Молодой нотариус взял перо и прибавил в контракте это роковое условие, на которое Поль и Натали не обратили никакого внимания. Г-жа Эванхелиста опустила глаза, пока мэтр Матиас перечитывал текст условия.
— Подпишем! — воскликнула она. Голос ее выдавал глубокое волнение, как она ни старалась его скрыть. Она подумала: «Если кто-нибудь разорится, то не моя дочь, а только он! Дочь моя будет титулованной, знатной и состоятельной. Если в один прекрасный день она обнаружит, что разлюбила мужа, если ее охватит непреоборимое чувство к другому — мы добьемся, чтобы Поль уехал из Франции, а моя Натали будет свободна, счастлива и богата».
Мэтр Матиас хорошо разбирался в делах, но плохо — в чувствах; вместо того чтобы увидеть в этой поправке объявление войны, — он объяснил ее добросовестным стремлением к точности. Пока Солонэ и его письмоводитель помогали Натали подписать все документы, на что требовалось известное время, Матиас отозвал Поля в сторону и объяснил ему, в чем заключалась уловка, придуманная им, чтобы спасти своего клиента от верного разорения.
— Вам принадлежит теперь закладная на этот особняк, оцененный в полтораста тысяч франков, — сказал он под конец. — Она будет получена завтра же. Облигации казначейства, которые я приобрел на имя вашей жены, будут храниться у меня. Следовательно, все в полном порядке. Но в контракте имеется также пункт, удостоверяющий получение вами суммы, равной стоимости бриллиантов; затребуйте же их. Дела — делами. Алмазы сейчас в цене, но могут и подешеветь. Покупка имений Озак и Сен-Фру дает вам повод обратить в деньги все, чтобы оставить в неприкосновенности доходы, приносимые капиталом вашей супруги. Поэтому не будьте излишне щепетильны, граф. При подписании купчих вам нужно будет уплатить двести тысяч наличными; воспользуйтесь бриллиантами для этой цели. Для второго платежа у нас есть закладная на особняк г-жи Эванхелиста, а доходы с майората помогут нам выплатить остальное. Если вы будете благоразумны и в течение трех лет станете тратить не свыше пятидесяти тысяч франков ежегодно, то вернете себе эти двести тысяч, которых сейчас лишаетесь. Разведите виноградники на склонах Сен-Фру, это принесет вам двадцать шесть тысяч в год. Значит, из вашего майората, не считая дома в Париже, можно будет извлекать до пятидесяти тысяч дохода; это будет один из лучших майоратов, какие мне известны. Ваш брак окажется чрезвычайно удачным.
Поль с чувством признательности пожал руку своего старого друга. Это движение не могло ускользнуть от г-жи Эванхелиста, которая подошла к ним, чтобы передать Полю перо. Ее подозрения подтверждались; она решила, что Поль и Матиас заранее сговорились между собою. К ее сердцу волной прихлынули гнев и ненависть. Эта минута решила все.
Удостоверившись, что поправки подтверждены пометами на полях и что каждый лист подписан с лицевой стороны всеми тремя договаривающимися особами, мэтр Матиас взглянул на Поля, а затем на его тещу и, видя, что клиент не заговаривает о бриллиантах, сказал сам:
— Не думаю, чтобы передача бриллиантов потребовала каких-либо формальностей, ведь вы отныне члены одной семьи.
— Однако лучше было бы отдать их господину де Манервилю теперь же, ведь он взял на себя всю недостачу по счетам опеки. В жизни и смерти никто не волен, — сказал мэтр Солонэ, не упуская случая восстановить тещу против зятя.
— О матушка, — воскликнул Поль, — это было бы оскорбительно для всех нас. Summum jus, summa injuria, сударь, — сказал он, обращаясь к Солонэ.
— Нет, вы должны взять бриллианты, иначе я расторгну контракт, — воскликнула г-жа Эванхелиста, совсем уже разъяренная намеком Матиаса, воспринятым ею как смертельная обида.
Она вышла, не в силах подавить той неистовой злобы, когда человеку хочется рвать и метать, злобы, которую чувство собственного бессилия доводит чуть ли не до бешенства.
— Ради бога, возьмите их, Поль, — сказала шепотом Натали. — Маменька сердится. Я потом узнаю — из-за чего, и расскажу вам, мы успокоим ее.
Госпожа Эванхелиста была все же удовлетворена результатом своей хитрости: ей удалось сберечь серьги и ожерелье. Она велела принести только те бриллианты, которые Эли Магюс оценил в полтораста тысяч франков. Мэтр Матиас и Солонэ привыкли иметь дело с семейными драгоценностями, переходящими по наследству: они внимательно рассмотрели содержимое ларца и восхитились красотой бриллиантов.
— Вы ничего не потеряли на приданом, граф, — сказал Солонэ, заставив Поля покраснеть.
— Да, — заметил Матиас, — этих бриллиантов хватит для первого платежа за приобретенные имения.
— И для покрытия издержек по заключению контракта, — прибавил Солонэ.
Ненависть, как и любовь, питается каждой мелочью, все идет ей на потребу. Как любимого человека считают не способным ни на что плохое, так от человека, которого ненавидят, не ждут ничего хорошего. Поэтому г-жа Эванхелиста сочла поведение Поля притворством, хотя оно было вызвано вполне понятной застенчивостью: не желая оставить бриллианты у себя, он в то же время не знал, куда их девать, и готов был выбросить их в окошко. Вдова, видя его замешательство, понукала его взглядом, как будто говорившим: «Унесите же их отсюда!»
— Натали, дорогая, — сказал Поль своей будущей жене, — спрячьте сами эти бриллианты; они ваши, я дарю их вам.
Натали положила бриллианты в ящик стола. К этому времени стук колес настолько участился и гул голосов, доносившийся из соседних комнат, стал так громок, что Натали с матерью вынуждены были выйти к приехавшим гостям. Залы были полны; вечер начался.
— Продайте бриллианты в течение медового месяца, — уходя, посоветовал Полю старый нотариус.
В ожидании начала танцев все шептались Друг с другом по поводу свадьбы. Кое-кто выражал сомнения насчет судьбы, предстоявшей жениху и невесте.
— Покончили вы с делами? — спросила г-жу Эванхелиста одна из наиболее важных персон города.
— Нам пришлось прочесть и выслушать столько бумаг, что мы немного задержались, — ответила она, — вы должны нас извинить.
— А я ровно ничего не слышала, — сказала Натали, подавая руку Полю, чтобы открыть бал.
— Оба они транжиры, — заметила одна вдова. — А уж мать, во всяком случае, не станет их удерживать.
— Но я слышал, что они учредили майорат, приносящий пятьдесят тысяч дохода.
— Да что вы?
— Как видно, дело не обошлось без господина Матиаса, — сказал один судья. — Если это верно, то старик, без сомнения, постарался спасти будущность этой семьи.
— Натали слишком красива, чтобы не быть ужасно кокетливой, — заметила одна молодая женщина. — Не пройдет и двух лет со дня свадьбы, как Манервиль будет самым несчастным человеком. Могу поручиться, что его семейная жизнь сложится неудачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44