Далеко внизу суетился город.
Тысячи, сотни тысяч маленьких факелов мельтешили подо мной. Город превратился в потревоженный муравейник. Неужто все из-за меня. Как-то ненавязчиво к горлу подступила гордость. За себя, за свою Родину, за далекую планету Земля. Я б даже слезу пустил, будь немного времени.
Но преследователи уже вывалили на террасу и молча окружали меня. Я говорю «молча» потому, что ругательства и оскорбления за слова не принимаю. Я тоже помолчал немного. Полегчало.
Оглядевшись по сторонам, я понял, что у меня есть два выхода. Первый – сдастся и достаться Клавке. Второй… Никакого второго выхода не существовало.
Разве только…
Я осторожно еще раз посмотрел вниз. И-их, высотища! Как говорил дядька, который хотел долететь до самого солнца – рожденный ползать…
Хорошие мысли лучше всего высказывать в полете.
–… Летать ой как може-е-ет…
А находиться в свободном падении мне не привыкать.
Приземлился я на полу развалившийся домик какой-то местной ведьмы. И понравилось мне не то, что я ничего не сломал и не распорол (ну это же фантастика!), а слова старой кочерги: – «Ах ты собака, ну сколько можно падать на мой дом!»
В свободное от работы время я только и делаю, что лажу (или «лазаю»?) по царским башням и сваливаюсь на головы несчастных старушек.
Меня тотчас же обступили любопытные городские обыватели.
Кстати, интересные люди – эти городские. Все как один – любопытные. Вот бывало приедут к нам на деревню. И ходють, ходють. Что-то высматривают. Всем интересуются. Особенно молодые. Шпана школьная. Им все про огород расскажи. Особливо цветы любят. Мак.
Да и в возрасте тож такие. А вот расскажи им как рыбка клюет? Возьми удочку, да и иди узнавай. А куда навоз деваете? А сколько, а почему… Дурные они все, городские.
А эти что, лучше? Факелами в рожу тыкают. Пальцами показывают на срам. И ля-ля-ля, и ля-ля-ля! Никогда голого не видели. Человека.
Как говорят по телеку – пресс-конференцию депутат отложил в связи с преследованием властей.
– Некогда, товарищи дорогие мне тут с вами лясы точить. Расступитесь, пожалуйста. Освободите проход.
И народ, весело размахивая факелами словно флагами, разошелся, расступился и, я по образовавшемуся широкому проходу, величаво побежал навстречу счастью.
Как же! Дождешься! Как стояли, так и стоят. Только рты пошире растопырили.
– А ну… пошли к такой-то матери отсюда, … . . несчастные.
Во всем мире, и во всей вселенной понимают добрый русский мат. Спасибо родная страна за семилетнее незаконченное образование. А так бы помер неучем.
По образовавшемуся живому коридору, я потрусил дальше, внимательно осматриваясь по сторонам. Не хотелось именно сейчас влипнуть в какую-нибудь историю.
А погоня, между тем, не отставала. Откуда-то с прилегающих улочек выскакивали вооруженные охранники и, протискиваясь сквозь городскую толпу, устремлялись ко мне. Но пара разбитых челюстей попридержало их разгоряченный пыл. Теперь преследователи двигались чуть позади. Не приближаясь, но впрочем, и не отставая.
Вот и последние дома остались позади.
Я двигался почти на ощупь и, расстояние между мной и солдатами постепенно уменьшалось. А количество их соответственно росло. Неприятное положение. Была б, предположим, открытая степь, мчался бы вперед да вперед. А тут, рано или поздно. упрусь лбом в каменную стену и кранты. Берите меня родимые.
Как подумал, так и оказалось. Только чудом не расшибив лоб я отвернул от возносящихся ввысь камней. Разворот на девяносто градусов и теперь я бежал параллельно вертикальным стенам.
Сколько это длилось, не знаю. Но вот впереди, слева, со всех сторон показались блики огней. Они становились все ярче и ярче. Пока не превратились в бряцающие оружием, освещенные факелами силуэтами.
Загнали. Словно волка. Еще десять, двадцать шагов и все. Единственный свободный путь в небольшую выемку в скалах. Я пятился от наступавших людей, прижимаясь к камням и судорожно искал куда бы укрыться. Ничего. И никто не поможет.
Мечи уперлись в грудь, заставляя пятиться все глубже в небольшую пещерку.
Под ноги что-то попало, и я опрокинулся на спину.
– Отойти всем назад! – властный окрик остановил наступавших, заставив их четко выполнить сказанное.
Клавдия, блин. Щас начнет колдовать, и мне кранты.
– От меня думал убечь. Не выйдет, касатик! – Клавка довольно хохотнула, – Теперь то мы с тобой разберемся.
– Не о чем нам разбираться, – сплюнул я на землю. Да не на землю, а на круглый металлический блин. Да и не блин это вовсе, а обыкновенный канализационный люк. Откуда он здесь?
– Не хочешь со мной говорить? – Клавка вмиг озверела. Глаза запылали странным злым огнем, – А-а, ну ее эту любовь. Ну ка слуги мои верные, убейте его!
Вот и смертушка пришла, подумал я. Но надежда умирает последней. Наблюдая за приближающимися остриями мечей, я попытался сдвинуть люк ногой. К моему удивлению он пошел что-то слишком легко. Почти без помощи.
Щель быстро увеличивалась, крышка люка сползла в сторону и, под удивленный ропот стражников, из нее показалась зевающая, чумазая рожа Мустафы.
– Васильич! Ты что так сегодня долго! Давай, прыгай.
– Подожди!– остановил меня крик Клавки.
Почему бы не выполнить просьбу женщины. Пусть даже не слишком порядочной.
– Да не слушай ты эту мымру, – ангел теперь сидел на краю колодца и болтал ногами.
– Подожди, – отмахнулся я, – Еще пару минут и я с тобой навеки. Кстати, а куда ведет колодец. Еще дальше вниз?
– Увидишь сам. И не пожалеешь. Общайся быстрее с барышней и в дорогу. Только попроси ее отозвать своих оболтусов подальше.
Я так и поступил. Не знаю, чем руководствовалась Клавка, но сделала все, о чем я просил. Солдаты гурьбой двинули на выход. С Хозяйкой осталось какая то пара-тройка десятков солдат.
– Ну, Клавдия, как до такой жизни докатилась?– я примостился рядышком с Мустафой. На всякий случай.
Клавка разволновалась, покраснела. Конечно, такой кусок вырывается из загребущих рук.
– Любава где?
– Любава тебе нужна? – дурная баба сощурила глаза, – Раз нужна тогда сам ищи.
– Ну раз так, я пошел, – и в самом деле я сделал вид уходящего человека. Клавка дуэль проиграла.
– Да подожди ты! Любка твоя на поверхности где-то. Точно не знаю. Про то только духи ведают. Может останешься? Люб ты мне.
Последний вопрос был настолько слезлив, что я даже пожалел глупую женщину. А потом пожалел, что пожалел.
– Дурак ты Васька. Как был деревенским дураком, так и остался. Привык быкам хвосты крутить и не знаешь в чем счастье человеческое. Ты вон у своего дружка, непонятно откуда взявшегося, спроси, в чем оно счастье?
– Счастье, это когда ты предано служишь горячо любимой родине с большой буквы, – глядя в потолок процитировал Мустафа кого-то из классиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Тысячи, сотни тысяч маленьких факелов мельтешили подо мной. Город превратился в потревоженный муравейник. Неужто все из-за меня. Как-то ненавязчиво к горлу подступила гордость. За себя, за свою Родину, за далекую планету Земля. Я б даже слезу пустил, будь немного времени.
Но преследователи уже вывалили на террасу и молча окружали меня. Я говорю «молча» потому, что ругательства и оскорбления за слова не принимаю. Я тоже помолчал немного. Полегчало.
Оглядевшись по сторонам, я понял, что у меня есть два выхода. Первый – сдастся и достаться Клавке. Второй… Никакого второго выхода не существовало.
Разве только…
Я осторожно еще раз посмотрел вниз. И-их, высотища! Как говорил дядька, который хотел долететь до самого солнца – рожденный ползать…
Хорошие мысли лучше всего высказывать в полете.
–… Летать ой как може-е-ет…
А находиться в свободном падении мне не привыкать.
Приземлился я на полу развалившийся домик какой-то местной ведьмы. И понравилось мне не то, что я ничего не сломал и не распорол (ну это же фантастика!), а слова старой кочерги: – «Ах ты собака, ну сколько можно падать на мой дом!»
В свободное от работы время я только и делаю, что лажу (или «лазаю»?) по царским башням и сваливаюсь на головы несчастных старушек.
Меня тотчас же обступили любопытные городские обыватели.
Кстати, интересные люди – эти городские. Все как один – любопытные. Вот бывало приедут к нам на деревню. И ходють, ходють. Что-то высматривают. Всем интересуются. Особенно молодые. Шпана школьная. Им все про огород расскажи. Особливо цветы любят. Мак.
Да и в возрасте тож такие. А вот расскажи им как рыбка клюет? Возьми удочку, да и иди узнавай. А куда навоз деваете? А сколько, а почему… Дурные они все, городские.
А эти что, лучше? Факелами в рожу тыкают. Пальцами показывают на срам. И ля-ля-ля, и ля-ля-ля! Никогда голого не видели. Человека.
Как говорят по телеку – пресс-конференцию депутат отложил в связи с преследованием властей.
– Некогда, товарищи дорогие мне тут с вами лясы точить. Расступитесь, пожалуйста. Освободите проход.
И народ, весело размахивая факелами словно флагами, разошелся, расступился и, я по образовавшемуся широкому проходу, величаво побежал навстречу счастью.
Как же! Дождешься! Как стояли, так и стоят. Только рты пошире растопырили.
– А ну… пошли к такой-то матери отсюда, … . . несчастные.
Во всем мире, и во всей вселенной понимают добрый русский мат. Спасибо родная страна за семилетнее незаконченное образование. А так бы помер неучем.
По образовавшемуся живому коридору, я потрусил дальше, внимательно осматриваясь по сторонам. Не хотелось именно сейчас влипнуть в какую-нибудь историю.
А погоня, между тем, не отставала. Откуда-то с прилегающих улочек выскакивали вооруженные охранники и, протискиваясь сквозь городскую толпу, устремлялись ко мне. Но пара разбитых челюстей попридержало их разгоряченный пыл. Теперь преследователи двигались чуть позади. Не приближаясь, но впрочем, и не отставая.
Вот и последние дома остались позади.
Я двигался почти на ощупь и, расстояние между мной и солдатами постепенно уменьшалось. А количество их соответственно росло. Неприятное положение. Была б, предположим, открытая степь, мчался бы вперед да вперед. А тут, рано или поздно. упрусь лбом в каменную стену и кранты. Берите меня родимые.
Как подумал, так и оказалось. Только чудом не расшибив лоб я отвернул от возносящихся ввысь камней. Разворот на девяносто градусов и теперь я бежал параллельно вертикальным стенам.
Сколько это длилось, не знаю. Но вот впереди, слева, со всех сторон показались блики огней. Они становились все ярче и ярче. Пока не превратились в бряцающие оружием, освещенные факелами силуэтами.
Загнали. Словно волка. Еще десять, двадцать шагов и все. Единственный свободный путь в небольшую выемку в скалах. Я пятился от наступавших людей, прижимаясь к камням и судорожно искал куда бы укрыться. Ничего. И никто не поможет.
Мечи уперлись в грудь, заставляя пятиться все глубже в небольшую пещерку.
Под ноги что-то попало, и я опрокинулся на спину.
– Отойти всем назад! – властный окрик остановил наступавших, заставив их четко выполнить сказанное.
Клавдия, блин. Щас начнет колдовать, и мне кранты.
– От меня думал убечь. Не выйдет, касатик! – Клавка довольно хохотнула, – Теперь то мы с тобой разберемся.
– Не о чем нам разбираться, – сплюнул я на землю. Да не на землю, а на круглый металлический блин. Да и не блин это вовсе, а обыкновенный канализационный люк. Откуда он здесь?
– Не хочешь со мной говорить? – Клавка вмиг озверела. Глаза запылали странным злым огнем, – А-а, ну ее эту любовь. Ну ка слуги мои верные, убейте его!
Вот и смертушка пришла, подумал я. Но надежда умирает последней. Наблюдая за приближающимися остриями мечей, я попытался сдвинуть люк ногой. К моему удивлению он пошел что-то слишком легко. Почти без помощи.
Щель быстро увеличивалась, крышка люка сползла в сторону и, под удивленный ропот стражников, из нее показалась зевающая, чумазая рожа Мустафы.
– Васильич! Ты что так сегодня долго! Давай, прыгай.
– Подожди!– остановил меня крик Клавки.
Почему бы не выполнить просьбу женщины. Пусть даже не слишком порядочной.
– Да не слушай ты эту мымру, – ангел теперь сидел на краю колодца и болтал ногами.
– Подожди, – отмахнулся я, – Еще пару минут и я с тобой навеки. Кстати, а куда ведет колодец. Еще дальше вниз?
– Увидишь сам. И не пожалеешь. Общайся быстрее с барышней и в дорогу. Только попроси ее отозвать своих оболтусов подальше.
Я так и поступил. Не знаю, чем руководствовалась Клавка, но сделала все, о чем я просил. Солдаты гурьбой двинули на выход. С Хозяйкой осталось какая то пара-тройка десятков солдат.
– Ну, Клавдия, как до такой жизни докатилась?– я примостился рядышком с Мустафой. На всякий случай.
Клавка разволновалась, покраснела. Конечно, такой кусок вырывается из загребущих рук.
– Любава где?
– Любава тебе нужна? – дурная баба сощурила глаза, – Раз нужна тогда сам ищи.
– Ну раз так, я пошел, – и в самом деле я сделал вид уходящего человека. Клавка дуэль проиграла.
– Да подожди ты! Любка твоя на поверхности где-то. Точно не знаю. Про то только духи ведают. Может останешься? Люб ты мне.
Последний вопрос был настолько слезлив, что я даже пожалел глупую женщину. А потом пожалел, что пожалел.
– Дурак ты Васька. Как был деревенским дураком, так и остался. Привык быкам хвосты крутить и не знаешь в чем счастье человеческое. Ты вон у своего дружка, непонятно откуда взявшегося, спроси, в чем оно счастье?
– Счастье, это когда ты предано служишь горячо любимой родине с большой буквы, – глядя в потолок процитировал Мустафа кого-то из классиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100