Снова последовала стремительная атака. И сбитый «фоккер» упал на землю. Продолжая умело использовать облачность, Березкин сбил и третьего «фоккера».
А когда на высоту подошла пара Бондаренко, группа противника прекратила бой и ушла на северо-запад. У наших истребителей горючее было на исходе, и они не смогли преследовать противника.
Смелые и тактически грамотные действия Березкина сорвали вражеский удар по танкистам. Бой закончился удачно. Но могло произойти и по-другому, если бы летчики врага проявили активность. Рассчитывать в бою только на удачу нельзя. Надо создавать благоприятные условия для наших истребителей. Для этого нужен аэродром, расположенный ближе к району прикрытия. Мы понимали, нельзя пассивно ждать указаний сверху.
На аэродромы, захваченные наступающими войсками, командующий воздушной армией С. А. Красовский сажал части штурмовиков и истребителей для их сопровождения. Его действия были оправданными в условиях слабой активности вражеской авиации. Да и наземные войска требовали поддержки «илов». Решили сами проявлять активность.
Позвонил в штаб армии Лелюшенко, кратко рассказал о наших трудностях. Попросил захватить авиационную базу юго-западнее Берлина, в Юттерборге. Танкисты откликнулись оперативно. Через два дня сообщили, что район базы захвачен танковой бригадой. Немедленно отправили туда передовые команды 104-го гвардейского авиаполка и батальона аэродромного обслуживания. Решил сам осмотреть аэродром в Юттерборге на следующий день.
Утром я собрал командиров полков, чтобы заранее дать указания о порядке их действий в мое отсутствие. Неожиданно подъехала машина с моим заместителем О. М. Родионовым.
— Что заставило вас оставить КП и приехать в дивизию? — спросил его.
— Прибыл согласовать с вами наши дальнейшие действия. Сейчас начались сильные бои с двенадцатой армией Венка. От пленных стало известно, что ее сняли с западного фронта по личному приказу Гитлера и поставили задачу пробиться в Берлин. Танкисты, отражающие наступление этой армии, просят прикрыть их. Считаю, что надежное выполнение этой задачи обеспечит базирование наших полков на аэродроме Юттерборг. Он недавно занят танкистами.
— Все ясно! Это сейчас мы и делаем. Я собираюсь выехать в Юттерборг. Вы же останьтесь за меня в Котбусе и руководите боевой работой полков.
— Товарищ командир! Разрешите мне поехать на этот аэродром. Он нанесен у меня на карте, и я знаю дороги для поездки туда. Командовать здесь не смогу, еще не знаю командиров полков и многих летчиков. Лучше будет, если я поеду в Юттерборг. — Говорил Родионов убедительно. Чувствовалось, что все обдумал заранее. Он убедил меня.
— Хорошо! Выезжайте на моей машине вместе с начальником особого отдела Волобуевым. Он хочет ознакомиться с обстановкой в городе. К вечеру жду вашего возвращения и доклада.
О. М. Родионов и Л. А. Волобуев не прибыли вечером, как было условлено. К утру также не вернулись. Заподозрив неладное, мы парой на боевых самолетах вылетели в Юттерборг.
С воздуха осмотрели авиабазу. Это было современное сооружение. На южной окраине города грунтовой аэродром с щитовыми казармами. Западнее — аэродром с бетонной полосой и большим ангаром. Южнее — две взлетно-посадочные площадки, заставленные рядами «мессершмиттов». Здесь, по-видимому, базировались истребители ПВО Берлина и была заводская перегоночная база.
После посадки на грунтовой аэродром, с которого давали зеленые ракеты, выслушал доклад командира батальона о подготовке к приему полка.
— Сюда выехали мой заместитель подполковник Родионов и майор Волобуев. Вы не встречались с ними? — спросил у комбата.
— Они были здесь еще до нашего приезда, а потом поехали на западный аэродром, вон на тот, с ангаром, — показал рукой комбат. — И там взорвались на мине.
— Что ты говоришь! Как взорвались?..
— Начальник комендатуры города сообщил нам, что они, подъезжая к ангару, наскочили на противотанковую мину. Все, кто был в машине, убиты. Их похоронили на городском кладбище.
Ошеломленный происшедшим, я стоял молча, думая о боевых товарищах. Как я сожалел, что не поехал сам, а разрешил осмотреть аэродром Родионову. Наверняка бы подобного не случилось. Ведь не раз уже сталкивался с тем, что фашисты минируют объекты.
— Давай машину! Поехали в комендатуру! — приказал комбату.
Начальник комендатуры пояснил обстоятельства гибели офицеров и проехал со мной на место взрыва. Вот она, щебеночная дорога к ангару, на которую они свернули, не доехав километр до асфальтированного поворота на аэродром, скрытого отсюда сосновой лесопосадкой. Мы постояли при въезде на нее, посмотрели на воронку от взрыва и исковерканные куски автомашины. Молча обнажили головы, почтив память погибших. Потом проехали по шоссе дальше, по основной дороге на аэродром. На переезде через железнодорожную ветку стоял подорвавшийся на мине наш танк и указатель «Разминировано».
Осматривая базу, двигались только по бетонной полосе и рулежкам, не сворачивали на грунт, где, видимо, таилась еще не одна мина. Немецкий фашизм, доживая последние дни, как скорпион в агонии, стремился жалить все живое.
Возвращаясь в комендатуру, не переставал думать о Герое Советского Союза Олеге Макаровиче Родионове и Леониде Андреевиче Волобуеве, с которым мы так дружно работали. На душе было тяжело. С ними погиб и водитель машины сержант Михаил Васильевич Рачек.
Размышления привели меня к выводу, что причиной гибели явилась профессиональная особенность боевых летчиков. Постоянно находясь на грани риска в бою с противником, подвергаясь огню зениток, они порой теряют чувство осторожности и пренебрегают опасностью на земле. Это качество знакомо и мне, но пока, как говорится, везло.
Расстроенный происшедшим, я вернулся в Котбус. Ставя задачи 104-му гвардейскому полку на перелет в Юттерборг, потребовал от командиров предупредить весь личный состав об осторожности, найти возможность привлечь саперов к осмотру базы. Туда же я отправил приданную дивизии батарею зенитных пушек. Эскадрильи после выполнения задачи на патрулирование приземлялись в Юттерборге. Полк обживал новое место своего базирования.
На другой день утром в штаб дивизии поступило приказание генерала Утина начать штурмовку окруженной группировки противника, прорывающейся по лесным массивам на запад. Свои действия надо было согласовать с 3-й гвардейской армией генерала Гордова, стоящей на острие возможного прорыва противника.
Взяв ведомым Андрея Труда, парой перелетел в Юттерборг. На автомашине добрался до штаба армии и тщательно проработал там все вопросы взаимодействия.
Вернулись в Юттерборг. К вечеру мы с Трудом вылетели в Котбус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
А когда на высоту подошла пара Бондаренко, группа противника прекратила бой и ушла на северо-запад. У наших истребителей горючее было на исходе, и они не смогли преследовать противника.
Смелые и тактически грамотные действия Березкина сорвали вражеский удар по танкистам. Бой закончился удачно. Но могло произойти и по-другому, если бы летчики врага проявили активность. Рассчитывать в бою только на удачу нельзя. Надо создавать благоприятные условия для наших истребителей. Для этого нужен аэродром, расположенный ближе к району прикрытия. Мы понимали, нельзя пассивно ждать указаний сверху.
На аэродромы, захваченные наступающими войсками, командующий воздушной армией С. А. Красовский сажал части штурмовиков и истребителей для их сопровождения. Его действия были оправданными в условиях слабой активности вражеской авиации. Да и наземные войска требовали поддержки «илов». Решили сами проявлять активность.
Позвонил в штаб армии Лелюшенко, кратко рассказал о наших трудностях. Попросил захватить авиационную базу юго-западнее Берлина, в Юттерборге. Танкисты откликнулись оперативно. Через два дня сообщили, что район базы захвачен танковой бригадой. Немедленно отправили туда передовые команды 104-го гвардейского авиаполка и батальона аэродромного обслуживания. Решил сам осмотреть аэродром в Юттерборге на следующий день.
Утром я собрал командиров полков, чтобы заранее дать указания о порядке их действий в мое отсутствие. Неожиданно подъехала машина с моим заместителем О. М. Родионовым.
— Что заставило вас оставить КП и приехать в дивизию? — спросил его.
— Прибыл согласовать с вами наши дальнейшие действия. Сейчас начались сильные бои с двенадцатой армией Венка. От пленных стало известно, что ее сняли с западного фронта по личному приказу Гитлера и поставили задачу пробиться в Берлин. Танкисты, отражающие наступление этой армии, просят прикрыть их. Считаю, что надежное выполнение этой задачи обеспечит базирование наших полков на аэродроме Юттерборг. Он недавно занят танкистами.
— Все ясно! Это сейчас мы и делаем. Я собираюсь выехать в Юттерборг. Вы же останьтесь за меня в Котбусе и руководите боевой работой полков.
— Товарищ командир! Разрешите мне поехать на этот аэродром. Он нанесен у меня на карте, и я знаю дороги для поездки туда. Командовать здесь не смогу, еще не знаю командиров полков и многих летчиков. Лучше будет, если я поеду в Юттерборг. — Говорил Родионов убедительно. Чувствовалось, что все обдумал заранее. Он убедил меня.
— Хорошо! Выезжайте на моей машине вместе с начальником особого отдела Волобуевым. Он хочет ознакомиться с обстановкой в городе. К вечеру жду вашего возвращения и доклада.
О. М. Родионов и Л. А. Волобуев не прибыли вечером, как было условлено. К утру также не вернулись. Заподозрив неладное, мы парой на боевых самолетах вылетели в Юттерборг.
С воздуха осмотрели авиабазу. Это было современное сооружение. На южной окраине города грунтовой аэродром с щитовыми казармами. Западнее — аэродром с бетонной полосой и большим ангаром. Южнее — две взлетно-посадочные площадки, заставленные рядами «мессершмиттов». Здесь, по-видимому, базировались истребители ПВО Берлина и была заводская перегоночная база.
После посадки на грунтовой аэродром, с которого давали зеленые ракеты, выслушал доклад командира батальона о подготовке к приему полка.
— Сюда выехали мой заместитель подполковник Родионов и майор Волобуев. Вы не встречались с ними? — спросил у комбата.
— Они были здесь еще до нашего приезда, а потом поехали на западный аэродром, вон на тот, с ангаром, — показал рукой комбат. — И там взорвались на мине.
— Что ты говоришь! Как взорвались?..
— Начальник комендатуры города сообщил нам, что они, подъезжая к ангару, наскочили на противотанковую мину. Все, кто был в машине, убиты. Их похоронили на городском кладбище.
Ошеломленный происшедшим, я стоял молча, думая о боевых товарищах. Как я сожалел, что не поехал сам, а разрешил осмотреть аэродром Родионову. Наверняка бы подобного не случилось. Ведь не раз уже сталкивался с тем, что фашисты минируют объекты.
— Давай машину! Поехали в комендатуру! — приказал комбату.
Начальник комендатуры пояснил обстоятельства гибели офицеров и проехал со мной на место взрыва. Вот она, щебеночная дорога к ангару, на которую они свернули, не доехав километр до асфальтированного поворота на аэродром, скрытого отсюда сосновой лесопосадкой. Мы постояли при въезде на нее, посмотрели на воронку от взрыва и исковерканные куски автомашины. Молча обнажили головы, почтив память погибших. Потом проехали по шоссе дальше, по основной дороге на аэродром. На переезде через железнодорожную ветку стоял подорвавшийся на мине наш танк и указатель «Разминировано».
Осматривая базу, двигались только по бетонной полосе и рулежкам, не сворачивали на грунт, где, видимо, таилась еще не одна мина. Немецкий фашизм, доживая последние дни, как скорпион в агонии, стремился жалить все живое.
Возвращаясь в комендатуру, не переставал думать о Герое Советского Союза Олеге Макаровиче Родионове и Леониде Андреевиче Волобуеве, с которым мы так дружно работали. На душе было тяжело. С ними погиб и водитель машины сержант Михаил Васильевич Рачек.
Размышления привели меня к выводу, что причиной гибели явилась профессиональная особенность боевых летчиков. Постоянно находясь на грани риска в бою с противником, подвергаясь огню зениток, они порой теряют чувство осторожности и пренебрегают опасностью на земле. Это качество знакомо и мне, но пока, как говорится, везло.
Расстроенный происшедшим, я вернулся в Котбус. Ставя задачи 104-му гвардейскому полку на перелет в Юттерборг, потребовал от командиров предупредить весь личный состав об осторожности, найти возможность привлечь саперов к осмотру базы. Туда же я отправил приданную дивизии батарею зенитных пушек. Эскадрильи после выполнения задачи на патрулирование приземлялись в Юттерборге. Полк обживал новое место своего базирования.
На другой день утром в штаб дивизии поступило приказание генерала Утина начать штурмовку окруженной группировки противника, прорывающейся по лесным массивам на запад. Свои действия надо было согласовать с 3-й гвардейской армией генерала Гордова, стоящей на острие возможного прорыва противника.
Взяв ведомым Андрея Труда, парой перелетел в Юттерборг. На автомашине добрался до штаба армии и тщательно проработал там все вопросы взаимодействия.
Вернулись в Юттерборг. К вечеру мы с Трудом вылетели в Котбус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139