Паромщицы перекинули канат назад, катер гуднул прерывисто и устало, потянулся изо всех сил вперед, вытащил из воды стальной трос, который, расправляясь, задрожал, как струна, если ее сильно дернуть, - и паром отодвинулся от дебаркадера.
Я увидел, как Васька снял фуражку и помахал мне.
- Буду в городе - зайду! - крикнул он хрипловатым своим баском и опять надел фуражку, сложил руки на барьере и уже не махал, не кричал просто смотрел на меня, и все, пока река не разделила нас...
И вот теперь я лежал в траве, сдувал одуванчики, и как-то нехорошо было у меня на душе. Плохо мы простились с Васькой. И не объяснишь, почему плохо, а плохо. Мне все казалось, будто я что-то забыл.
Где-то что-то забыл.
* * *
Тобик крутился в траве, клацал зубами, гоняясь за своим хвостом, потом прижимал уши к затылку, замирал и срывался в кусты за бабочкой или толстой мухой, безмятежно тявкая и веселясь.
И когда он затявкал дольше и громче - так он обычно лаял на чужих, я даже не обратил внимания. Подумал, что, может, бабочка ему какая-нибудь особенная попалась. Или схватил стрекозу, шелестящую крыльями, а она изогнулась да и цапнула его своей страшной челюстью в мокрый нос.
Шаги я услышал неожиданно и, когда обернулся, рассмеялся: это была тетя Нюра.
- Тетя Нюра пришла! - закричал я, вскочив, и во двор выбежала бабушка.
- Ой, Нюра пришла! - причитала она. - Нюрушка-голубушка, кормилица наша!
- Полноте, Васильевна! - смеясь, сказала тетя Нюра, разматывая косынку. Лицо ее загорело до черноты. - Не вырвалась бы! Жатва! Да председатель погнал торговать. Целу машину, Васильевна, веришь ли, черпаком продала.
Бабушка заохала, запричитала, повела тетю Нюру домой, в холодок. Мама и тетя Сима были на работе. Бабушка поставила чайник, чтоб напоить гостью до поту.
- Знаешь что, Васильевна? - сказала тетя Нюра. - Симы нет, дак я у тебя.
- Как, как? - не поняла бабушка.
Но тетя Нюра рассмеялась и велела мне отвернуться.
Я послушно отошел, услышал, как прошелестели босые тети Нюрины шаги к дивану, что-то зашуршало, потом цокнуло об пол, и тетя Нюра засмеялась:
- Ой, пуговица оторвалась! Не выдержала выручки!
И бабушка засмеялась тоже, но как-то суховато, сдержанно.
- Поворачивайся, Кольча! - весело проговорила тетя Нюра.
Я обернулся и увидел на диване и рядом, на полу, кучу скомканных, мятых денег.
- Нюра, Нюра, - испуганно сказала бабушка, - откуда ты столько?
Но тетя Нюра заливисто хохотала.
- Да говорю же, Васильевна, машину молока продала! Полна машина с бидонами была!
Бабушка замолчала, испуганно глядя на кучу денег, а мне тетя Нюра велела весело:
- Помогай, Кольча! Красненькие - сюда, синенькие - сюда, зелененькие - вот сюда.
Я принялся разглаживать мятые деньги, складывать их по стопкам, а тетя Нюра все смеялась, все говорила - радовалась, что много наторговала.
- Теперь, - говорила она, - молочка у нас хоть залейся. Хлебушко, слава богу, вырос, но пока не мололи, без него сидим, это верно, а молочка хоть отбавляй. Ну ничего, вот и картошка приспеет, а там и хлебушек по плану сдадим, глядишь, справимся помаленьку.
Она тараторила, никогда я такой ее не видел, а бабушка все стояла как застылая, подперла кулачком подбородок и никак от денег оторваться не могла.
- Ой, Нюра, Нюра! - проговорила она. - В жизнь столько денег не видывала, разве что в революцию, так тогда на миллионы торговали.
- Я и сама не видывала! - смеялась тетя Нюра. - Как налью, деньги-то за лифчик сую и все думаю: ой, кабы не вывалились, казенные же!
- А считанное? - спросила бабушка, вглядываясь в тетю Нюру.
- Что? - не поняла она.
- А считанное молоко-то?
Тетя Нюра пронзительно взглянула на бабушку, и та сразу пошла к своим кастрюлькам.
- Считанное, не считанное, - ответила она хмуро, помолчав, - а денежки эти не наши, колхозные.
- Да я не об этом, - заговорила бабушка, возвращаясь от кастрюлек. Я и не об этом совсем, как ты могла подумать! Я спросить хотела, как отчитываться-то будешь? И опять же, сколько тебе за труды положено? Целый день, поди-ка, на жаре проторчала.
- К жаре-то нам не привыкать, - сказала тетя Нюра. - Вон люди на уборке костоломят, а я тут, как кассир, деньги муслякаю.
- Вот Ваське-то работы, а, теть Нюр? - спросил я, заглядывая ей в глаза.
- Нет, это не ему, - ответила она. - Это главному бухгалтеру сдавать буду. Васька счетовод. Счет ведет, сколько чего, каких гектаров сделано. Он до денег не допущен, потому как несовершеннолетний.
- Да и слава богу! - обрадовалась бабушка, будто боялась, что с деньгами Васька напутает.
- Ох, деньги, деньги! - вздохнула тетя Нюра, помолчав. - И вроде бумажка простая, а есть все же в ней сила!
- Охо-хо! - вздохнула бабушка. - Какая еще сила-то!
Но тетя Нюра будто и не услышала ее вздоха.
- Вот эти вот денежки-то, - сказала она, кивнув на диван, - на трактор копим, Васильевна. Ноне все на кобылах землю горбим. Было до войны три трактора, дак рассохлися. - Она засмеялась и добавила, становясь серьезной: - А теперь новый купим.
Я поглядел внимательно на тетю Нюру и вспомнил базар - бывал я там и с бабушкой, и с мамой, и один, - вспомнил ряды молочниц в белых фартуках, в белых нарукавниках, бойко орудующих железными черпаками с длинными ручками. Глядя на этих торговок, я всегда завидовал им, завидовал, что любая из них может взять и вот так, запросто, целый черпак молока выпить. А если захочет, и еще один: бидон-то у нее вон какой, два мужика еле с машины снимают. Торговки казались мне жмотинами и богачками - молоко стоило не дешево, и однажды я видел, как один старик покупал полчерпака. Молочница долго отплескивала из своего черпака, отлила, наконец, ругаясь, деду в бутылку, и он ушел, шаркая ногами. С тех пор я этих торговок особенно не любил.
И вот тетя Нюра. Она ведь тоже торговка. А торговала на трактор.
Я с интересом разглядывал Васькину мать. Рядом с ней лежали деньги, разложенные в стопки.
- Есть на трактор? - спросил я тетю Нюру, довольный, что и я к этому трактору имею отношение.
- На одну гусеницу! - ответила она, рассмеявшись. - Или на полмотора.
Я тоже засмеялся, представив, как по полю ползет не целый трактор, а одна только гусеница.
* * *
Оставив деньги на диване, тетя Нюра сбегала в магазин, принесла соли и спичек. Потом пришла мама, и мы уселись пить чай.
- Вы меня извиняйте, бабоньки, - сказала тетя Нюра, прихлебывая чай, - что молочка-то Николке я не привезла. На машине казенное было, а призанять у соседок не успела, погнал окаянный председатель прямо из конторы.
Мама и бабушка смутились, стали говорить: "Что ты, Нюра, да зачем, не такое теперь голодное время, все же лето", - но она, не слушая их, посмотрела на меня и сказала:
- Ну-ка, а может, Коле к нам податься? - И засмеялась: - Конечно! Живет парень в городе, глотает пыль, а у нас чистота!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170