На сей раз инженер продемонстрировал свое удовольствие, подняв вверх большой палец.
— Кажется, все прошло прекрасно, — сказал Джакоби. — Если нам повезет, ящерам сильно не поздоровится.
— Надеюсь, — проговорил Мойше.
Он встал и потянулся. Участие в радиопередачах не требовало никаких физических усилий, но он все равно ужасно уставал. Возможность покинуть студию Мойше всегда воспринимал с облегчением.
Джакоби придержал для него дверь, и они вышли вместе. В холле их ждал англичанин в твидовом костюме, тощий, высокий, с грубоватым худым лицом и зачесанными назад волосами. Он кивнул Джакоби, они о чем-то поговорили по-английски, а затем Джакоби повернулся к Мойше и перешел на идиш:
— Позвольте представить вам Эрика Блэра. Он продюсер передач индийского отдела. Эрик зачитает обращение после нас. Русси протянул ему руку и попросил:
— Скажите, что я рад с ним познакомиться. Блэр пожал Мойше руку, а затем снова заговорил по-английски, Джакоби перевел:
— Эрик говорит, что очень рад встрече с вами; вам удалось спастись от двух тираний и честно рассказать нам о том, что они собой представляют. — А потом Джакоби добавил: — Блэр отличный парень и ненавидит тиранов — ему все равно, какого они цвета. Он сражался против фашистов в Испании — его там чудом не убили — но возмущался тем, что вытворяли коммунисты, находившиеся по другую сторону баррикад. Эрик честный человек.
— Нам очень нужны честные люди. И чем больше, тем лучше.
Джакоби перевел Блэру его слова. Англичанин улыбнулся, и вдруг, не успев ответить, резко закашлялся. Мойше множество раз слышал такой влажный кашель в Варшаве. «Туберкулез», — поставил диагноз студент-медик, который всегда оставался начеку. Блэр справился с кашлем и извиняющимся голосом обратился к Джакоби.
— Он рад, что это произошло здесь, а не в студии во время записи, — перевел Джакоби.
Мойше кивнул, он всегда восхищался профессионализмом и трудолюбием других людей. Ты должен отдавать своей работе все силы — ровно столько, сколько можешь. А если упадешь, остается надеяться на то, что тебя заменят другие.
Блэр вытащил свое обращение из кармана пиджака и вошел в студию.
— Увидимся позже, Мойше, — сказал Джакоби. — Боюсь, мне придется заполнить целую гору разных форм. Может быть, стоит выставить стопки бумаг вместо аэростатов заграждения. Думаю, они гораздо эффективнее остановят ящеров.
Он быстрым шагом направился в свой кабинет на одном из верхних этажей, а Мойше вышел на улицу. Он решил, что не пойдет домой прямо сейчас, а прогуляется по Оксфорд-Стрит до Гайд-парка. Люди — главным образом женщины, чаще всего с маленькими детьми — входили и выходили из универмага «Селфриджез». Пару раз Мойше довелось побывать в таком огромном магазине. Даже несмотря на военное время, здесь продавалось больше товаров, чем осталось во всей Польше. Наверное, британцы не знают, как им повезло.
Огромная мраморная арка, установленная в том месте, где сходятся Оксфорд-Стрит, Парк-Лейн и Бейсуотер-Роуд, вела в северо-восточный угол Гайд-парка. На противоположной стороне Парк-Лейн находился «Уголок оратора», где мужчины и женщины забирались на ящики, стулья, или все, что попадалось под руку, и обращались с речами к любому, кто пожелает их выслушать. Русси попытался представить себе такое место в Варшаве — при поляках, нацистах, или ящерах. Но перед глазами вставали лишь картины публичных казней, которые непременно последовали бы за несанкционированным публичным выступлением. Может быть, Англия все-таки заслужила свое счастье.
Всего несколько человек слушали — или задавали вопросы — ораторам. В парке было совсем немного народа — в основном, люди занимались своими огородами. В Лондоне на каждом, даже самом крошечном клочке земли выращивали картофель, пшеницу, кукурузу, свеклу, бобы и капусту. Немецкие подводные лодки окружили Британию кольцом блокады. Появление ящеров не принесло облегчения. Они, конечно, не столь безжалостно обращались с кораблями, но сейчас наступили такие времена, что Америке и остальному миру стало практически нечего посылать своим британским друзьям.
Остров трудился изо всех сил, чтобы прокормить себя. Возможно, британцы обречены на поражение, в особенности, если они намерены продолжать производить военную технику и боеприпасы. Но если они и знали, что проиграли, то никак этого не показывали.
По всему парку были вырыты длинные траншеи, где-то открытые, кое-где крытые проржавевшим железом. Как и Варшава, Лондон научился ценить бомбоубежища, пусть и самые ненадежные. Несколько дней назад, когда завыли сирены, Мойше и сам воспользовался одним из них. В нескольких футах от него на земле устроилась пожилая женщина, которая, завидев его, вежливо кивнула, словно они встретились за чашкой чая. Они просидели бок о бок, пока не прозвучал сигнал отбоя тревоги, затем отряхнули одежду и отправились дальше по своим делам.
Мойше вернулся на Оксфорд-Стрит. Он изучал город очень осторожно. Пару раз он здорово заблудился, когда отходил от знакомых улиц всего на несколько кварталов. Кроме того, Мойше все время смотрел не в ту сторону, постоянно забывая о том, что машины двигаются по левой, а не по правой стороне улицы. Если бы на дорогах было больше транспорта, его наверняка давно бы кто-нибудь сбил.
Он повернул направо, на улицу Риджент-Стрит, затем налево, на Бик. Несколько мужчин входили в ресторан. «Барселона» прочитал Мойше на вывеске. Среди них он заметил высокого худого Эрика Блэра. По-видимому, он закончил свою запись на радио и отправился на ленч.
По улице Бик Русси дошел до Лексингтона, а дальше выбрался на Бродуик-Стрит, где находился его дом. В Сохо, в основном, жили иностранцы: испанцы, индусы, китайцы, греки — а теперь поселилась семья из еврейского гетто Он вставил ключ в замок и открыл дверь. Его тут же окутал восхитительный аромат готовящегося супа; электрообогреватель сохранял в квартире тепло. Мойше скинул пиджак. То, что им больше не приходилось спать в одежде под горой одеял, стало еще одной радостью, которую они познали, приехав в Англию.
Ривка вышла из кухни, чтобы с ним поздороваться. Она надела белую блузку и голубую юбку в складку, едва прикрывавшую колени. Мойше считал это возмутительно неприличным. Но все платья и юбки, которые дали его жене, когда они сюда прибыли, оказались одной длины.
— Ты похожа на англичанку, — сказал он ей. Ривка нахмурилась, раздумывая над его словами, потом покачала головой.
— Я одеваюсь, как англичанка, — заявила она, четко выстраивая умозаключения, совсем как студент, разбирающий особенно сложное положение талмуда. — Они еще более белокожие, чем полячки, да и волосы у них светлее. Так мне, по крайней мере, кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Кажется, все прошло прекрасно, — сказал Джакоби. — Если нам повезет, ящерам сильно не поздоровится.
— Надеюсь, — проговорил Мойше.
Он встал и потянулся. Участие в радиопередачах не требовало никаких физических усилий, но он все равно ужасно уставал. Возможность покинуть студию Мойше всегда воспринимал с облегчением.
Джакоби придержал для него дверь, и они вышли вместе. В холле их ждал англичанин в твидовом костюме, тощий, высокий, с грубоватым худым лицом и зачесанными назад волосами. Он кивнул Джакоби, они о чем-то поговорили по-английски, а затем Джакоби повернулся к Мойше и перешел на идиш:
— Позвольте представить вам Эрика Блэра. Он продюсер передач индийского отдела. Эрик зачитает обращение после нас. Русси протянул ему руку и попросил:
— Скажите, что я рад с ним познакомиться. Блэр пожал Мойше руку, а затем снова заговорил по-английски, Джакоби перевел:
— Эрик говорит, что очень рад встрече с вами; вам удалось спастись от двух тираний и честно рассказать нам о том, что они собой представляют. — А потом Джакоби добавил: — Блэр отличный парень и ненавидит тиранов — ему все равно, какого они цвета. Он сражался против фашистов в Испании — его там чудом не убили — но возмущался тем, что вытворяли коммунисты, находившиеся по другую сторону баррикад. Эрик честный человек.
— Нам очень нужны честные люди. И чем больше, тем лучше.
Джакоби перевел Блэру его слова. Англичанин улыбнулся, и вдруг, не успев ответить, резко закашлялся. Мойше множество раз слышал такой влажный кашель в Варшаве. «Туберкулез», — поставил диагноз студент-медик, который всегда оставался начеку. Блэр справился с кашлем и извиняющимся голосом обратился к Джакоби.
— Он рад, что это произошло здесь, а не в студии во время записи, — перевел Джакоби.
Мойше кивнул, он всегда восхищался профессионализмом и трудолюбием других людей. Ты должен отдавать своей работе все силы — ровно столько, сколько можешь. А если упадешь, остается надеяться на то, что тебя заменят другие.
Блэр вытащил свое обращение из кармана пиджака и вошел в студию.
— Увидимся позже, Мойше, — сказал Джакоби. — Боюсь, мне придется заполнить целую гору разных форм. Может быть, стоит выставить стопки бумаг вместо аэростатов заграждения. Думаю, они гораздо эффективнее остановят ящеров.
Он быстрым шагом направился в свой кабинет на одном из верхних этажей, а Мойше вышел на улицу. Он решил, что не пойдет домой прямо сейчас, а прогуляется по Оксфорд-Стрит до Гайд-парка. Люди — главным образом женщины, чаще всего с маленькими детьми — входили и выходили из универмага «Селфриджез». Пару раз Мойше довелось побывать в таком огромном магазине. Даже несмотря на военное время, здесь продавалось больше товаров, чем осталось во всей Польше. Наверное, британцы не знают, как им повезло.
Огромная мраморная арка, установленная в том месте, где сходятся Оксфорд-Стрит, Парк-Лейн и Бейсуотер-Роуд, вела в северо-восточный угол Гайд-парка. На противоположной стороне Парк-Лейн находился «Уголок оратора», где мужчины и женщины забирались на ящики, стулья, или все, что попадалось под руку, и обращались с речами к любому, кто пожелает их выслушать. Русси попытался представить себе такое место в Варшаве — при поляках, нацистах, или ящерах. Но перед глазами вставали лишь картины публичных казней, которые непременно последовали бы за несанкционированным публичным выступлением. Может быть, Англия все-таки заслужила свое счастье.
Всего несколько человек слушали — или задавали вопросы — ораторам. В парке было совсем немного народа — в основном, люди занимались своими огородами. В Лондоне на каждом, даже самом крошечном клочке земли выращивали картофель, пшеницу, кукурузу, свеклу, бобы и капусту. Немецкие подводные лодки окружили Британию кольцом блокады. Появление ящеров не принесло облегчения. Они, конечно, не столь безжалостно обращались с кораблями, но сейчас наступили такие времена, что Америке и остальному миру стало практически нечего посылать своим британским друзьям.
Остров трудился изо всех сил, чтобы прокормить себя. Возможно, британцы обречены на поражение, в особенности, если они намерены продолжать производить военную технику и боеприпасы. Но если они и знали, что проиграли, то никак этого не показывали.
По всему парку были вырыты длинные траншеи, где-то открытые, кое-где крытые проржавевшим железом. Как и Варшава, Лондон научился ценить бомбоубежища, пусть и самые ненадежные. Несколько дней назад, когда завыли сирены, Мойше и сам воспользовался одним из них. В нескольких футах от него на земле устроилась пожилая женщина, которая, завидев его, вежливо кивнула, словно они встретились за чашкой чая. Они просидели бок о бок, пока не прозвучал сигнал отбоя тревоги, затем отряхнули одежду и отправились дальше по своим делам.
Мойше вернулся на Оксфорд-Стрит. Он изучал город очень осторожно. Пару раз он здорово заблудился, когда отходил от знакомых улиц всего на несколько кварталов. Кроме того, Мойше все время смотрел не в ту сторону, постоянно забывая о том, что машины двигаются по левой, а не по правой стороне улицы. Если бы на дорогах было больше транспорта, его наверняка давно бы кто-нибудь сбил.
Он повернул направо, на улицу Риджент-Стрит, затем налево, на Бик. Несколько мужчин входили в ресторан. «Барселона» прочитал Мойше на вывеске. Среди них он заметил высокого худого Эрика Блэра. По-видимому, он закончил свою запись на радио и отправился на ленч.
По улице Бик Русси дошел до Лексингтона, а дальше выбрался на Бродуик-Стрит, где находился его дом. В Сохо, в основном, жили иностранцы: испанцы, индусы, китайцы, греки — а теперь поселилась семья из еврейского гетто Он вставил ключ в замок и открыл дверь. Его тут же окутал восхитительный аромат готовящегося супа; электрообогреватель сохранял в квартире тепло. Мойше скинул пиджак. То, что им больше не приходилось спать в одежде под горой одеял, стало еще одной радостью, которую они познали, приехав в Англию.
Ривка вышла из кухни, чтобы с ним поздороваться. Она надела белую блузку и голубую юбку в складку, едва прикрывавшую колени. Мойше считал это возмутительно неприличным. Но все платья и юбки, которые дали его жене, когда они сюда прибыли, оказались одной длины.
— Ты похожа на англичанку, — сказал он ей. Ривка нахмурилась, раздумывая над его словами, потом покачала головой.
— Я одеваюсь, как англичанка, — заявила она, четко выстраивая умозаключения, совсем как студент, разбирающий особенно сложное положение талмуда. — Они еще более белокожие, чем полячки, да и волосы у них светлее. Так мне, по крайней мере, кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201