Ее здоровье было настолько подорвано истощением, что лихорадка могла ее убить. Он вспомнил ее последние слова, которые она ему сказала прежде, чем совсем ослабела: “Джош, я ослепла”.
Руки его сжались в кулаки. Сохраните дитя, подумал он. Конечно. Ты действительно хорошо это сделал, да?
Он не знал, почему она выскользнула прошлой ночью из хижины, но очевидно, что она что–то копала в твердой земле. Спасибо тебе, Господи, что у Мула было чувство понимания того, что она в опасности, иначе сегодня им пришлось бы нести тело Свон в…
Нет, он отказывался думать об этом. Ей будет лучше. Он знал, что будет. Они прошли мимо ржавых останков какого–то автомобиля – без дверей, колес, мотора, и капота – и Глория, толкнув, открыла дверь сарая. Внутри было темно и зябко, но хотя бы ветер не гулял. Вскоре глаза Джоша привыкла к сумраку. Там было два стойла с небольшим количеством соломы на полу и кормушка, в которой Джош мог натаять снега, чтобы Мул мог пить. На стенах висели веревки и упряжь, но не было окон, через которые могли бы заползти какие–то животные. Место казалось достаточно безопасным, чтобы можно было его оставить, и он был хотя бы укрыт.
Джош увидел у другой стены сарая что–то, похожее на кучу хлама, и пошел осмотреть ее. Он нашел несколько сломанных стульев, лампу без колбы и проводов, небольшую газонокосилку и моток колючей проволоки. Поверх другой кучи лежало голубое одеяло, изъеденное мышами, и он поднял его, чтобы посмотреть что под ним.
– Глория,– сказал он тихо,– подойти, взгляни.
Она подошла к нему, и он провел пальцами по треснувшими стеклянному экрану телевизора. – Я давно таких не видел,– сказал он задумчиво. – Думаю, что налоги сейчас довольно низкие, а? – Он нажал на кнопку включения и стал переключать каналы, но тумблер сломался у него в руках.
– Ни черта от него проку,– сказала Глория,– как и от всего остального.
Телевизор стоял на чем–то вроде крутящегося столика. Джош поднял его, перевернул, снял крышку, чтобы добраться до лампы и перепутанных проводов. Он почувствовал себя тупым как пещерный человек, забравшийся в магический ящик, который был когда–то обычной роскошью – нет, необходимостью – для миллиона американских домов. Без электричества он был так же бесполезен как камень – может даже и меньше, потому что камнем можно воспользоваться, чтобы бить грызунов для кастрюли.
Он отставил телевизор вместе с другим добром и подумал, что здесь нужен более развитый человек, чем он, чтобы пустить по проводам электричество и оживить его, чтобы тот снова говорил и показывал. Он наклонился к полу и нашел коробку, полную чего–то, похожего на старые деревянные подсвечники. В другом ящике были пыльные бутылки. Он заметил несколько клочков бумаги, разбросанных по полу, и поднял один. Это было объявление, выцветшее красные буквы гласили: АУКЦИОН ДРЕВНОСТЕЙ! БЛОШИНЫЙ РЫНОК ДЖЕФФЕРСОН СИТИ, 5 ИЮНЯ! ПРИХОДИТЕ ПОРАНЬШЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ ПОДОЛЬШЕ! Он разжал руку и дал объявление упасть обратно на пол среди других кусков древних новостей со звуком, похожим на вздох.
– Джош! Что это?
Глория коснулась крутящегося столика. Ее рука нашла небольшую ручку, и когда она повернула ее, раздался дребезжащий звук цепи, которая двигалась в ржавом механизме. Валики вращались с трудом и болезненно, как поворачивается во сне старый человек. От ручки пришли в движение рычаги на резиновых прокладках и опустились, быстро нажав на валики, а затем встали в первоначальное положение. Джош увидел небольшой металлический поднос, прикрепленный к другой стороне столика, он поднял несколько объявлений блошиного рынка и положил их на поднос. – Крутани ручку еще раз, сказал он, и они смотрели, как валики и рычаги захватывают по одному листу бумаги, затаскивают их в щель вглубь машины и выносят на другой поднос в противоположной стороне. Джош нашел выдвижную панель, отодвинул ее и заглянул внутрь устройства, где были еще валики, металлические подносы и высохшие пористые поверхности, которые, как догадался Джош, были когда–то, должно быть, чернильными подушечками.
– Это у нас печатный пресс,– сказал он. – Ну, и что теперь с ним делать? Должно быть, старая погремушка, но в хорошей форме. – Он коснулся поверхности из дуба, из которого был сделан корпус. – Кто–то делал его с любовью. Стыдно давать ему ржаветь здесь.
– Ржаветь можно и здесь, так же как и в любом другом месте,– проворчала она. – Самая проклятая вещь.
– Что?
– Джексон, прежде чем умер… он хотел сделать газету – просто небольшой листок. Он сказал, что иметь что–то вроде городской газеты, то это заставляет людей лучше чувствовать свою общность. Знаете, люди проявляют большой интерес к кому–то другому, вместо того, чтобы замыкаться. Он даже не знал, что здесь есть эта штуковина. Конечно, это была просто мечта. – Она провела рукой по дубовой поверхности. – У него была не одна мечта, и все они погибли. – Ее рука коснулась его руки и быстро отдернулась.
Минута неловкой тишины. Джош еще чувствовал тепло ее руки на своей руке. – Он, должно быть, был чудесным человеком,– предположил он.
– Да, был. У него доброе сердце и крепкая спина, и он не боялся испачкать руки. До того, как я встретила Джексона, у меня была довольно скверная жизнь. Я водилась с плохой компанией и здорово пила. Жила самостоятельно с тринадцати лет. – Она слабо улыбнулась. – Девочки быстро растут. Однако он не побоялся замарать руки мною, потому что я, конечно, погибла бы, если бы он не вытащил меня. А вы? У вас есть жена?
– Да. Была жена, во всяком случае. И два сына.
Глория повернула ручку и смотрела, как работают валики. – Что с ними случилось?
– Они были в Южной Алабаме. Я имею в виду, когда упали бомбы. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – В Мобиле. В Мобиле находилась военно–морская база. Подводные лодки и все виды кораблей. По крайней мере, тогда была база. – Он смотрел, как Мул устраивается на полу на соломе. Может быть, они еще живы. Может, нет. Я… Я думаю, что с моей стороны плохо так думать, но… Я отчасти надеюсь, что они умерли семнадцатого июля. Я надеюсь, что они умерли, когда смотрели телевизор или ели мороженое, или загорали на пляже. – Его взгляд нашел взгляд Глории. – Я просто надеюсь, что они умерли. Разве это плохо – желать этого?
– Нет, это вполне приличное желание,– сказала ему Глория. И на это раз ее рука коснулась его руки и не отдернулась. Ее другая рука поднялась и сдвинула черную лыжную маску. – Как ты выглядишь под этой штукой?
– Я был безобразен. А теперь я убийственно отвратителен.
Она коснулась грубой серой кожи, которая затянула правую глазницу.Здесь у тебя болит?
– Иногда жжет. Иногда так зудит, что я едва терплю. А иногда… – Он замолк.
– Иногда что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Руки его сжались в кулаки. Сохраните дитя, подумал он. Конечно. Ты действительно хорошо это сделал, да?
Он не знал, почему она выскользнула прошлой ночью из хижины, но очевидно, что она что–то копала в твердой земле. Спасибо тебе, Господи, что у Мула было чувство понимания того, что она в опасности, иначе сегодня им пришлось бы нести тело Свон в…
Нет, он отказывался думать об этом. Ей будет лучше. Он знал, что будет. Они прошли мимо ржавых останков какого–то автомобиля – без дверей, колес, мотора, и капота – и Глория, толкнув, открыла дверь сарая. Внутри было темно и зябко, но хотя бы ветер не гулял. Вскоре глаза Джоша привыкла к сумраку. Там было два стойла с небольшим количеством соломы на полу и кормушка, в которой Джош мог натаять снега, чтобы Мул мог пить. На стенах висели веревки и упряжь, но не было окон, через которые могли бы заползти какие–то животные. Место казалось достаточно безопасным, чтобы можно было его оставить, и он был хотя бы укрыт.
Джош увидел у другой стены сарая что–то, похожее на кучу хлама, и пошел осмотреть ее. Он нашел несколько сломанных стульев, лампу без колбы и проводов, небольшую газонокосилку и моток колючей проволоки. Поверх другой кучи лежало голубое одеяло, изъеденное мышами, и он поднял его, чтобы посмотреть что под ним.
– Глория,– сказал он тихо,– подойти, взгляни.
Она подошла к нему, и он провел пальцами по треснувшими стеклянному экрану телевизора. – Я давно таких не видел,– сказал он задумчиво. – Думаю, что налоги сейчас довольно низкие, а? – Он нажал на кнопку включения и стал переключать каналы, но тумблер сломался у него в руках.
– Ни черта от него проку,– сказала Глория,– как и от всего остального.
Телевизор стоял на чем–то вроде крутящегося столика. Джош поднял его, перевернул, снял крышку, чтобы добраться до лампы и перепутанных проводов. Он почувствовал себя тупым как пещерный человек, забравшийся в магический ящик, который был когда–то обычной роскошью – нет, необходимостью – для миллиона американских домов. Без электричества он был так же бесполезен как камень – может даже и меньше, потому что камнем можно воспользоваться, чтобы бить грызунов для кастрюли.
Он отставил телевизор вместе с другим добром и подумал, что здесь нужен более развитый человек, чем он, чтобы пустить по проводам электричество и оживить его, чтобы тот снова говорил и показывал. Он наклонился к полу и нашел коробку, полную чего–то, похожего на старые деревянные подсвечники. В другом ящике были пыльные бутылки. Он заметил несколько клочков бумаги, разбросанных по полу, и поднял один. Это было объявление, выцветшее красные буквы гласили: АУКЦИОН ДРЕВНОСТЕЙ! БЛОШИНЫЙ РЫНОК ДЖЕФФЕРСОН СИТИ, 5 ИЮНЯ! ПРИХОДИТЕ ПОРАНЬШЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ ПОДОЛЬШЕ! Он разжал руку и дал объявление упасть обратно на пол среди других кусков древних новостей со звуком, похожим на вздох.
– Джош! Что это?
Глория коснулась крутящегося столика. Ее рука нашла небольшую ручку, и когда она повернула ее, раздался дребезжащий звук цепи, которая двигалась в ржавом механизме. Валики вращались с трудом и болезненно, как поворачивается во сне старый человек. От ручки пришли в движение рычаги на резиновых прокладках и опустились, быстро нажав на валики, а затем встали в первоначальное положение. Джош увидел небольшой металлический поднос, прикрепленный к другой стороне столика, он поднял несколько объявлений блошиного рынка и положил их на поднос. – Крутани ручку еще раз, сказал он, и они смотрели, как валики и рычаги захватывают по одному листу бумаги, затаскивают их в щель вглубь машины и выносят на другой поднос в противоположной стороне. Джош нашел выдвижную панель, отодвинул ее и заглянул внутрь устройства, где были еще валики, металлические подносы и высохшие пористые поверхности, которые, как догадался Джош, были когда–то, должно быть, чернильными подушечками.
– Это у нас печатный пресс,– сказал он. – Ну, и что теперь с ним делать? Должно быть, старая погремушка, но в хорошей форме. – Он коснулся поверхности из дуба, из которого был сделан корпус. – Кто–то делал его с любовью. Стыдно давать ему ржаветь здесь.
– Ржаветь можно и здесь, так же как и в любом другом месте,– проворчала она. – Самая проклятая вещь.
– Что?
– Джексон, прежде чем умер… он хотел сделать газету – просто небольшой листок. Он сказал, что иметь что–то вроде городской газеты, то это заставляет людей лучше чувствовать свою общность. Знаете, люди проявляют большой интерес к кому–то другому, вместо того, чтобы замыкаться. Он даже не знал, что здесь есть эта штуковина. Конечно, это была просто мечта. – Она провела рукой по дубовой поверхности. – У него была не одна мечта, и все они погибли. – Ее рука коснулась его руки и быстро отдернулась.
Минута неловкой тишины. Джош еще чувствовал тепло ее руки на своей руке. – Он, должно быть, был чудесным человеком,– предположил он.
– Да, был. У него доброе сердце и крепкая спина, и он не боялся испачкать руки. До того, как я встретила Джексона, у меня была довольно скверная жизнь. Я водилась с плохой компанией и здорово пила. Жила самостоятельно с тринадцати лет. – Она слабо улыбнулась. – Девочки быстро растут. Однако он не побоялся замарать руки мною, потому что я, конечно, погибла бы, если бы он не вытащил меня. А вы? У вас есть жена?
– Да. Была жена, во всяком случае. И два сына.
Глория повернула ручку и смотрела, как работают валики. – Что с ними случилось?
– Они были в Южной Алабаме. Я имею в виду, когда упали бомбы. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. – В Мобиле. В Мобиле находилась военно–морская база. Подводные лодки и все виды кораблей. По крайней мере, тогда была база. – Он смотрел, как Мул устраивается на полу на соломе. Может быть, они еще живы. Может, нет. Я… Я думаю, что с моей стороны плохо так думать, но… Я отчасти надеюсь, что они умерли семнадцатого июля. Я надеюсь, что они умерли, когда смотрели телевизор или ели мороженое, или загорали на пляже. – Его взгляд нашел взгляд Глории. – Я просто надеюсь, что они умерли. Разве это плохо – желать этого?
– Нет, это вполне приличное желание,– сказала ему Глория. И на это раз ее рука коснулась его руки и не отдернулась. Ее другая рука поднялась и сдвинула черную лыжную маску. – Как ты выглядишь под этой штукой?
– Я был безобразен. А теперь я убийственно отвратителен.
Она коснулась грубой серой кожи, которая затянула правую глазницу.Здесь у тебя болит?
– Иногда жжет. Иногда так зудит, что я едва терплю. А иногда… – Он замолк.
– Иногда что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122