Однако большая нагрузка вела к переутомлению летчиков. Это грозило неприятностями. Надо было искать пути к облегчению действий летчиков в боевом полете. Одним из таких путей было использование части сопровождаемой группы штурмовиков для отражения вражеских истребителей.
Одноместный Ил-2 в частях, с которыми мы работали, не имел стрелка. В передней части его стояли две пушки, пулеметы и реактивные снаряды для ведения огня вперед. Это грозное оружие можно было умело использовать против атакующих «мессершмиттов», а заднюю полусферу защищал бы идущий сзади штурмовик. Для этого пара или четверка «илов» должна хорошо освоить тактический оборонительный маневр «ножницы». В моей группе он применялся часто и давал положительные результаты.
С таким предложением я обратился к командиру штурмовой дивизии генералу Гетману. Соединение базировалось совместно с нами на аэродроме. Генерал Гетман вскоре собрал летчиков, попросил меня рассказать о методе оборонительного маневра «ножницы». Для практического усвоения мы договорились заранее с командирами эскадрилий штурмовиков о проведении показных учебных боев над аэродромом после возвращения из совместных полетов.
После занятий несколько раз отрабатывали совместно этот маневр. Эти и ряд других мер подняли уверенность у летчиков-штурмовиков в успешной защите от истребителей противника. Несомненно, это облегчило и задачи истребителей сопровождения, повысило надежность прикрытия подопечных групп. Сказалось и то, что мы лучше узнали Друг друга. А это так важно в совместной боевой работе. Личные контакты позволили лучше и конкретнее отрабатывать взаимодействие.
Несмотря на большое напряжение в боевой работе и сильное противодействие вражеских истребителей, наша эскадрилья, применяя эшелонирование пар по высоте и четкий боевой порядок, не имела потерь в воздухе. Правда, у нас вышел из строя самолет при нелепой аварии на аэродроме.
В то раннее утро в небо должна была уйти первая шестерка. Но у одного из ведомых летчиков после взлета при наборе высоты отказал мотор. Пилот не растерялся. Он сумел, развернувшись, приземлиться против старта и остановиться в конце посадочной полосы.
А вскоре мы вернулись с патрулирования. Провели тяжелый бой с крупной группой бомбардировщиков, прикрытых сильным нарядом «мессершмиттов».
К сожалению, Як-1 так и стоял в конце полосы. А посадка проходила в сторону восходящего солнца. Летчик Александр Голубев, ослепленный лучами, не заметил стоящего «яка», при выравнивании зацепил крылом за лопасть его винта. Самолет Голубева перевернулся и с горящим крыльевым бензобаком ударился о землю.
К счастью, от этого удара оторвались плечевые привязные ремни, и Голубева выбросило из кабины. Минут пять он находился без сознания. Затем пришел в себя и был доставлен на КП. Заев, заменяя командира полка, убывшего в штаб дивизии, отправил Голубева вместо санчасти… на гауптвахту. Узнав об этом, я вступил в спор:
— Летчик получил повреждения при аварии. Его следует немедленно отправить в санчасть.
— Его надо наказать. Он поломал истребитель.
— Строго наказать надо тех, кто не распорядился убрать самолет с полосы. Надо же смотреть за порядком на земле. Это ваша обязанность.
Разговор у нас получился, как говорят, «на басах».
Обстановка на фронте с каждым днем ухудшалась. Наши обескровленные части с трудом сдерживали наступление противника. Войска отступали к Дону. Авиация, оставляя освоенные аэродромы, перелетала на другие, расположенные восточнее. Теперь мы вели боевые действия не только на подступах с запада к Ворошиловграду, но и в северном направлении, в районе Миллерово. Там прорывалась на Ростов танковая группировка врага. Она заходила в тыл Южному фронту.
Отсутствие устойчивой обороны, прорывы ее танковыми клиньями противника создавали крайне трудное, нервозное состояние. Порой мы не знали, где находятся наши обороняющиеся соединения. Часто нарушалась связь с ними, терялось управление. Части действовали самостоятельно.
В этих условиях на авиационную разведку возлагались задачи по уточнению данных о своих войсках. Летчики, к сожалению, были не в состоянии сообщать номера корпусов и дивизий. Особенно беспокоила командование фронта потеря связи с одним из наших танковых корпусов. Он был направлен для нанесения удара по наступающему противнику в районе Миллерово. А теперь руководство не знало, где находятся танкисты. Найти месторасположение корпуса было поручено летчикам соседнего авиаполка.
На поиск повел свое звено капитан Петр Середа. Проносясь на малой высоте, летчики обнаружили большую группу наших пехотинцев и артиллеристов. Они вели бои с наступающими вражескими танками. Но своего танкового корпуса в тот вылет не нашли. Стремясь все же выполнить поставленную командованием задачу, П. Середа, предварительно обговорив это с летчиками своего звена перед вылетом, решил сесть в расположении наших войск и узнать что-либо о корпусе.
Нашел с воздуха подходящее поле у дороги, по которой шла группа солдат, и приземлился. Подрулил ближе к дороге. Не выключая мотора, Середа выскочил из кабины, остановился у крыла самолета. Он разглядел, что солдаты идут без винтовок и без поясных ремней. Это насторожило. Взмахами руки он стал подзывать их к себе. Вдруг из группы раздался крик:
— Летчик, улетай скорей! Здесь немцы! Мы — пленные!
Тут же выскочили вражеские автоматчики и побежали к самолету. Середа рывком вскочил на крыло И-16 и прыгнул в кабину. Раздались автоматные очереди, и тотчас появилась боль в ноге. Середа успел дать полный газ мотору, как обожгло левую руку. Он резко развернул самолет на месте, сбив крылом двух автоматчиков, и взлетел под трассами пуль.
Превозмогая боль от ран, моментами теряя сознание, Середа вел самолет в сторону солнца, в южном направлении. Впереди он увидел берег Азовского моря, а справа — занятый немцами Таганрог. Собрав всю силу воли, развернулся в направлении Новочеркасска, где в полусознательном состоянии посадил самолет.
Через трое суток придя в себя, он рассказал о поисках танкового корпуса, судьба которого осталась тогда неизвестной нам.
Отступление наших войск носило подчас неорганизованный характер. В неразберихе вышестоящие штабы зачастую не знали о местонахождении и действиях отступающих соединений. Это затрудняло боевую работу нашей авиации. Пока авиаразведка сообщала в штаб данные, пока организовывался вылет бомбардировщиков или штурмовиков, цели уже перемещались на десятки километров. В этих условиях большое значение имела разумная инициатива летчиков и штурманов, вылетающих для нанесения удара, Сковывание инициативы летчиков снижало результативность действий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139