Правее нас выскочила из облачности пара Ме-109. Речкалов, даже не успев предупредить меня, развернулся и пошел на нее, увлекая находившуюся на верхнем ярусе боевого порядка группу Лукьянова. В тыл обороны противника мы вышли лишь с ведомым Табаченко. Выше нас обнаружили десятку «мессершмиттов». Дав команду на сбор группы над Крымской, я нацелился на нее. Сверху, в хвост наших самолетов, неожиданно свалилась пара Ме-109. Мы энергично развернулись и пошли в лобовую атаку. «Мессершмитты» ее не приняли, начали разворачиваться в обратном направлении. Ведомый Ме-109 запоздал с маневром и попал в мой прицел. Дал очередь по животу. И Ме-109, объятый огнем, понесся к земле. Теперь очередь за ведущим. И в этот момент увидел атакующую нас справа и сверху четверку «мессершмиттов». Делаю боевой разворот навстречу им. Но они, обходя нас с набором высоты, ушли от лобовой.
Минут десять наша пара отбивала атаки вражеской группы. Четверка Речкалова так и не появлялась. А как она была нужна сейчас! Противник пока действовал вяло. Чувствовалось, что сбитие Ме-109 в начале боя психологически подействовало на вражеских летчиков, снизило их активность. Но на это долго рассчитывать было нельзя.
В ходе боя внезапно появилась еще и пара фашистских истребителей «фоккеров». С дистанции почти двух тысяч метров она открыла по нас огонь. Можно было не опасаться стрельбы с такой дальности, но вдруг под меня нырнул ведомый.
— Табаченко, стань на свое место, а то «мессеры» съедят, — дал команду.
— Командир, я ранен, ухожу домой! Прикройте! Это было уже совсем некстати. Что делать? Если сопровождать Табаченко, то вся свора вражеских истребителей бросится вдогонку. Нас собьют, как куропаток. Решаю продолжить бой с десятью истребителями противника, сковать их боем и обеспечить безопасный уход ведомого.
— Табаченко, уходи пикированием на Краснодар, я прикрываю.
Продолжая отражать атаки, я зорко смотрел за вражеской группой, готовый ринуться за теми, кто попытается преследовать Табаченко. Получив по радио сообщение о его подходе к Краснодару, уловил удобный момент, сделал резкий переворот и, пикируя до земли, вышел из боя.
После посадки состоялся разговор с Речкаловым.
— Вы что же, на съедение «мессерам» бросили мою пару?
— Понимаешь, правее нас появились «мессеры». Попутно решил сбить их. Они удрали в облака, а мы с Лукьяновым уже не смогли вас найти.
— Твое счастье, Речкалов, что не было «юнкерсов» и Табаченко был легко ранен, а то бы не миновать тебе неприятностей! — бросил я в сердцах.
С Лукьяновым поговорить не успел — вызвали на КП. Около него увидел недавно назначенного командира дивизии полковника Ибрагима Магометовича Дзусова. Перед ним стоял строй летчиков. Я пробежал по нему взглядом — знакомых нет.
— Покрышкин, иди сюда! Знакомься с пополнением, прибывшим в ваш полк. Побеседуй с ними. Тебе придется учить их своей тактике боя.
— Есть, товарищ командир!
— Заходил в вашу землянку и познакомился с твоей академией.
— Что вы, какая там академия! Просто тактический класс для обучения летчиков.
— Это сейчас и нужно. В академии учат воевать на картах, а ты — сбивать самолеты. Вот и готовь молодежь. Надо сделать их настоящими воздушными бойцами. Летчики ваши, и учить будете самостоятельно. Разумно спланируй занятия, — сказал Дзусов в заключение, простился и направился на КП.
Я стоял перед строем. Внимательно вглядывался в каждого летчика… Будут ли они хорошей сменой погибшим: Фадееву, Ковалю, Сутырину и другим, отдавшим свою жизнь за нашу Родину?
Мое внимание привлек стоящий на правом фланге строя лейтенант. Лицо со следами ожогов, орден Красного Знамени на груди говорили о том, что это бывалый боец.
— На чем воевали и где горели?
— Лейтенант Клубов. На «Чайке» и И-16, а горел под Орджоникидзе. Имею на счету четыре сбитых самолета.
Рядом с Клубовым стоял небольшого роста худенький летчик, тоже с орденом Красного Знамени.
— Лейтенант Трофимов, — представился он. — Лично сбил один самолет и выполнил семьдесят вылетов на штурмовку.
— А что такой худой, плохо кормили?
— Да, товарищ капитан, его сколько ни корми, он таким и останется. Как говорят: «Не в коня корм», — ответил за Трофимова стоящий рядом.
Его пояснение вызвало дружный смех. Я невольно остановил на нем взгляд. В поношенной гимнастерке, без знаков различия, в солдатских ботинках с обмотками. Рядовой боец пехоты.
— Вы кто? — спросил остряка.
— Солдат Сухов, — бодро ответил он.
— Солдат?! — удивился я. — Солдаты на самолетах не воюют. Как вы попали в строй?
Из его объяснений выяснилось, что в прошлом году из-за нехватки самолетов весь их выпуск из авиашколы был направлен в кавалерию, где он и воевал в калмыцких степях. Был пулеметчиком. Недавно переведен в авиаполк.
Не скрою, дальнейшее знакомство с пополнением разочаровало. Боевой опыт у подавляющего большинства летчиков был небольшой, а у некоторых его и вовсе не было. Я представил себе ответственность, которая навалилась на мои плечи. Предстояло, не прекращая боевых вылетов, научить вновь прибывших летчиков летать на строгой, скоростной «кобре», освоить тактику действий, ввести их в бой. Пока все это не будет выполнено, нельзя посылать их на боевые задания.
В ходе беседы возникла мысль подготовить и создать из пополнения постоянную восьмерку для вылетов на боевые задания. Мне надоели неудачи при вождении неслетанных групп, составленных из пилотов разных эскадрилий.
Закончив опрос, я кратко разъяснил, какие темы по теоретической и летной подготовке мы будем осваивать. Затем с молодым пополнением провел первое занятие заместитель командира полка по политчасти М. А. Погребной. Он подробно рассказал о боевом пути части, о летчиках, заслуги которых сделали полк гвардейским, назвал тех, кто геройски погиб в боях. Призвал поддерживать и крепить боевые традиции, воевать смело, как подобает гвардейцам.
Пока политработник проводил занятия, я успел набросать вопросы, которые надо проработать в первую очередь.
— О тактике действий истребителей вам расскажет Александр Иванович Покрышкин. Он недавно назначен помощником командира полка по тактике и воздушной стрельбе. В этих вопросах он главный специалист в полку, — с улыбкой предоставил мне слово Михаил Акимович. Так началась форсированная подготовка прибывших летчиков. Занятия по изучению материальной части самолетов сменялись уроками по теории пилотирования, по тактической подготовке. Мне пришлось, как говорят, с ходу разработать программу ввода в строй пополнения, подобрать преподавателей. Изучение самолета проводилось под руководством инженерно-технического состава. Летная подготовка, тактическая и боевое применение были возложены на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Минут десять наша пара отбивала атаки вражеской группы. Четверка Речкалова так и не появлялась. А как она была нужна сейчас! Противник пока действовал вяло. Чувствовалось, что сбитие Ме-109 в начале боя психологически подействовало на вражеских летчиков, снизило их активность. Но на это долго рассчитывать было нельзя.
В ходе боя внезапно появилась еще и пара фашистских истребителей «фоккеров». С дистанции почти двух тысяч метров она открыла по нас огонь. Можно было не опасаться стрельбы с такой дальности, но вдруг под меня нырнул ведомый.
— Табаченко, стань на свое место, а то «мессеры» съедят, — дал команду.
— Командир, я ранен, ухожу домой! Прикройте! Это было уже совсем некстати. Что делать? Если сопровождать Табаченко, то вся свора вражеских истребителей бросится вдогонку. Нас собьют, как куропаток. Решаю продолжить бой с десятью истребителями противника, сковать их боем и обеспечить безопасный уход ведомого.
— Табаченко, уходи пикированием на Краснодар, я прикрываю.
Продолжая отражать атаки, я зорко смотрел за вражеской группой, готовый ринуться за теми, кто попытается преследовать Табаченко. Получив по радио сообщение о его подходе к Краснодару, уловил удобный момент, сделал резкий переворот и, пикируя до земли, вышел из боя.
После посадки состоялся разговор с Речкаловым.
— Вы что же, на съедение «мессерам» бросили мою пару?
— Понимаешь, правее нас появились «мессеры». Попутно решил сбить их. Они удрали в облака, а мы с Лукьяновым уже не смогли вас найти.
— Твое счастье, Речкалов, что не было «юнкерсов» и Табаченко был легко ранен, а то бы не миновать тебе неприятностей! — бросил я в сердцах.
С Лукьяновым поговорить не успел — вызвали на КП. Около него увидел недавно назначенного командира дивизии полковника Ибрагима Магометовича Дзусова. Перед ним стоял строй летчиков. Я пробежал по нему взглядом — знакомых нет.
— Покрышкин, иди сюда! Знакомься с пополнением, прибывшим в ваш полк. Побеседуй с ними. Тебе придется учить их своей тактике боя.
— Есть, товарищ командир!
— Заходил в вашу землянку и познакомился с твоей академией.
— Что вы, какая там академия! Просто тактический класс для обучения летчиков.
— Это сейчас и нужно. В академии учат воевать на картах, а ты — сбивать самолеты. Вот и готовь молодежь. Надо сделать их настоящими воздушными бойцами. Летчики ваши, и учить будете самостоятельно. Разумно спланируй занятия, — сказал Дзусов в заключение, простился и направился на КП.
Я стоял перед строем. Внимательно вглядывался в каждого летчика… Будут ли они хорошей сменой погибшим: Фадееву, Ковалю, Сутырину и другим, отдавшим свою жизнь за нашу Родину?
Мое внимание привлек стоящий на правом фланге строя лейтенант. Лицо со следами ожогов, орден Красного Знамени на груди говорили о том, что это бывалый боец.
— На чем воевали и где горели?
— Лейтенант Клубов. На «Чайке» и И-16, а горел под Орджоникидзе. Имею на счету четыре сбитых самолета.
Рядом с Клубовым стоял небольшого роста худенький летчик, тоже с орденом Красного Знамени.
— Лейтенант Трофимов, — представился он. — Лично сбил один самолет и выполнил семьдесят вылетов на штурмовку.
— А что такой худой, плохо кормили?
— Да, товарищ капитан, его сколько ни корми, он таким и останется. Как говорят: «Не в коня корм», — ответил за Трофимова стоящий рядом.
Его пояснение вызвало дружный смех. Я невольно остановил на нем взгляд. В поношенной гимнастерке, без знаков различия, в солдатских ботинках с обмотками. Рядовой боец пехоты.
— Вы кто? — спросил остряка.
— Солдат Сухов, — бодро ответил он.
— Солдат?! — удивился я. — Солдаты на самолетах не воюют. Как вы попали в строй?
Из его объяснений выяснилось, что в прошлом году из-за нехватки самолетов весь их выпуск из авиашколы был направлен в кавалерию, где он и воевал в калмыцких степях. Был пулеметчиком. Недавно переведен в авиаполк.
Не скрою, дальнейшее знакомство с пополнением разочаровало. Боевой опыт у подавляющего большинства летчиков был небольшой, а у некоторых его и вовсе не было. Я представил себе ответственность, которая навалилась на мои плечи. Предстояло, не прекращая боевых вылетов, научить вновь прибывших летчиков летать на строгой, скоростной «кобре», освоить тактику действий, ввести их в бой. Пока все это не будет выполнено, нельзя посылать их на боевые задания.
В ходе беседы возникла мысль подготовить и создать из пополнения постоянную восьмерку для вылетов на боевые задания. Мне надоели неудачи при вождении неслетанных групп, составленных из пилотов разных эскадрилий.
Закончив опрос, я кратко разъяснил, какие темы по теоретической и летной подготовке мы будем осваивать. Затем с молодым пополнением провел первое занятие заместитель командира полка по политчасти М. А. Погребной. Он подробно рассказал о боевом пути части, о летчиках, заслуги которых сделали полк гвардейским, назвал тех, кто геройски погиб в боях. Призвал поддерживать и крепить боевые традиции, воевать смело, как подобает гвардейцам.
Пока политработник проводил занятия, я успел набросать вопросы, которые надо проработать в первую очередь.
— О тактике действий истребителей вам расскажет Александр Иванович Покрышкин. Он недавно назначен помощником командира полка по тактике и воздушной стрельбе. В этих вопросах он главный специалист в полку, — с улыбкой предоставил мне слово Михаил Акимович. Так началась форсированная подготовка прибывших летчиков. Занятия по изучению материальной части самолетов сменялись уроками по теории пилотирования, по тактической подготовке. Мне пришлось, как говорят, с ходу разработать программу ввода в строй пополнения, подобрать преподавателей. Изучение самолета проводилось под руководством инженерно-технического состава. Летная подготовка, тактическая и боевое применение были возложены на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139