Но теперь он понял, что у медали есть и оборотная сторона.
Солнце медленно путешествовало по небу, тени начали удлиняться, стали темнее. Каким-то непонятным самому Бэгноллу образом ему удавалось не отставать Когда наступили сумерки, он увидел, что солдаты, шагавшие впереди, легли на животы и поползли. Он последовал их примеру. Сквозь ветки он разглядел несколько домиков — нет, скорее, сараев — стоявших прямо посреди поляны.
— Это? — шепотом спросил он.
— А я откуда знаю, черт подери? — так же шепотом ответил Кен Эмбри.
— Только мне почему-то кажется, что нас здесь чаем не угостят.
Бэгнолл сомневался, что тут слышали о хорошем чае. Судя по тому, как выглядела деревенька, ее жители, скорее всего, не знали о том, что царя свергли, и наступила новая эра. Деревянные домики, крытые соломой, казалось, сошли прямо со страниц романов Толстого. Единственным указанием на то, что на дворе двадцатый век, являлась колючая проволока, окружавшая несколько домов. Ни людей, ни ящеров видно не было.
— Что-то тут не так. Слишком уж просто… — сказал Бэгнолл.
— А я бы не возражал, — ответил Эмбри. — Кто сказал, что обязательно должно быть трудно? Мы…
Его перебил негромкий звук невдалеке — БАХ!
Бэгнолл уже давно потерял счет своим боевым вылетам, не раз побывал под противовоздушным огнем, но сейчас впервые в жизни принимал участие в наземном сражении.
Миномет выстрелил еще раз, и еще — Бэгнолл не знал, кто его заряжает, немцы или русские, но работали они быстро.
В воздух поднялся фонтан снега и земли, когда снаряд угодил в цель. Один из деревянных домов загорелся, а в следующее мгновение веселое пламя поглотило крошечное строение. Люди в белом начали спрыгивать с деревьев, выскочили на поляну. Бэгнолл подумал, что лично у него нет никакой уверенности в том, что в деревне действительно располагается передовой пост ящеров.
Бэгнолл выстрелил из «Маузера», передернул затвор, выстрелил еще раз. Он учился стрелять из «Ли Энфилда» и предпочитал это оружие всякому другому, в том числе и тому, что держал сейчас в руках. Затвор «Маузера» выступал и до него было трудно достать пальцем, что заметно замедляло стрельбу. Кроме того, в магазине немецкой винтовки имелось не десять, а пять пуль.
Через несколько секунд огонь открыли остальные винтовки и несколько автоматов. Однако в деревне по-прежнему царила тишина. Бэгнолл уже больше не сомневался, что врага здесь нет. Его переполняли облегчение и злость одновременно — облегчение от того, что ему больше не угрожает опасность, а ярость из-за того, что он, выбиваясь из сил, тащился сюда по снегу целый день.
И тут один из бойцов в белом маскхалате взлетел в воздух — он наступил на мину, и его буквально разорвало на части. А в следующее мгновение ящеры повели ответный огонь сразу из нескольких домов. Наступающие с победными криками солдаты, стали падать, словно подкошенные.
Пули врезались в снег между Бэгноллом и Эмбри, в стволы деревьев, за которыми они прятались. Бэгнолл прижался к замерзшей земле, словно нежный любовник к возлюбленной. Открывать ответный огонь не входило в его намерения. Он пришел к выводу, что сражение на земле не имеет ничего общего с воздушным боем — здесь намного страшнее. Находясь на борту самолета, ты сбрасываешь бомбы на головы людей, копошащихся где-то там, внизу, в тысячах миль от тебя. Они, конечно же, отстреливаются, но стараются попасть в твой самолет, а не в чудесного, незаменимого тебя. Даже истребители гонятся не лично за тобой — их цель уничтожить машину, а твои стрелки в свою очередь делают все, чтобы попасть в них. Если же твой самолет падает, ты можешь выпрыгнуть с парашютом и спастись.
Тут бой идет не между машинами. Ящеры старались проделать огромные дыры в твоем теле, заставить тебя кричать от боли, истечь кровью, а потом умереть. Нужно заметить, что действовали они чрезвычайно умело и эффективно. У каждого ящера, засевшего в деревне, имелось автоматическое оружие, которое выплевывало столько же пуль, сколько автоматы атакующих, и намного больше, чем винтовки, вроде той, что держал в руках Бэгнолл. Он почувствовал себя африканцем из книги Киплинга, выступившим против британской регулярной армии.
Только здесь, если ты хочешь остаться в живых, ни в коем случае нельзя открыто идти в наступление. Русские и немцы, предпринявшие несколько попыток, лежали на снегу — растерзанные минами или застреленные ящерами из автоматов. Те немногие, что по-прежнему оставались в строю, ничего не могли сделать и поспешили укрыться за деревьями.
Бэгнолл повернулся к Эмбри и крикнул:
— Мне кажется, мы засунули голову прямо в мясорубку.
— С чего ты это взял, дорогой? — Даже в самый разгар сражения пилоту удалось изобразить высокий пронзительный фальцет.
В сгущающихся сумерках один из домов вдруг сдвинулся с места. Сначала Бэгнолл от удивления принялся тереть глаза, решив, что они сыграли с ним злую шутку. Затем, вспомнил Мусоргского и подумал про бабу Ягу и ее избушку на курьих ножках. Но как только деревянные стены отвалились, он увидел, что дом передвигается на гусеницах.
— Танк! — крикнул он. — Черт подери, тут танк!
По-видимому, русские вопили то же самое, только слово произносили немного иначе. Вскоре к ним присоединились и немцы. Бэгнолл понял и их тоже. А еще он знал, что танк — нет, уже два танка — грозят им серьезными проблемами.
Башни повернулись, и начался жестокий обстрел. Автоматчики тоже открыли огонь, свинцовый дождь пролился на броню танков, высекая из нее искры. Но стрелки могли с таким же успехом палить птичьими перьями — машины ящеров выдерживали удары более тяжелой артиллерии, чем та, что имелась у людей.
А в следующее мгновение экипажи ящеров открыли автоматный огонь, и вспышки выстрелов напомнили Бэгноллу ярких светлячков, порхающих в темной ночи. Замолчал один из пулеметов — немецкий, нового образца, стрелявший с такой скоростью, что возникал непривычно резкий звук, будто могучий великан рвет огромный парус. Через минуту он застучал снова, и Бэгнолл восхитился отвагой того, кто заменил павшего стрелка.
И тут в бой вступило главное орудие одного из танков. Грохот был оглушительным. Бэгноллу, находившемуся примерно в полумиле от него, показалось, будто наступил конец света, а языки пламени, вырвавшиеся из жерла, напомнили о геенне огненной. Пулемет снова смолк, и уже больше не оживал.
Выстрелила пушка другого танка, затем машина чуть замедлила ход… теперь орудие указывало примерно туда, где находился Бэгнолл. Он помчался дальше в лес: сейчас он был готов на что угодно, только бы оставить позади страшный грохот и вой снарядов.
Рядом бежал Кен Эмбри.
— Слушай, а как сказать по-русски «беги, как будто за тобой черти гонятся»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
Солнце медленно путешествовало по небу, тени начали удлиняться, стали темнее. Каким-то непонятным самому Бэгноллу образом ему удавалось не отставать Когда наступили сумерки, он увидел, что солдаты, шагавшие впереди, легли на животы и поползли. Он последовал их примеру. Сквозь ветки он разглядел несколько домиков — нет, скорее, сараев — стоявших прямо посреди поляны.
— Это? — шепотом спросил он.
— А я откуда знаю, черт подери? — так же шепотом ответил Кен Эмбри.
— Только мне почему-то кажется, что нас здесь чаем не угостят.
Бэгнолл сомневался, что тут слышали о хорошем чае. Судя по тому, как выглядела деревенька, ее жители, скорее всего, не знали о том, что царя свергли, и наступила новая эра. Деревянные домики, крытые соломой, казалось, сошли прямо со страниц романов Толстого. Единственным указанием на то, что на дворе двадцатый век, являлась колючая проволока, окружавшая несколько домов. Ни людей, ни ящеров видно не было.
— Что-то тут не так. Слишком уж просто… — сказал Бэгнолл.
— А я бы не возражал, — ответил Эмбри. — Кто сказал, что обязательно должно быть трудно? Мы…
Его перебил негромкий звук невдалеке — БАХ!
Бэгнолл уже давно потерял счет своим боевым вылетам, не раз побывал под противовоздушным огнем, но сейчас впервые в жизни принимал участие в наземном сражении.
Миномет выстрелил еще раз, и еще — Бэгнолл не знал, кто его заряжает, немцы или русские, но работали они быстро.
В воздух поднялся фонтан снега и земли, когда снаряд угодил в цель. Один из деревянных домов загорелся, а в следующее мгновение веселое пламя поглотило крошечное строение. Люди в белом начали спрыгивать с деревьев, выскочили на поляну. Бэгнолл подумал, что лично у него нет никакой уверенности в том, что в деревне действительно располагается передовой пост ящеров.
Бэгнолл выстрелил из «Маузера», передернул затвор, выстрелил еще раз. Он учился стрелять из «Ли Энфилда» и предпочитал это оружие всякому другому, в том числе и тому, что держал сейчас в руках. Затвор «Маузера» выступал и до него было трудно достать пальцем, что заметно замедляло стрельбу. Кроме того, в магазине немецкой винтовки имелось не десять, а пять пуль.
Через несколько секунд огонь открыли остальные винтовки и несколько автоматов. Однако в деревне по-прежнему царила тишина. Бэгнолл уже больше не сомневался, что врага здесь нет. Его переполняли облегчение и злость одновременно — облегчение от того, что ему больше не угрожает опасность, а ярость из-за того, что он, выбиваясь из сил, тащился сюда по снегу целый день.
И тут один из бойцов в белом маскхалате взлетел в воздух — он наступил на мину, и его буквально разорвало на части. А в следующее мгновение ящеры повели ответный огонь сразу из нескольких домов. Наступающие с победными криками солдаты, стали падать, словно подкошенные.
Пули врезались в снег между Бэгноллом и Эмбри, в стволы деревьев, за которыми они прятались. Бэгнолл прижался к замерзшей земле, словно нежный любовник к возлюбленной. Открывать ответный огонь не входило в его намерения. Он пришел к выводу, что сражение на земле не имеет ничего общего с воздушным боем — здесь намного страшнее. Находясь на борту самолета, ты сбрасываешь бомбы на головы людей, копошащихся где-то там, внизу, в тысячах миль от тебя. Они, конечно же, отстреливаются, но стараются попасть в твой самолет, а не в чудесного, незаменимого тебя. Даже истребители гонятся не лично за тобой — их цель уничтожить машину, а твои стрелки в свою очередь делают все, чтобы попасть в них. Если же твой самолет падает, ты можешь выпрыгнуть с парашютом и спастись.
Тут бой идет не между машинами. Ящеры старались проделать огромные дыры в твоем теле, заставить тебя кричать от боли, истечь кровью, а потом умереть. Нужно заметить, что действовали они чрезвычайно умело и эффективно. У каждого ящера, засевшего в деревне, имелось автоматическое оружие, которое выплевывало столько же пуль, сколько автоматы атакующих, и намного больше, чем винтовки, вроде той, что держал в руках Бэгнолл. Он почувствовал себя африканцем из книги Киплинга, выступившим против британской регулярной армии.
Только здесь, если ты хочешь остаться в живых, ни в коем случае нельзя открыто идти в наступление. Русские и немцы, предпринявшие несколько попыток, лежали на снегу — растерзанные минами или застреленные ящерами из автоматов. Те немногие, что по-прежнему оставались в строю, ничего не могли сделать и поспешили укрыться за деревьями.
Бэгнолл повернулся к Эмбри и крикнул:
— Мне кажется, мы засунули голову прямо в мясорубку.
— С чего ты это взял, дорогой? — Даже в самый разгар сражения пилоту удалось изобразить высокий пронзительный фальцет.
В сгущающихся сумерках один из домов вдруг сдвинулся с места. Сначала Бэгнолл от удивления принялся тереть глаза, решив, что они сыграли с ним злую шутку. Затем, вспомнил Мусоргского и подумал про бабу Ягу и ее избушку на курьих ножках. Но как только деревянные стены отвалились, он увидел, что дом передвигается на гусеницах.
— Танк! — крикнул он. — Черт подери, тут танк!
По-видимому, русские вопили то же самое, только слово произносили немного иначе. Вскоре к ним присоединились и немцы. Бэгнолл понял и их тоже. А еще он знал, что танк — нет, уже два танка — грозят им серьезными проблемами.
Башни повернулись, и начался жестокий обстрел. Автоматчики тоже открыли огонь, свинцовый дождь пролился на броню танков, высекая из нее искры. Но стрелки могли с таким же успехом палить птичьими перьями — машины ящеров выдерживали удары более тяжелой артиллерии, чем та, что имелась у людей.
А в следующее мгновение экипажи ящеров открыли автоматный огонь, и вспышки выстрелов напомнили Бэгноллу ярких светлячков, порхающих в темной ночи. Замолчал один из пулеметов — немецкий, нового образца, стрелявший с такой скоростью, что возникал непривычно резкий звук, будто могучий великан рвет огромный парус. Через минуту он застучал снова, и Бэгнолл восхитился отвагой того, кто заменил павшего стрелка.
И тут в бой вступило главное орудие одного из танков. Грохот был оглушительным. Бэгноллу, находившемуся примерно в полумиле от него, показалось, будто наступил конец света, а языки пламени, вырвавшиеся из жерла, напомнили о геенне огненной. Пулемет снова смолк, и уже больше не оживал.
Выстрелила пушка другого танка, затем машина чуть замедлила ход… теперь орудие указывало примерно туда, где находился Бэгнолл. Он помчался дальше в лес: сейчас он был готов на что угодно, только бы оставить позади страшный грохот и вой снарядов.
Рядом бежал Кен Эмбри.
— Слушай, а как сказать по-русски «беги, как будто за тобой черти гонятся»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201