнес Кроули, – дело в… Дело в…
Он попытался сфокусировать взгляд на Азирафаиле.
– Дело в…, – повторил он еще раз и попытался придумать, в чем дело.
– Дело в дельфинах, – наконец просветлел он, – вот в чем дело.
– Это рыбы такие, – кивнул Азирафаил.
– Не-не-не! – ответил Кроули, тряся пальцем. – Это млекопитающее. Самое настоящее млекопитающее. Разница в… – Кроули, продираясь сквозь болото своего сознания, попытался вспомнить разницу. – Разница в том, что они…
– Спариваются вне воды? – предположил Азирафаил.
Брови Кроули насупились.
– Не думаю. Нет, точно что-то не то. Что-то про их молодежь… – Он собрался. – Дело в… Дело в… Их мозгах.
Он потянулся за бутылкой.
– Что с их мозгами? – спросил ангел.
– Большие мозги. Вот в чем дело. Размером с… Размером с… Размером с ужасно большие мозги. Да еще и киты. Мозги мозгами погоняют, говорю тебе. Проклятое море просто кишит мозгами.
– Кракен, – кивнул Азирафаил, мрачно глядя в стакан.
Кроули уставился на него долгим смущенным взглядом человека, перед поездом мыслей которого вдруг провалились рельсы.
– А?
– Большая такая сволочь, – пояснил Азирафаил. – Спит в мрачных глубинах, на самом дне. Под кучей огромных, несчитанных полипол… полипо… огромных таких водорослей, вот… Должен подняться на поверхность в самом конце, когда море закипит.
– Да?
– Факт.
– Ну вот, – продолжил Кроули, откидываясь на спинку кресла. – Море кипит, все бедняги дельфины сварились, остальным наплевать… С гориллами то же. Говорят: «Ой, небо все красное, звезды на землю падают, что в бананах-то в наши дни?». А потом…
– Они, знаешь ли, гнезда делают, эти гориллы, – вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки – в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.
– Не-е…
– Клянусь Богом! В кино видел. Гнезда.
– Гнезда птицы делают, – поправил Кроули.
– Гнезда, – настаивал Азирафаил.
Кроули решил не спорить.
– Ладно, – сказал он. – Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом «бабах»…
– Но ты же часть этого, – указал Азирафаил. – Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.
Кроули стукнул стаканом по столу.
– Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять… Только не на устойчивость к разрушению.
– Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я же тебе говорил, что не могу ошлу… ошву… не делать то, что велено. Ангел, п'нимаешь.
– На Небесах нет театров, – заметил Кроули. – И почти нет фильмов.
– И не пытайся меня соблазнить, – ответил Азирафаил несчастно. – Я тебя знаю, старый ты змей.
– Ты подумай только, – продолжал Кроули безжалостно. – Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка…
– Какая еще птичка? – подозрительно спросил Азирафаил.
– Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет…
– Что, все время одна птичка?
Кроули поколебался.
– Да, – кивнул он наконец.
– Жутко старая тогда птичка.
– Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает…
– Хромает…
– Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.
– Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча… – Ангел широко развел трясущимися руками. – Куча мусора, мой милый мальчик.
– Но она туда все равно добирается, – настаивал Кроули.
– Как? – спросил ангел.
– Не это важно!
– Может в звездолете долетает, – предположил ангел.
Кроули сделал паузу.
– Да, – наконец заговорил он. – Если тебе так удобнее. И эта птица…
– Только ведь мы говорим про край Вселенной, – заметил Азирафаил. – Так что это должен быть один из таких звездолетов, в котором конец пути только потомки увидят. Надо будет тогда сказать потомкам – мол, как долетите до Горы, надо… – он задумался. – Что же им сделать надо?
– Клюв о гору поточить, – подсказал Кроули. – А потом летит она обратно…
– В звездолете…
– А через тысячу лет опять возвращается, – быстро закончил Кроули.
Последовала секунда пьяного молчания.
– Зачем так напрягаться, просто чтобы клюв наточить? – подумал вслух Азирафаил.
– Слушай, – заговорил Кроули серьезно, – дело в том, что когда птичка до конца сточит гору, так, тогда…
Азирафаил открыл рот. Кроули знал, что сейчас он что-нибудь умное скажет насчет твердости птичьих клювов в сравнении с гранитными горами, и поспешил нанести удар.
– Тогда ты все еще не досмотришь «Звуки музыки».
Азирафаил застыл.
– А ведь он тебе понравится, – продолжал безжалостно Кроули. – Это точно.
– Мой милый мальчик…
– Выбора не будет.
– Слушай…
– У Небес никакого вкуса.
– Ну…
– И не единого ресторана, подающего суши.
Боль появилась на неожиданно серьезном лице ангела.
– Не могу с этим справиться, п'ка пьян, – бросил он. – Надо протрезветь.
Они оба мигнули, когда алкоголь покинул их системы кровообращения, и сели несколько более прилично. Азирафаил поправил свой галстук.
– Я не могу мешать священным планам, – прохрипел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
На самом деле, во всем мире осталась лишь одна копия пророчеств Агнес Безумцер.
Она стояла в книжном шкафу примерно за сорок миль от того места, где Кроули и Азирафаил ели свой замечательный ленч и, образно говоря, только что затикала.
И вот уже прошло три часа… Три часа на Земле находился Антихрист, а один ангел и один демон за них троих старательно напивались.
Они сидели напротив друг друга в задней комнате азирафаилова грязного старого книжного магазина в Сохо.
У большинства книжных магазинов в Сохо есть такие комнаты, и большинство из них заполнено редкими, или, по крайней мере, очень дорогими, книгами. В книгах Азирафаила не было картинок – только старые коричневые обложки да хрустящие страницы. Изредка, если вынуждали обстоятельства, он одну из них продавал.
И, тоже изредка, к нему приходили серьезные мужчины в темных костюмах и очень вежливо предлагали ему продать магазин, чтобы превратить его в место, более подходящее к обстановке. Время от времени они предлагали деньги – пачки старых, мятых пятидесятифунтовых банкнот. А еще бывало, что во время разговора вокруг магазина ошивались другие мужчины в темных костюмах, качали головами и говорили о том, как легко загорается бумага, а уж если загорится, все здание сгорит.
Азирафаил улыбался, кивал и говорил, что он подумает о предложении. Они уходили. И никогда не возвращались.
То, что ты ангел, не означает, что ты дурак.
Стол перед парой был заставлен бутылками.
– Дело в…, – произнес Кроули, – дело в… Дело в…
Он попытался сфокусировать взгляд на Азирафаиле.
– Дело в…, – повторил он еще раз и попытался придумать, в чем дело.
– Дело в дельфинах, – наконец просветлел он, – вот в чем дело.
– Это рыбы такие, – кивнул Азирафаил.
– Не-не-не! – ответил Кроули, тряся пальцем. – Это млекопитающее. Самое настоящее млекопитающее. Разница в… – Кроули, продираясь сквозь болото своего сознания, попытался вспомнить разницу. – Разница в том, что они…
– Спариваются вне воды? – предположил Азирафаил.
Брови Кроули насупились.
– Не думаю. Нет, точно что-то не то. Что-то про их молодежь… – Он собрался. – Дело в… Дело в… Их мозгах.
Он потянулся за бутылкой.
– Что с их мозгами? – спросил ангел.
– Большие мозги. Вот в чем дело. Размером с… Размером с… Размером с ужасно большие мозги. Да еще и киты. Мозги мозгами погоняют, говорю тебе. Проклятое море просто кишит мозгами.
– Кракен, – кивнул Азирафаил, мрачно глядя в стакан.
Кроули уставился на него долгим смущенным взглядом человека, перед поездом мыслей которого вдруг провалились рельсы.
– А?
– Большая такая сволочь, – пояснил Азирафаил. – Спит в мрачных глубинах, на самом дне. Под кучей огромных, несчитанных полипол… полипо… огромных таких водорослей, вот… Должен подняться на поверхность в самом конце, когда море закипит.
– Да?
– Факт.
– Ну вот, – продолжил Кроули, откидываясь на спинку кресла. – Море кипит, все бедняги дельфины сварились, остальным наплевать… С гориллами то же. Говорят: «Ой, небо все красное, звезды на землю падают, что в бананах-то в наши дни?». А потом…
– Они, знаешь ли, гнезда делают, эти гориллы, – вспомнил ангел, в очередной раз наливая себе из бутылки – в третий раз ухитрился не промахнуться мимо стакана.
– Не-е…
– Клянусь Богом! В кино видел. Гнезда.
– Гнезда птицы делают, – поправил Кроули.
– Гнезда, – настаивал Азирафаил.
Кроули решил не спорить.
– Ладно, – сказал он. – Все звери, большие и салые. В смысле малые. Большие и малые. Многие с мозгами. А потом «бабах»…
– Но ты же часть этого, – указал Азирафаил. – Ты соблазняешь людей. И хорошо этого умеешь.
Кроули стукнул стаканом по столу.
– Это не то. Они не должны соглашаться. Это ж и есть основы мира, верно? Твоя сторона выдумала. Людей надо проверять… Только не на устойчивость к разрушению.
– Ладно, ладно. Мне это не нравится, как и тебе, но я же тебе говорил, что не могу ошлу… ошву… не делать то, что велено. Ангел, п'нимаешь.
– На Небесах нет театров, – заметил Кроули. – И почти нет фильмов.
– И не пытайся меня соблазнить, – ответил Азирафаил несчастно. – Я тебя знаю, старый ты змей.
– Ты подумай только, – продолжал Кроули безжалостно. – Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле, ты знаешь, что такое вечность? Такая гора, понимаешь ли, в милю высотой, на краю Вселенной, и раз в тысячу лет такая маленькая птичка…
– Какая еще птичка? – подозрительно спросил Азирафаил.
– Маленькая птичка, про которую я говорю. И каждую тысячу лет…
– Что, все время одна птичка?
Кроули поколебался.
– Да, – кивнул он наконец.
– Жутко старая тогда птичка.
– Наверное. Каждую тысячу лет птичка взлетает…
– Хромает…
– Взлетает на вершину горы и точит свой клюв.
– Постой. Этого быть не может! Между Землей и краем Вселенной куча… – Ангел широко развел трясущимися руками. – Куча мусора, мой милый мальчик.
– Но она туда все равно добирается, – настаивал Кроули.
– Как? – спросил ангел.
– Не это важно!
– Может в звездолете долетает, – предположил ангел.
Кроули сделал паузу.
– Да, – наконец заговорил он. – Если тебе так удобнее. И эта птица…
– Только ведь мы говорим про край Вселенной, – заметил Азирафаил. – Так что это должен быть один из таких звездолетов, в котором конец пути только потомки увидят. Надо будет тогда сказать потомкам – мол, как долетите до Горы, надо… – он задумался. – Что же им сделать надо?
– Клюв о гору поточить, – подсказал Кроули. – А потом летит она обратно…
– В звездолете…
– А через тысячу лет опять возвращается, – быстро закончил Кроули.
Последовала секунда пьяного молчания.
– Зачем так напрягаться, просто чтобы клюв наточить? – подумал вслух Азирафаил.
– Слушай, – заговорил Кроули серьезно, – дело в том, что когда птичка до конца сточит гору, так, тогда…
Азирафаил открыл рот. Кроули знал, что сейчас он что-нибудь умное скажет насчет твердости птичьих клювов в сравнении с гранитными горами, и поспешил нанести удар.
– Тогда ты все еще не досмотришь «Звуки музыки».
Азирафаил застыл.
– А ведь он тебе понравится, – продолжал безжалостно Кроули. – Это точно.
– Мой милый мальчик…
– Выбора не будет.
– Слушай…
– У Небес никакого вкуса.
– Ну…
– И не единого ресторана, подающего суши.
Боль появилась на неожиданно серьезном лице ангела.
– Не могу с этим справиться, п'ка пьян, – бросил он. – Надо протрезветь.
Они оба мигнули, когда алкоголь покинул их системы кровообращения, и сели несколько более прилично. Азирафаил поправил свой галстук.
– Я не могу мешать священным планам, – прохрипел он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90