Менее самонадеянный Аргирос пригнулся за стеной. Он выглянул из-за нее чуть позже. Дюжина бунтовщиков держала толстый деревянный брус; другие, вволю наоравшись, расступились, чтобы дать место для раскачки тарана перед воротами.
– Пали! – крикнул магистр одновременно с Кориппом, который, забыв от возбуждения, где находится, отдал тот же приказ по-латыни.
Даже без приказа все знали, что делать. Люди Аргироса пускали стрелы в толпу с такой скоростью и аккуратностью, что настоящие торговцы раскрыли рты от изумления. Вопли становились громче. Импровизированный таран не приблизился к цели даже на двадцать футов. Те, кто его тащил, теперь лежали и стонали, а некоторые и вовсе не выказывали признаков жизни. Прочие мятежники вдруг вспомнили, что у них есть дела в других местах.
– Чернь, – презрительно молвил Корипп. – Самые храбрые мерзавцы на свете, пока кто-нибудь не даст им отпор.
Аргирос кивнул, но в этот момент раздались тревожные крики с тыльной стороны постоялого двора. Все спрыгнули со скамей и кинулись на выручку осаждаемым товарищам.
– Не все, черт возьми! – взревел Корипп. – Безголовые! То же будет и здесь, если мы все убежим отсюда!
После столь доходчивого внушения некоторые остановились. Тем временем Аргирос уже бежал вокруг дома к конюшням и другим хозяйственным постройкам. Бунтовщики где-то нашли или украли лестницу; каждую минуту они перепрыгивали через стену.
Зазвенела тетива луков. Один из нападавших упал с воплем, двое других выкрикнули проклятия. Остальные бросились вперед, размахивая ножами и дубинками. Но при всей их ярости они оставались простыми горожанами, не подготовленными к бою. Даже у купцов, что бежали с Аргиросом, было лучшее оружие и представление о происходящем. Ребята Аргироса прошли сквозь врагов, точно нож сквозь масло.
Нечто подобное, предположил он, помогает некоторым женщинам пройти через роды легче, чем другим: знание и понимание происходящего досаждало, но помогало вынести боль. Магистр видел, как мятежник, получив небольшую рану ножом в предплечье, вытаращился на нее и забыл обо всем вокруг. Парень так и не заметил дубинку, которой его отправили в пыль без чувств.
Спустя мгновение магистр мог проверить эту теорию на себе. Палкой его ударили по ребрам. Он хватил воздуха, но успел увернуться от следующего замаха противника. Затем вступил в силу натренированный рефлекс. Аргирос шагнул вперед, левой рукой выбил палку – очевидно, ножку от стола – и вонзил кинжал в живот нападавшего. Грузин, должно быть, никогда не слышал о самозащите, но теперь ему уже поздно было учиться.
Тем временем Аргирос совсем близко подобрался к своей цели – лестнице, приставленной к стене с наружной стороны. По ней кто-то карабкался. Магистр выставил вперед окровавленное лезвие и зловеще усмехнулся.
– Теперь ты? – спросил он.
Неизвестно, понимал ли бунтовщик греческий, но, так или иначе, смысл вопроса до него дошел. Парень спрыгнул вниз – с внешней стороны ограды. Судя по донесшимся оттуда ругательствам, он приземлился на кого-то еще. Аргирос оттолкнул лестницу.
Несколько последних мятежников, пробравшихся во двор Супсы, были прижаты к стене конюшни. Торговцы дрались с ними врукопашную. Люди Аргироса, профессиональные воины, крикнули своим союзникам отойти в сторону, чтобы можно было пустить в ход стрелы и тем довершить дело.
– Этот урок горожане будут помнить, – сказал магистр Кориппу.
Василий растирал ушибленную грудную клетку. Он чувствовал, что наутро там появится ужасный синяк. Но, к своему облегчению, он не ощущал пронзительной боли при дыхании. Однажды он уже ломал ребра и мог распознать разницу.
– Здесь и за оградой полно трупов, это заставит чернь хорошенько задуматься, – согласился Корипп – я не нарадуюсь, что они не догадались нас поджечь.
У магистра по спине мороз пробежал. Об этом он забыл. Если взорвутся горшки с адским порошком в гостинице Супсы… Он перекрестился в ужасе.
– Me genoito! – воскликнул он. – Боже упаси!
– Я не думаю, что даже чернь может быть такой бестолковой, – заметил Корипп. – При пожаре всему этому вонючему городу – конец. Конечно, – добавил он, – поручиться нельзя.
Аргирос велел лучникам расстреливать любого, кто появится снаружи с факелом. В эту минуту гостиница вроде бы была в относительной безопасности. Как и всегда, голодранцы предпочитали добычу, которая не сопротивляется. Мятежники волокли с собой награбленное и обходили гостиницу стороной – и на почтенном расстоянии. В других обстоятельствах Аргирос попытался бы схватить их и упечь за решетку. Здесь же, среди хаоса в чужой стране, ему оставалось лишь поглядывать на небо, чтобы проверить, не поднимаются ли вверх столбы дыма.
– Вот-вот стемнеет, – сказал Корипп. – Тогда будет сложнее.
– Это верно, – со смущенным смешком ответил магистр.
Из-за тревоги о пожаре он даже не заметил сгущавшейся синевы над головой. Шум снаружи по-прежнему стоял дикий и становился все более угрожающим. Рука Василия непроизвольно сжалась в кулак.
– А что делает Гоарий для подавления беспорядков?
– Провалиться мне на месте – наверняка сидит под кроватью, как и его солдаты, – презрительно выпалил Корипп. – Наш новый Александр, скажу я вам, не может совладать даже со своим народом, не говоря уже о ком-то еще.
Но солдаты появились. Как только опустилась тьма, тяжеловооруженный отряд приблизился к воротам постоялого двора Супсы. В командире Аргирос узнал офицера, которого неоднократно видел во дворце. Несмотря на это, магистр проявил осторожность – тот парень мог воспользоваться восстанием в своих интересах, а не заниматься подавлением мятежа.
– Что вам нужно? – спросил Василий по-персидски.
Ответ поразил его настолько, что в правдивости офицера не возникало сомнений.
– Это вы торговец вином? Его величество послал нас выкупить весь запас чудо-вина. Вот золото.
И офицер приподнял кожаную суму.
Со странным чувством нереальности происходящего Аргирос позволил офицеру подойти к запертым воротам, затем пересчитал номисмы. Сумма была точная. Покачивая в недоумении головами, люди магистра носили кувшины с вином и передавали их солдатам поверх ворот. Когда офицер получил все кувшины, он отдал честь Аргиросу и увел свой отряд.
В эту минуту магистр подумал о том, как Нерон распевал под свою лиру о падении Трои посреди бушевавшего в Риме пожара. Дарьял пока не горел, но не благодаря Гоарию.
Жесткий отпор людей Аргироса и торговцев остановил мятежников, и они не предприняли нового нападения на гостиницу. Тем не менее магистр провел беспокойную ночь. Повсюду кругом – то рядом, то где-то дальше – раздавался дьявольский хор возгласов, воплей, грохота. Источников шума не было видно, и от этого тревога только возрастала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Пали! – крикнул магистр одновременно с Кориппом, который, забыв от возбуждения, где находится, отдал тот же приказ по-латыни.
Даже без приказа все знали, что делать. Люди Аргироса пускали стрелы в толпу с такой скоростью и аккуратностью, что настоящие торговцы раскрыли рты от изумления. Вопли становились громче. Импровизированный таран не приблизился к цели даже на двадцать футов. Те, кто его тащил, теперь лежали и стонали, а некоторые и вовсе не выказывали признаков жизни. Прочие мятежники вдруг вспомнили, что у них есть дела в других местах.
– Чернь, – презрительно молвил Корипп. – Самые храбрые мерзавцы на свете, пока кто-нибудь не даст им отпор.
Аргирос кивнул, но в этот момент раздались тревожные крики с тыльной стороны постоялого двора. Все спрыгнули со скамей и кинулись на выручку осаждаемым товарищам.
– Не все, черт возьми! – взревел Корипп. – Безголовые! То же будет и здесь, если мы все убежим отсюда!
После столь доходчивого внушения некоторые остановились. Тем временем Аргирос уже бежал вокруг дома к конюшням и другим хозяйственным постройкам. Бунтовщики где-то нашли или украли лестницу; каждую минуту они перепрыгивали через стену.
Зазвенела тетива луков. Один из нападавших упал с воплем, двое других выкрикнули проклятия. Остальные бросились вперед, размахивая ножами и дубинками. Но при всей их ярости они оставались простыми горожанами, не подготовленными к бою. Даже у купцов, что бежали с Аргиросом, было лучшее оружие и представление о происходящем. Ребята Аргироса прошли сквозь врагов, точно нож сквозь масло.
Нечто подобное, предположил он, помогает некоторым женщинам пройти через роды легче, чем другим: знание и понимание происходящего досаждало, но помогало вынести боль. Магистр видел, как мятежник, получив небольшую рану ножом в предплечье, вытаращился на нее и забыл обо всем вокруг. Парень так и не заметил дубинку, которой его отправили в пыль без чувств.
Спустя мгновение магистр мог проверить эту теорию на себе. Палкой его ударили по ребрам. Он хватил воздуха, но успел увернуться от следующего замаха противника. Затем вступил в силу натренированный рефлекс. Аргирос шагнул вперед, левой рукой выбил палку – очевидно, ножку от стола – и вонзил кинжал в живот нападавшего. Грузин, должно быть, никогда не слышал о самозащите, но теперь ему уже поздно было учиться.
Тем временем Аргирос совсем близко подобрался к своей цели – лестнице, приставленной к стене с наружной стороны. По ней кто-то карабкался. Магистр выставил вперед окровавленное лезвие и зловеще усмехнулся.
– Теперь ты? – спросил он.
Неизвестно, понимал ли бунтовщик греческий, но, так или иначе, смысл вопроса до него дошел. Парень спрыгнул вниз – с внешней стороны ограды. Судя по донесшимся оттуда ругательствам, он приземлился на кого-то еще. Аргирос оттолкнул лестницу.
Несколько последних мятежников, пробравшихся во двор Супсы, были прижаты к стене конюшни. Торговцы дрались с ними врукопашную. Люди Аргироса, профессиональные воины, крикнули своим союзникам отойти в сторону, чтобы можно было пустить в ход стрелы и тем довершить дело.
– Этот урок горожане будут помнить, – сказал магистр Кориппу.
Василий растирал ушибленную грудную клетку. Он чувствовал, что наутро там появится ужасный синяк. Но, к своему облегчению, он не ощущал пронзительной боли при дыхании. Однажды он уже ломал ребра и мог распознать разницу.
– Здесь и за оградой полно трупов, это заставит чернь хорошенько задуматься, – согласился Корипп – я не нарадуюсь, что они не догадались нас поджечь.
У магистра по спине мороз пробежал. Об этом он забыл. Если взорвутся горшки с адским порошком в гостинице Супсы… Он перекрестился в ужасе.
– Me genoito! – воскликнул он. – Боже упаси!
– Я не думаю, что даже чернь может быть такой бестолковой, – заметил Корипп. – При пожаре всему этому вонючему городу – конец. Конечно, – добавил он, – поручиться нельзя.
Аргирос велел лучникам расстреливать любого, кто появится снаружи с факелом. В эту минуту гостиница вроде бы была в относительной безопасности. Как и всегда, голодранцы предпочитали добычу, которая не сопротивляется. Мятежники волокли с собой награбленное и обходили гостиницу стороной – и на почтенном расстоянии. В других обстоятельствах Аргирос попытался бы схватить их и упечь за решетку. Здесь же, среди хаоса в чужой стране, ему оставалось лишь поглядывать на небо, чтобы проверить, не поднимаются ли вверх столбы дыма.
– Вот-вот стемнеет, – сказал Корипп. – Тогда будет сложнее.
– Это верно, – со смущенным смешком ответил магистр.
Из-за тревоги о пожаре он даже не заметил сгущавшейся синевы над головой. Шум снаружи по-прежнему стоял дикий и становился все более угрожающим. Рука Василия непроизвольно сжалась в кулак.
– А что делает Гоарий для подавления беспорядков?
– Провалиться мне на месте – наверняка сидит под кроватью, как и его солдаты, – презрительно выпалил Корипп. – Наш новый Александр, скажу я вам, не может совладать даже со своим народом, не говоря уже о ком-то еще.
Но солдаты появились. Как только опустилась тьма, тяжеловооруженный отряд приблизился к воротам постоялого двора Супсы. В командире Аргирос узнал офицера, которого неоднократно видел во дворце. Несмотря на это, магистр проявил осторожность – тот парень мог воспользоваться восстанием в своих интересах, а не заниматься подавлением мятежа.
– Что вам нужно? – спросил Василий по-персидски.
Ответ поразил его настолько, что в правдивости офицера не возникало сомнений.
– Это вы торговец вином? Его величество послал нас выкупить весь запас чудо-вина. Вот золото.
И офицер приподнял кожаную суму.
Со странным чувством нереальности происходящего Аргирос позволил офицеру подойти к запертым воротам, затем пересчитал номисмы. Сумма была точная. Покачивая в недоумении головами, люди магистра носили кувшины с вином и передавали их солдатам поверх ворот. Когда офицер получил все кувшины, он отдал честь Аргиросу и увел свой отряд.
В эту минуту магистр подумал о том, как Нерон распевал под свою лиру о падении Трои посреди бушевавшего в Риме пожара. Дарьял пока не горел, но не благодаря Гоарию.
Жесткий отпор людей Аргироса и торговцев остановил мятежников, и они не предприняли нового нападения на гостиницу. Тем не менее магистр провел беспокойную ночь. Повсюду кругом – то рядом, то где-то дальше – раздавался дьявольский хор возгласов, воплей, грохота. Источников шума не было видно, и от этого тревога только возрастала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84