Он имел право убить их, но не стал этого делать. Разве Олд Шеттерхэнд не мог последовать за воинами, ушедшими в горы, убить многих из них и осквернить могилу великого вождя? Разве он не помог команчам, которые гнались за бледнолицыми, убившими часового и укравшими золото? Разве по его вине упал хоть один волос с головы сыновей ракурроев? Теперь Олд Шеттерхэнд собрал души команчей на белом листе и может их погубить, рассеять по прерии, так что ни одна из них не войдет в Страну Вечной Охоты. Но он не сделает этого. Он желает выкурить трубку мира и стать братом ракурроев, чьи вожди отважны, мудры и справедливы и чьи воины не знают страха перед врагом. В знак своей дружбы он готов пить дым мира.
Я закурил трубку, пустил струю дыма к небу, к земле, потом на все четыре стороны света и протянул ее То-Кей-Хуну. К счастью, мне удалось если и не убедить вождя в дружеских намерениях, то, по крайней мере, ошеломить его настолько, что он принял трубку из моих рук, повторил ритуал и передал ее дальше. Последний из вождей вернул ее мне, и я снова сел, на этот раз рядом с вождями.
— Теперь наш белый брат вернет нам наши души?
«Украденные души» были моим главным козырем в сложной и опасной игре, поэтому следовало потянуть время.
— Разве я уже сын команчей?
— Олд Шеттерхэнд стал нашим братом. Он получит вигвам и сможет делать что ему вздумается.
— Какой вигвам вы предназначили мне?
— Олд Шеттерхэнд великий воин и будет жить в вигваме, который выберет сам.
— Тогда пусть мои краснокожие братья идут за мной, чтобы я вместе с ними мог взглянуть на жилище.
Вожди охотно исполнили мое желание. Я шел вдоль вигвамов, пока не остановился у того, где стояли четверо часовых. Приложив ладонь к губам, я завыл койотом, и в то же мгновение мне изнутри ответили точно таким же воем. Одним прыжком я встал у входа и воскликнул:
— Олд Шеттерхэнд будет жить здесь!
Вожди смотрели друг на друга в полном изумлении, они не предполагали, что я могу указать именно на тот вигвам, в котором находятся пленники.
— Пусть мой брат выберет себе другой вигвам. Этот уже занят.
— Почему? Кем он занят?
— Мы отдали его врагам команчей.
— Кто они?
— Виннету, вождь апачей, белый убийца индейцев по имени Сан-Иэр и молодой бледнолицый воин.
Ответ вождей удивил меня. Оказывается, команчи не знали, что я друг пленникам и путешествовал в их обществе. Конечно, я не говорил об этом Ма-Раму, но ведь Патрик и Фред Морганы должны были рассказать им обо мне!
— Олд Шеттерхэнд желает видеть этих людей! — потребовал я и не раздумывая вошел внутрь вигвама.
Вожди немедленно последовали за мной.
Мои друзья лежали на земле, связанные по рукам и ногам. Кроме того, их и так беспомощные тела были накрепко притянуты толстыми сыромятными ремнями к столбам внутри вигвама. Они узнали меня, но не произнесли ни слова и не проявили радости, так как не могли понять, что же происходит.
— В чем повинны эти люди?
— Они убили наших воинов.
— Мой краснокожий брат видел это собственными глазами?
— Мне сообщили об этом сыновья раккуроев.
— Сыновьям ракурроев еще придется доказать это. Отныне вигвам принадлежит мне, и эти люди — мои гости.
Я достал нож, собираясь разрезать ремни, стягивающие пленников, но один из вождей удержал мою руку.
— Они должны умереть, поэтому мой белый брат не может считать их своими гостями.
— Кто мне запретит?
— Четверо вождей ракурроев!
— Неужели вожди осмелятся помешать Олд Шеттерхэнду?
Я встал между ними и пленниками. Следовавший за мною тенью негр стоял у меня за спиной.
— Боб, разрежь… сначала на Виннету, — сказал я, бросая ему нож.
Негр рванул было к своему хозяину, но затем повиновался мне, понимая, что в нашем положении от Виннету будет больше проку, чем от Бернарда.
— Пусть черный человек остановится и бросит нож! — воскликнул тот же вождь.
Но он опоздал: Виннету был уже свободен.
— Уфф! — взвизгнул в бешенстве вождь и хотел кинуться на Боба, наклонившегося над Сан-Иэром.
Я преградил ему путь, и он, забыв дым мира, выхватил нож и ударил меня. Краснокожий метил мне в грудь, но мне удалось увернуться, и нож вонзился в плечо. Не успел он вырвать нож из раны и нанести еще один удар, как уже лежал у моих ног, сраженный кулаком. За ним настала очередь второго вождя. Третьего я схватил за горло и сжал, мешая ему позвать на помощь. Несмотря на онемевшие от ремней руки и ноги, Виннету уже сидел верхом на поверженном То-Кей-Хуне.
Короткая, как вспышка молнии, схватка происходила в глубокой тишине. Единственным звуком, который могли услышать часовые у входа в вигвам, было исполненное удивления и негодования «Уфф!». Вожди лежали на земле, надежно связанные и с кляпами во рту. Однако, хотя мы стали хозяевами жилища, хозяевами положения оставались команчи.
— Господи! — пробормотал вполголоса Сэм. — Мы уж ни на что не надеялись. — Он растирал онемевшие конечности. — Разрази меня гром, не пойму, как тебе удалось пробраться сюда.
— Оставим рассказы на потом, а пока вооружитесь. У этих четверых оружия хватит на целый взвод.
На всякий случай я зарядил штуцер, объяснил товарищам, что если команчи попытаются снова схватить их, то следует прикрыться вождями, но не убивать их, и вышел. Вокруг вигвама стояла толпа краснокожих зевак, ожидающих дальнейшего развития событий.
— Знают ли мои братья, что я стал сыном команчей? — обратился я к часовым.
Индейцы не кивают головой в знак согласия, а опускают глаза, и часовые молча уставились в землю.
— Тогда пусть краснокожие воины стерегут вигвам и не позволяют никому войти, пока сами вожди не прикажут другое.
Затем я обратился к команчам, обступившим вигвам:
— Пусть мои братья созовут все племя к месту совета.
Команчи разошлись, не выразив удивления и не потребовав объяснений. Человек, не знакомый с обычаями индейцев, мог бы подумать, что я зашел слишком далеко и веду себя неосмотрительно, но на самом деле это было не так. Краснокожие вовсе не такие дикари, какими их принято считать. Они подчинятся старинным и незыблемым правилам и законам, и тот, кто умеет использовать эти правила и законы, может надеяться на удачу.
Рана в плече кровоточила, и мне пришлось по пути стянуть ее платком, чтобы ее не заметили. Десять минут спустя место совета заполнилось воинами, в круг вошли старейшины и сели напротив меня. Обычно такое собрание проходит под громкие возгласы, однако на сей раз все молчали. Серьезные и сосредоточенные краснокожие воины стояли вокруг нас, как изваяния, напряженно ожидая того, что должно было случиться.
— Олд Шеттерхэнд стал братом команчей. Известно ли моим братьям об этом?
— Да, — ответил за всех один из старейшин, поседевший, но еще могучий воин с двумя страшными рубцами на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Я закурил трубку, пустил струю дыма к небу, к земле, потом на все четыре стороны света и протянул ее То-Кей-Хуну. К счастью, мне удалось если и не убедить вождя в дружеских намерениях, то, по крайней мере, ошеломить его настолько, что он принял трубку из моих рук, повторил ритуал и передал ее дальше. Последний из вождей вернул ее мне, и я снова сел, на этот раз рядом с вождями.
— Теперь наш белый брат вернет нам наши души?
«Украденные души» были моим главным козырем в сложной и опасной игре, поэтому следовало потянуть время.
— Разве я уже сын команчей?
— Олд Шеттерхэнд стал нашим братом. Он получит вигвам и сможет делать что ему вздумается.
— Какой вигвам вы предназначили мне?
— Олд Шеттерхэнд великий воин и будет жить в вигваме, который выберет сам.
— Тогда пусть мои краснокожие братья идут за мной, чтобы я вместе с ними мог взглянуть на жилище.
Вожди охотно исполнили мое желание. Я шел вдоль вигвамов, пока не остановился у того, где стояли четверо часовых. Приложив ладонь к губам, я завыл койотом, и в то же мгновение мне изнутри ответили точно таким же воем. Одним прыжком я встал у входа и воскликнул:
— Олд Шеттерхэнд будет жить здесь!
Вожди смотрели друг на друга в полном изумлении, они не предполагали, что я могу указать именно на тот вигвам, в котором находятся пленники.
— Пусть мой брат выберет себе другой вигвам. Этот уже занят.
— Почему? Кем он занят?
— Мы отдали его врагам команчей.
— Кто они?
— Виннету, вождь апачей, белый убийца индейцев по имени Сан-Иэр и молодой бледнолицый воин.
Ответ вождей удивил меня. Оказывается, команчи не знали, что я друг пленникам и путешествовал в их обществе. Конечно, я не говорил об этом Ма-Раму, но ведь Патрик и Фред Морганы должны были рассказать им обо мне!
— Олд Шеттерхэнд желает видеть этих людей! — потребовал я и не раздумывая вошел внутрь вигвама.
Вожди немедленно последовали за мной.
Мои друзья лежали на земле, связанные по рукам и ногам. Кроме того, их и так беспомощные тела были накрепко притянуты толстыми сыромятными ремнями к столбам внутри вигвама. Они узнали меня, но не произнесли ни слова и не проявили радости, так как не могли понять, что же происходит.
— В чем повинны эти люди?
— Они убили наших воинов.
— Мой краснокожий брат видел это собственными глазами?
— Мне сообщили об этом сыновья раккуроев.
— Сыновьям ракурроев еще придется доказать это. Отныне вигвам принадлежит мне, и эти люди — мои гости.
Я достал нож, собираясь разрезать ремни, стягивающие пленников, но один из вождей удержал мою руку.
— Они должны умереть, поэтому мой белый брат не может считать их своими гостями.
— Кто мне запретит?
— Четверо вождей ракурроев!
— Неужели вожди осмелятся помешать Олд Шеттерхэнду?
Я встал между ними и пленниками. Следовавший за мною тенью негр стоял у меня за спиной.
— Боб, разрежь… сначала на Виннету, — сказал я, бросая ему нож.
Негр рванул было к своему хозяину, но затем повиновался мне, понимая, что в нашем положении от Виннету будет больше проку, чем от Бернарда.
— Пусть черный человек остановится и бросит нож! — воскликнул тот же вождь.
Но он опоздал: Виннету был уже свободен.
— Уфф! — взвизгнул в бешенстве вождь и хотел кинуться на Боба, наклонившегося над Сан-Иэром.
Я преградил ему путь, и он, забыв дым мира, выхватил нож и ударил меня. Краснокожий метил мне в грудь, но мне удалось увернуться, и нож вонзился в плечо. Не успел он вырвать нож из раны и нанести еще один удар, как уже лежал у моих ног, сраженный кулаком. За ним настала очередь второго вождя. Третьего я схватил за горло и сжал, мешая ему позвать на помощь. Несмотря на онемевшие от ремней руки и ноги, Виннету уже сидел верхом на поверженном То-Кей-Хуне.
Короткая, как вспышка молнии, схватка происходила в глубокой тишине. Единственным звуком, который могли услышать часовые у входа в вигвам, было исполненное удивления и негодования «Уфф!». Вожди лежали на земле, надежно связанные и с кляпами во рту. Однако, хотя мы стали хозяевами жилища, хозяевами положения оставались команчи.
— Господи! — пробормотал вполголоса Сэм. — Мы уж ни на что не надеялись. — Он растирал онемевшие конечности. — Разрази меня гром, не пойму, как тебе удалось пробраться сюда.
— Оставим рассказы на потом, а пока вооружитесь. У этих четверых оружия хватит на целый взвод.
На всякий случай я зарядил штуцер, объяснил товарищам, что если команчи попытаются снова схватить их, то следует прикрыться вождями, но не убивать их, и вышел. Вокруг вигвама стояла толпа краснокожих зевак, ожидающих дальнейшего развития событий.
— Знают ли мои братья, что я стал сыном команчей? — обратился я к часовым.
Индейцы не кивают головой в знак согласия, а опускают глаза, и часовые молча уставились в землю.
— Тогда пусть краснокожие воины стерегут вигвам и не позволяют никому войти, пока сами вожди не прикажут другое.
Затем я обратился к команчам, обступившим вигвам:
— Пусть мои братья созовут все племя к месту совета.
Команчи разошлись, не выразив удивления и не потребовав объяснений. Человек, не знакомый с обычаями индейцев, мог бы подумать, что я зашел слишком далеко и веду себя неосмотрительно, но на самом деле это было не так. Краснокожие вовсе не такие дикари, какими их принято считать. Они подчинятся старинным и незыблемым правилам и законам, и тот, кто умеет использовать эти правила и законы, может надеяться на удачу.
Рана в плече кровоточила, и мне пришлось по пути стянуть ее платком, чтобы ее не заметили. Десять минут спустя место совета заполнилось воинами, в круг вошли старейшины и сели напротив меня. Обычно такое собрание проходит под громкие возгласы, однако на сей раз все молчали. Серьезные и сосредоточенные краснокожие воины стояли вокруг нас, как изваяния, напряженно ожидая того, что должно было случиться.
— Олд Шеттерхэнд стал братом команчей. Известно ли моим братьям об этом?
— Да, — ответил за всех один из старейшин, поседевший, но еще могучий воин с двумя страшными рубцами на лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115