А теперь еще и Тропический экспе римент… Да если его результаты позволят хотя бы на несколько про центов повысить точность прогнозов, — считайте, что затраченные на эксперимент средства окупились сторицей.
Александр Васильевич склонился над синоптической картой, а я отправился на бак, где стал свидетелем интересного зрелища.
Вокруг огромного, в несколько метров длиной пробкового буя суетились гидрологи. В глубины океана следовало опустить целую гирлянду «вертушек Алексеева» — — приборов для автоматической записи скорости и направления течений. Одиннадцать вертушек повиснут на буе, а каждая из них весит несколько пудов — не оборвался бы трос, «Жигули» ухнут в море!
У кинооператоров постановка буя и спуск вертушек входили в сценарный план, поэтому все посторонние были беспощадно выдворены с места действия, кроме, разумеется, Воробышкина, который ухитрился спрятаться за лебедкой и в самый напряженный момент влез в кадр. Васю Рещука едва не хватил удар, когда возникшая из воздуха фигура Воробышкина заслонила опускавшиеся в море вертушки. Съемка немедленно прекратилась, и после шумного изгнания нарушителя с бака гидрологи вынуждены были повторить все сначала.
Драгоценные вертушки на три недели скрылись под водой и повисли на километровой глубине, Отныне и гидрологи, и Вили, который мечтает открыть какое-нибудь неизвестное человечеству подводное течение, потеряли покой и сон: а вдруг трос оборвется? Всего на свете не предусмотришь, мало ли что может произойти в океане. Ведь был, например, случай, когда один любознательный кашалот заинтересовался подводным телеграфным кабелем и распробовал его на вкус.
Однажды море проглотило сразу двадцать две вертушки — без всякого предупреждения.
Выкрашенный в ярко-красный цвет, с величественной надписью: «Академик Королев» СССР», буй подскакивал на волнах и вертелся, как ванька-встанька, Лучшего места для тренировки космонавтов и не придумаешь! Мы дрейфовали поблизости, стараясь не терять его из виду и охраняя от проходящих мимо судов. С наступлением темноты, однако, нас относило далеко в сторону, и наутро начинались волнующие поиски. Как когда-то в старину, капитан учреждал приз — бутылку тропического вина, и поиски превращались в увлекательную игру. Наконец Ткаченко, уставший от вечных волнений, предложил капитану проект приказа: «В целях лучшего ознакомления писателя с работой буя высадить В. Санина на оный, обеспечив пищей, водой и рупором для подачи воплей о помощи. Одновременно возложить на Санина охрану буя и снабдить дубинкой против акул». Капитан, однако, приказа не подписал: инструкцией запрещалось помещать на буй посторонние предметы.
Кальмарная лихорадка.
У наших рыбаков праздник: наконец-то начался длительный дрейф и можно отдаться рыбалке целиком, всем своим существом. Правда, двенадцать часов в сутки отнимают вахты, но зато ровно столько же остается в собственном распоряжении. Сон? Пустяки, отоспимся, когда выйдем на пенсию!
Эпидемия охватила все судно' и свирепствовала три недели. Процесс особенно обострялся к ночи, потому что кальмары, как бабочки, обожают электрический свет. Зрелище-то какое! В одиночку и стаями кальмары то медленно, то вдруг развивая с места огромную скорость, носились по освещенным участкам моря. Ловцы и болельщики десятками скапливались у прожекторов.
— Есть, тяни!
— Ух ты! Как трамвай!
— Разойдись, чернилами обрызгает!
Рывком вытащенный из воды, кальмар шлепался на палубу и почти мгновенно засыпал.
— Полпуда, не меньше, — уважительно шептались болельщики и почтительно смотрели на Игоря Нелидова.
— Ерунда, не больше семи килограммов, — скромничал Игорь, с деленным равнодушием отпихивая добычу ногой. — Коля, не забывай про свои обязанности. Коля Сарайкин тащил кальмара в каюту, где мы его чистили под струей воды из умывальника. Игорь был наш главный добытчик, а готовили кальмаров к столу Мика, Галя и Коля, у которого был кое-какой «блат» на камбузе.
В отличие от своих двоюродных братьев осьминогов кальмары имеют десять щупальцев — «ног» и обитают главным образом в открытом море. Щупальца растут из головы, отсюда и название — головоногие моллюски. Но подлинным чудом природы головоногие считаются из-за своего «реактивного двигателя», который они изобрели несколько раньше человека — на четыреста — пятьсот миллионов лет (цифра приблизительная, заранее извиняюсь за возможную ошибку в две-три недели). Кальмар всасывает воду в специально оборудованную камеру, а затем резко выбрасывает наружу. Возникающая при этом реактивная сила толкает его в противоположную сторону, а так как безупречно отлаженная система действует непрерывно, кальмар носится по морю со скоростью свыше пятидесяти километров в час. А иногда эта живая ракета вылетает из воды и стремительно проносится по воздуху несколько десятков метров — не для собственного удовольствия, а чтобы оставить с носом уже выделяющего желудочный сок тунца или другого врага.
И при всем своем техническом совершенстве кальмар — легкая добыча для опытного ловца. Виной тому ненасытная прожорливость, которая побуждает кальмаров хватать все, что своим внешним видом вызывает аппетит. Хитроумный человек обнаружил эту слабость и придумал джигу (мы ее называли кальмарницей) — блестящий пластмассовый или фарфоровый цилиндрик с многочисленными крючками. При попытке сожрать приманку — голую, без всякой наживы! — кальмар попадается на крючок. Остальное зависит от личной инициативы. На размышления дается доля секунды. Умный кальмар успевает сориентироваться, и тогда с борта слышатся проклятия неудачника, который остался без весьма дефицитной джиги, а менее сообразительный головоногий вне себя от изумления совершает свой последний полет и вскоре превращается в деликатесное блюдо (с майонезом — пальчики оближешь!).
С первых же дней лидерство захватили два аса — Игорь Нелидов и Анатолий Кошельков. Конечно, многие другие тоже ловили, но без блеска: и количество не то и весом поменьше. Как и в начале рейса, поразительно не везло Гисю: за долгие бессонные ночи Степан Иванович поймал с десяток таких жалких кальмаров, что плюнул на это бесперспективное дело и надолго смотал удочки. Но все рекорды неожиданно побили двое любителей, которых настоящие профессионалы и за конкурентов не считали: старший электромеханик Владимир Степанович Дрямов и автор этих строк.
В тот памятный вечер кальмары вели себя как-то странно. Они, как и прежде, носились по освещенной поверхности, подходили к самому борту, в мгновение ока исчезали из виду и снова появлялись, но по Необъяснимой прихоти решительно отказывались клевать. Шли часы, но даже признанные асы потеряли всякое терпение и разошлись по каютам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Александр Васильевич склонился над синоптической картой, а я отправился на бак, где стал свидетелем интересного зрелища.
Вокруг огромного, в несколько метров длиной пробкового буя суетились гидрологи. В глубины океана следовало опустить целую гирлянду «вертушек Алексеева» — — приборов для автоматической записи скорости и направления течений. Одиннадцать вертушек повиснут на буе, а каждая из них весит несколько пудов — не оборвался бы трос, «Жигули» ухнут в море!
У кинооператоров постановка буя и спуск вертушек входили в сценарный план, поэтому все посторонние были беспощадно выдворены с места действия, кроме, разумеется, Воробышкина, который ухитрился спрятаться за лебедкой и в самый напряженный момент влез в кадр. Васю Рещука едва не хватил удар, когда возникшая из воздуха фигура Воробышкина заслонила опускавшиеся в море вертушки. Съемка немедленно прекратилась, и после шумного изгнания нарушителя с бака гидрологи вынуждены были повторить все сначала.
Драгоценные вертушки на три недели скрылись под водой и повисли на километровой глубине, Отныне и гидрологи, и Вили, который мечтает открыть какое-нибудь неизвестное человечеству подводное течение, потеряли покой и сон: а вдруг трос оборвется? Всего на свете не предусмотришь, мало ли что может произойти в океане. Ведь был, например, случай, когда один любознательный кашалот заинтересовался подводным телеграфным кабелем и распробовал его на вкус.
Однажды море проглотило сразу двадцать две вертушки — без всякого предупреждения.
Выкрашенный в ярко-красный цвет, с величественной надписью: «Академик Королев» СССР», буй подскакивал на волнах и вертелся, как ванька-встанька, Лучшего места для тренировки космонавтов и не придумаешь! Мы дрейфовали поблизости, стараясь не терять его из виду и охраняя от проходящих мимо судов. С наступлением темноты, однако, нас относило далеко в сторону, и наутро начинались волнующие поиски. Как когда-то в старину, капитан учреждал приз — бутылку тропического вина, и поиски превращались в увлекательную игру. Наконец Ткаченко, уставший от вечных волнений, предложил капитану проект приказа: «В целях лучшего ознакомления писателя с работой буя высадить В. Санина на оный, обеспечив пищей, водой и рупором для подачи воплей о помощи. Одновременно возложить на Санина охрану буя и снабдить дубинкой против акул». Капитан, однако, приказа не подписал: инструкцией запрещалось помещать на буй посторонние предметы.
Кальмарная лихорадка.
У наших рыбаков праздник: наконец-то начался длительный дрейф и можно отдаться рыбалке целиком, всем своим существом. Правда, двенадцать часов в сутки отнимают вахты, но зато ровно столько же остается в собственном распоряжении. Сон? Пустяки, отоспимся, когда выйдем на пенсию!
Эпидемия охватила все судно' и свирепствовала три недели. Процесс особенно обострялся к ночи, потому что кальмары, как бабочки, обожают электрический свет. Зрелище-то какое! В одиночку и стаями кальмары то медленно, то вдруг развивая с места огромную скорость, носились по освещенным участкам моря. Ловцы и болельщики десятками скапливались у прожекторов.
— Есть, тяни!
— Ух ты! Как трамвай!
— Разойдись, чернилами обрызгает!
Рывком вытащенный из воды, кальмар шлепался на палубу и почти мгновенно засыпал.
— Полпуда, не меньше, — уважительно шептались болельщики и почтительно смотрели на Игоря Нелидова.
— Ерунда, не больше семи килограммов, — скромничал Игорь, с деленным равнодушием отпихивая добычу ногой. — Коля, не забывай про свои обязанности. Коля Сарайкин тащил кальмара в каюту, где мы его чистили под струей воды из умывальника. Игорь был наш главный добытчик, а готовили кальмаров к столу Мика, Галя и Коля, у которого был кое-какой «блат» на камбузе.
В отличие от своих двоюродных братьев осьминогов кальмары имеют десять щупальцев — «ног» и обитают главным образом в открытом море. Щупальца растут из головы, отсюда и название — головоногие моллюски. Но подлинным чудом природы головоногие считаются из-за своего «реактивного двигателя», который они изобрели несколько раньше человека — на четыреста — пятьсот миллионов лет (цифра приблизительная, заранее извиняюсь за возможную ошибку в две-три недели). Кальмар всасывает воду в специально оборудованную камеру, а затем резко выбрасывает наружу. Возникающая при этом реактивная сила толкает его в противоположную сторону, а так как безупречно отлаженная система действует непрерывно, кальмар носится по морю со скоростью свыше пятидесяти километров в час. А иногда эта живая ракета вылетает из воды и стремительно проносится по воздуху несколько десятков метров — не для собственного удовольствия, а чтобы оставить с носом уже выделяющего желудочный сок тунца или другого врага.
И при всем своем техническом совершенстве кальмар — легкая добыча для опытного ловца. Виной тому ненасытная прожорливость, которая побуждает кальмаров хватать все, что своим внешним видом вызывает аппетит. Хитроумный человек обнаружил эту слабость и придумал джигу (мы ее называли кальмарницей) — блестящий пластмассовый или фарфоровый цилиндрик с многочисленными крючками. При попытке сожрать приманку — голую, без всякой наживы! — кальмар попадается на крючок. Остальное зависит от личной инициативы. На размышления дается доля секунды. Умный кальмар успевает сориентироваться, и тогда с борта слышатся проклятия неудачника, который остался без весьма дефицитной джиги, а менее сообразительный головоногий вне себя от изумления совершает свой последний полет и вскоре превращается в деликатесное блюдо (с майонезом — пальчики оближешь!).
С первых же дней лидерство захватили два аса — Игорь Нелидов и Анатолий Кошельков. Конечно, многие другие тоже ловили, но без блеска: и количество не то и весом поменьше. Как и в начале рейса, поразительно не везло Гисю: за долгие бессонные ночи Степан Иванович поймал с десяток таких жалких кальмаров, что плюнул на это бесперспективное дело и надолго смотал удочки. Но все рекорды неожиданно побили двое любителей, которых настоящие профессионалы и за конкурентов не считали: старший электромеханик Владимир Степанович Дрямов и автор этих строк.
В тот памятный вечер кальмары вели себя как-то странно. Они, как и прежде, носились по освещенной поверхности, подходили к самому борту, в мгновение ока исчезали из виду и снова появлялись, но по Необъяснимой прихоти решительно отказывались клевать. Шли часы, но даже признанные асы потеряли всякое терпение и разошлись по каютам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43