Да, действительно, мы никогда не знали недостатка в деньгах, но разве только нищий имеет право мечтать о любви и получить ее? Хотите — верьте, хотите — нет, но я приехала сюда только в поисках любви. Я… — Она запнулась, пытаясь взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Но когда она подумала о том, что все ее надежды, связанные с этим человеком, все ее мечты канули в небытие, она уже больше не могла сдерживаться и дала волю слезам.
Всхлипывая, делая, однако, отчаянные попытки держаться с достоинством, она взяла сумку с туалетными принадлежностями, подхватила под мышку Чу-Чу и направилась в спальню.
— Я останусь на неделю, мистер Грин, но не ради вас, а потому, что ваши дети за свою жизнь заслужили хоть немножечко счастья. И если в течение этой недели мне удастся чем-нибудь скрасить их существование — это будет все же лучше, чем ничего. А в конце недели я вернусь домой к отцу, как вы того желаете. — Она величественно вплыла в спальню и взялась за дверную ручку. — А что касается вашего заявления о том, что в течение этой недели вы даже не прикоснетесь ко мне, то… вам же хуже. — Дверь за ней захлопнулась.
Несколько минут она безуспешно пыталась успокоиться, потом просто бухнулась на не очень свежую постель и заревела в голос. Чу-Чу вылизывал ей лицо и казался таким же огорченным, как и его хозяйка.
Глава 5
На следующее утро Кэрри вскочила с постели, когда еще даже не рассвело, — по крайней мере, ей так показалось. Обычно она всегда просыпалась рано, но благодаря своей полезной способности тут же снова засыпать, перевернувшись на другой бок, она продлевала себе удовольствие пребывания в постели настолько, насколько ей того хотелось. Но теперь, когда через секунду после пробуждения она вспомнила, где находится, ей стало совсем не до сна. Голова у нее трещала, а глаза были красными и опухшими от слез, которые она проливала до тех пор, пока сон не сморил ее.
С трудом заставив себя покинуть теплую постель, она поплелась к двери, ведущей в гостиную — если так можно было это назвать, — и распахнула ее.
Увидев, что комната пуста, Кэрри довольно улыбнулась — выходит, она встала раньше всех. Что ж, прекрасно. Однако потом она заметила, что на столе лежит какая-то записка. Неужели они все уже поднялись и куда-то ушли? В такую рань!
Не прочитав записки, Кэрри бросилась назад в спальню, стараясь особо не смотреть по сторонам, чтобы не расстраиваться снова при виде этой вопиющей нищеты. У стены стоял письменный стол, который, по мнению Кэрри, даже на дрова не годился, а на столе лежали карманные часы, вероятно Джоша. Поднеся часы к окну, куда уже проникал слабый утренний свет, Кэрри посмотрела на них. Господи, восемь часов! Да она никогда в жизни так рано не вставала. Даже когда готовилась поступать в школу, ее уроки с домашним учителем никогда не начинались раньше одиннадцати.
Зевая, она вернулась обратно в жилую комнату и взяла в руки листок бумаги, лежавший на столе. Сразу узнав почерк Джоша, она мысленно вернулась в Мэн, в то время, когда постоянно читала и перечитывала его письмо, в котором он просил помочь найти ему жену, а потом, позже, письмо с согласием на их брак, заочный, как она требовала.
Присев на стул и посадив Чу-Чу к себе на колени, она развернула записку Джоша и прочитала:
«Дорогая мисс Монтгомери!
Этой ночью я почти не сомкнул глаз — все думал о нашем с вами разговоре, если можно так выразиться. И я пришел к выводу, что во многом вы были правы. Теперь я верю, что вами руководили самые добрые побуждения и что есть доля здравого смысла в вашем утверждении, что моим детям нужны не только чистая одежда и горячая пища.
Но, как бытом ни было, эти вещи им тоже необходимы. Дважды вы просили меня дать вам возможность проявить себя, доказать, что вы совсем не такая, какой кажетесь, и я решил предоставить вам эту возможность. Вы должны убедить меня в том, что способны позаботиться о моих детях и обеспечить им благополучную жизнь, в том, что способны заменить им настоящую мать. Между прочим, во время завтрака они беспрестанно поглядывали на дверь спальни. К вашей чести будет сказано, дети уже почти влюблены, в вас. Но мне еще предстоит выяснить, способны ли вы справиться со всеми обязанностями, которые должна исполнять фермерская жена.
К сему письму я прилагаю список этих обязанностей. Это задание на неделю — на ваш испытательный срок, который вы проживете у нас..
Если вы успешно справитесь со всей работой, то я с превеликой охотой обсужу с вами планы на будущее, связанное с вашим дальнейшим пребыванием в этом доме в качестве матери моих детей.
Искренне ваш Джошуа Т. Грин.»
Дочитав письмо, Кэрри обратилась к перечню обязанностей, которые теперь ложились на ее плечи. Когда она увидела список, длинной по меньшей мере в фут, ее возмущению не было предела. Даже пять женщин в течение шести недель неспособны переделать такую кучу работы.
Она сидела, переводя взгляд с письма, которое держала в одной руке, на список — в другой.
— Значит, вы намерены позволить мне быть матерью ваших детей, так получается? — произнесла она вслух. — Не вашей женой, а чьей-то там матерью. — Она отшвырнула бумажки в сторону и почесала Чу-Чу за ушком. — Есть такая старая немецкая сказка, сюжет который очень напоминает ситуацию, в которой я оказалась. Его Величество Джошуа дает мне невыполнимое задание, как тот король из сказки приказывает молодой девушке насучить золотой пряжи из целой горы соломы и обещает жениться на ней, если она эту непосильную задачу выполнит. А мне в качестве награды предлагается стать матерью королевских детей.
Кэрри огляделась по сторонам. Ей трудно было поверить своим глазам, но при дневном освещении эта комната выглядела еще более удручающе, чем прошлым вечером, хотя, казалось, дальше уже некуда.
— Интересно, что они ели на завтрак? Горох? — От такой мысли Кэрри даже слегка передернуло.
Затем она встала и опустила Чу-Чу на пол.
— Той бедняжке из сказки помог домовой. Где же нам с тобой найти такого домового, — сказала она, обращаясь к собачке, — который поможет нам умилостивить грозного короля?
Час спустя, после того как миссис Кэрри Грин, урожденная Монтгомери, отправилась в Вечность, гордо восседая на старой вислозадой рабочей лошади Джоша и демонстрируя при этом такое великолепное мастерство верховой езды, которого к западу от Миссисипи еще не видывали, ее прибытие в город произвело эффект разорившейся бомбы. Не было такого человека, будь то мужчина или женщина, который, позабыв обо всех своих делах, не заглядывался бы на это потрясающее зрелище. На Кэрри была темно-красная амазонка, отделанная черным бархатом, а на голове — самая легкомысленная шляпка с вуалью, которую только можно себе представить, лихо сдвинутая набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Всхлипывая, делая, однако, отчаянные попытки держаться с достоинством, она взяла сумку с туалетными принадлежностями, подхватила под мышку Чу-Чу и направилась в спальню.
— Я останусь на неделю, мистер Грин, но не ради вас, а потому, что ваши дети за свою жизнь заслужили хоть немножечко счастья. И если в течение этой недели мне удастся чем-нибудь скрасить их существование — это будет все же лучше, чем ничего. А в конце недели я вернусь домой к отцу, как вы того желаете. — Она величественно вплыла в спальню и взялась за дверную ручку. — А что касается вашего заявления о том, что в течение этой недели вы даже не прикоснетесь ко мне, то… вам же хуже. — Дверь за ней захлопнулась.
Несколько минут она безуспешно пыталась успокоиться, потом просто бухнулась на не очень свежую постель и заревела в голос. Чу-Чу вылизывал ей лицо и казался таким же огорченным, как и его хозяйка.
Глава 5
На следующее утро Кэрри вскочила с постели, когда еще даже не рассвело, — по крайней мере, ей так показалось. Обычно она всегда просыпалась рано, но благодаря своей полезной способности тут же снова засыпать, перевернувшись на другой бок, она продлевала себе удовольствие пребывания в постели настолько, насколько ей того хотелось. Но теперь, когда через секунду после пробуждения она вспомнила, где находится, ей стало совсем не до сна. Голова у нее трещала, а глаза были красными и опухшими от слез, которые она проливала до тех пор, пока сон не сморил ее.
С трудом заставив себя покинуть теплую постель, она поплелась к двери, ведущей в гостиную — если так можно было это назвать, — и распахнула ее.
Увидев, что комната пуста, Кэрри довольно улыбнулась — выходит, она встала раньше всех. Что ж, прекрасно. Однако потом она заметила, что на столе лежит какая-то записка. Неужели они все уже поднялись и куда-то ушли? В такую рань!
Не прочитав записки, Кэрри бросилась назад в спальню, стараясь особо не смотреть по сторонам, чтобы не расстраиваться снова при виде этой вопиющей нищеты. У стены стоял письменный стол, который, по мнению Кэрри, даже на дрова не годился, а на столе лежали карманные часы, вероятно Джоша. Поднеся часы к окну, куда уже проникал слабый утренний свет, Кэрри посмотрела на них. Господи, восемь часов! Да она никогда в жизни так рано не вставала. Даже когда готовилась поступать в школу, ее уроки с домашним учителем никогда не начинались раньше одиннадцати.
Зевая, она вернулась обратно в жилую комнату и взяла в руки листок бумаги, лежавший на столе. Сразу узнав почерк Джоша, она мысленно вернулась в Мэн, в то время, когда постоянно читала и перечитывала его письмо, в котором он просил помочь найти ему жену, а потом, позже, письмо с согласием на их брак, заочный, как она требовала.
Присев на стул и посадив Чу-Чу к себе на колени, она развернула записку Джоша и прочитала:
«Дорогая мисс Монтгомери!
Этой ночью я почти не сомкнул глаз — все думал о нашем с вами разговоре, если можно так выразиться. И я пришел к выводу, что во многом вы были правы. Теперь я верю, что вами руководили самые добрые побуждения и что есть доля здравого смысла в вашем утверждении, что моим детям нужны не только чистая одежда и горячая пища.
Но, как бытом ни было, эти вещи им тоже необходимы. Дважды вы просили меня дать вам возможность проявить себя, доказать, что вы совсем не такая, какой кажетесь, и я решил предоставить вам эту возможность. Вы должны убедить меня в том, что способны позаботиться о моих детях и обеспечить им благополучную жизнь, в том, что способны заменить им настоящую мать. Между прочим, во время завтрака они беспрестанно поглядывали на дверь спальни. К вашей чести будет сказано, дети уже почти влюблены, в вас. Но мне еще предстоит выяснить, способны ли вы справиться со всеми обязанностями, которые должна исполнять фермерская жена.
К сему письму я прилагаю список этих обязанностей. Это задание на неделю — на ваш испытательный срок, который вы проживете у нас..
Если вы успешно справитесь со всей работой, то я с превеликой охотой обсужу с вами планы на будущее, связанное с вашим дальнейшим пребыванием в этом доме в качестве матери моих детей.
Искренне ваш Джошуа Т. Грин.»
Дочитав письмо, Кэрри обратилась к перечню обязанностей, которые теперь ложились на ее плечи. Когда она увидела список, длинной по меньшей мере в фут, ее возмущению не было предела. Даже пять женщин в течение шести недель неспособны переделать такую кучу работы.
Она сидела, переводя взгляд с письма, которое держала в одной руке, на список — в другой.
— Значит, вы намерены позволить мне быть матерью ваших детей, так получается? — произнесла она вслух. — Не вашей женой, а чьей-то там матерью. — Она отшвырнула бумажки в сторону и почесала Чу-Чу за ушком. — Есть такая старая немецкая сказка, сюжет который очень напоминает ситуацию, в которой я оказалась. Его Величество Джошуа дает мне невыполнимое задание, как тот король из сказки приказывает молодой девушке насучить золотой пряжи из целой горы соломы и обещает жениться на ней, если она эту непосильную задачу выполнит. А мне в качестве награды предлагается стать матерью королевских детей.
Кэрри огляделась по сторонам. Ей трудно было поверить своим глазам, но при дневном освещении эта комната выглядела еще более удручающе, чем прошлым вечером, хотя, казалось, дальше уже некуда.
— Интересно, что они ели на завтрак? Горох? — От такой мысли Кэрри даже слегка передернуло.
Затем она встала и опустила Чу-Чу на пол.
— Той бедняжке из сказки помог домовой. Где же нам с тобой найти такого домового, — сказала она, обращаясь к собачке, — который поможет нам умилостивить грозного короля?
Час спустя, после того как миссис Кэрри Грин, урожденная Монтгомери, отправилась в Вечность, гордо восседая на старой вислозадой рабочей лошади Джоша и демонстрируя при этом такое великолепное мастерство верховой езды, которого к западу от Миссисипи еще не видывали, ее прибытие в город произвело эффект разорившейся бомбы. Не было такого человека, будь то мужчина или женщина, который, позабыв обо всех своих делах, не заглядывался бы на это потрясающее зрелище. На Кэрри была темно-красная амазонка, отделанная черным бархатом, а на голове — самая легкомысленная шляпка с вуалью, которую только можно себе представить, лихо сдвинутая набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60