Она рассмеялась, решив, что он пошутил.
С саквояжем в руках Бобби зашагал в сторону Банд. Фьоре знал, что Най Хо Цин и его товарищи сильно рискуют: если ящеры в Британском консульстве проявят осмотрительность, у китайцев нет ни единого шанса спастись.
Он подошел к дому номер 33 по улице Банд как раз в тот момент, когда часы пробили двенадцать. Най остался бы им доволен. Теперь Бобби следовало дождаться фейерверка, причем так, чтобы не привлечь к себе внимания. Он купил чашку водянистого супа у проходившего мимо торговца, а потом, повинуясь неожиданному импульсу, заплатил и за саму чашку. Затем Бобби уселся на тротуар, поставил рядом с собой чашку и принялся старательно изображать нищего.
Вскоре кто-то из прохожих бросил в чашку медную монетку, потом появилось серебро. Бобби принялся считать деньги — когда началась стрельба, в чашке набралось больше мексиканского доллара.
Британское консульство занимало большое, внушительное здание. Но даже толстые каменные стены не заглушили треск автоматных очередей. Стоявшие на посту перед главным входом ящеры повернулись спиной к улице, они явно не верили ушам, которые, впрочем, у них отсутствовали.
Фьоре не стал тратить время на обдумывание ситуации. Услышав выстрелы, он открыл саквояж, вытащил гранату, вывернул металлический колпачок, утопил головку взрывателя и швырнул ее, словно мяч на базу.
Если бы он совершил такой бросок во время игры, то его команда определенно заработала бы очки. Граната приземлилась как раз между четырьмя ящерами. Когда через секунду она взорвалась, люди, оказавшиеся в этот момент поблизости, с криками разбежались в разные стороны.
Однако у Фьоре возникли проблемы: он прикончил не всех ящеров. Двое из них начали стрелять, хотя и не поняли, откуда исходила опасность. Крики на улицы Банд превратились в вопли ужаса. Фьоре нырнул за массивную деревянную скамейку с железными планками и открыл огонь из автомата. Он надеялся, что его пули не попадают в бегущих по улице людей — ведь в его задачу входило уничтожить ящеров. И он с ней справился.
Из здания консульства продолжала доноситься стрельба, а потом двери главного входа распахнулись. Най и полдюжины китайцев — кое-кто в поварских фартуках, другие, похожие на пингвинов, в роскошных фраках официантов — сбежали вниз по ступенькам и помчались по улице.
Ящеры открыли по ним огонь с крыши и из окон второго этажа. Бегущие люди начали падать и корчиться в пыли, словно мухи, которым не хватило одного удара мухобойки.
— Черт возьми, ты говорил только об ублюдках, что стояли на посту у главного входа, — пробормотал Бобби, словно Най Хо Цин мог его услышать. — И ничего не сказал об остальных.
Он поднял автомат и палил в ящеров до тех пор, пока магазин не опустел. Затем вставил следующий и снова начал стрелять, когда его грудь прошила автоматная очередь. Оружие выпало из рук; Бобби попытался поднять автомат, но обнаружил, что руки перестали его слушаться. Боль почему-то пришла не сразу. Однако вскоре он уже перестал что-либо чувствовать.
Навсегда.
* * * Опустив голову, бригадный генерал Лесли Гроувс шагал по университетскому городку Денвера, точно бык, выбирающий себе жертву. Подобное состояние являлось для него инстинктивным до тех пор, пока он его не осознал и не начал культивировать. Во многом именно благодаря этому мало кто попадался на его пути.
— Физики! — презрительно бормотал он себе под нос.
Проблема заключалась в том, что они так погрузились в собственный мир, что не обращали внимания на оказываемое на них давление.
Генерал не обнаружил ничего необычного, пока не подошел к зданию лаборатории и не понял, что не узнает столпившихся в вестибюле солдат. Гроувс нахмурился; Сэма Иджера и остальных пехотинцев, а также техников и ученых из лаборатории он знал, как собственные шнурки.
Он огляделся по сторонам в поисках старшего офицера.
— Почему нас оккупировали, майор? — спросил он. Офицер с золотыми дубовыми листьями на плечах отдал ему честь.
— Будьте так добры, подойдите, пожалуйста, ко мне, генерал… — вежливо проговорил он, как и положено младшему по чину.
Гроувс оказался чрезвычайно добр и подошел к нему; надо заметить, это не заняло у него много времени.
— Майор, если вы думаете, что я не сумею самостоятельно отыскать собственный кабинет, — прорычал он, — так вы ошибаетесь.
Майор продолжал молча идти вперед. Гроувс кипел от возмущения, но шагал рядом с майором. Оказалось, что они действительно направляются в сторону его кабинета. Перед ним стояли двое, одетые в гражданское, но очень похожие на военных. Тут Гроувса посетило озарение. Он повернулся к майору и спросил:
— Разведывательное управление?
— Да, сэр.
Один из военных в гражданском, сверившись с маленькой фотографией Гроувса, зажатой в ладони, кивнул другому. Второй открыл дверь, заглянул внутрь кабинета и сказал:
— Генерал Гроувс здесь, сэр.
— Ну, тогда ему лучше войти, не так ли? — ответил бесконечно знакомый голос. — Все-таки, это его кабинет.
— Почему, черт возьми, меня никто не предупредил, что президент Рузвельт приезжает в Денвер? — прошипел Гроувс майору.
— Безопасность, — прошептал в ответ майор. — Мы предполагаем, что ящеры записывают все наши переговоры, к тому же, у нас пропало несколько курьеров. Чем меньше мы говорим, тем в большей безопасности ФДР note 15. А сейчас проходите, он вас ждет.
Гроувс вошел. Ему уже приходилось встречаться с Рузвельтом раньше, и он знал, что от Президента не исходит такого мощного потока жизненной энергии, как в кадрах кинохроники: не следовало забывать, что он прикован к инвалидному креслу. За год, прошедший со времени их последнего разговора в Уайт-Салфер-Спрингс, Президент ужасно изменился. Всего за один год Рузвельт постарел на десять лет и стал похож на человека, стоящего на пороге смерти.
Однако рукопожатие Президента осталось таким же крепким, как и раньше
— Гроувс получил возможность убедиться в этом лично. Генерал отдал ФДР честь.
— А вы похудели, генерал, — заметил Рузвельт, в глазах которого промелькнула улыбка; возможно, его тело и не выдерживало нагрузок, но ум оставался таким же острым.
— Да, сэр, — ответил Гроувс.
Рузвельт тоже сильно похудел, но Гроувс не собирался говорить об этом вслух.
— Садитесь, садитесь. — Президент махнул рукой в сторону вращающегося кресла, стоящего у письменного стола.
Гроувс послушно сел. Рузвельт повернул свое кресло, чтобы оказаться лицом к генералу. Даже его руки иссохли, лишняя кожа собиралась в складки. Президент вздохнул и сказал:
— Видит Бог, с каким бы удовольствием я выкурил сигарету, но теперь их нигде нет — тут нам изменила удача. — ФДР снова вздохнул. — Вы знаете, генерал, когда Эйнштейн послал мне свое письмо в 39 году, у меня возникло ощущение, что его разговоры о ядерном оружии и бомбах, способных взорвать мир, самая настоящая фантазия, но я не имел права рисковать и допустить ошибку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201