Милицию вызывать?
– Не нужно, – буркнул Андрей, – сами уже разобрались. – Лизавета Ивановна против обыкновения согласилась с зятем, который поднял ее под мышки и запихнул в лифт. Едучи до их девятого этажа, он поведал, что высмотрел тещу в окно и забеспокоился, когда лифт не заработал. Все-таки время поздней, двенадцатый час.
Малышка спокойно спала. Лизавета Ивановна умылась, с трудом разобрала постель и легла.
Зять любезно притащил ей старую резиновую грелку, набитую льдом, чтобы приложить к шишке. Засыпая, она думала, что напрасно ругала зятя за то, что на даче бьет ногой в стенку, вот ведь и от каратэ этого есть какая-то польза…
Лена шла по улице и думала.
С заметкой об этом профессоре все ясно. Заметка была заказана и оплачена Ольгой Ракитиной… то есть теперь она не Ракитина, а Сербина, и действовала она, конечно, не по собственной инициативе, а по поручению центра «Вариант»… с заметкой все ясно, Ольга заплатила за нее, причем заплатила необычайно щедро, а этому Николаю Уточкину… то есть Маслову, или как там еще его зовут, совершенно все равно, что писать, лишь бы платили… Потом профессору дали понять, что заметка – это только начало, и если он не хочет неприятностей, то лучше снять свою кандидатуру., он испугался и снял, и даже не стал судиться с газетой, не стал публиковать опровержения, потому что ему, наверняка, пригрозили чем-то куда более серьезным… а может быть, Уточкин не так уж и не прав, и профессор – вовсе не ангел, и рыльце у него в пушку, поэтому и не стал он поднимать шум…
Но в глубине души Лена понимала, что куда больше, чем грязная история с профессором, ее взволновало то, что Ольга сменила фамилию, что она больше не Ракитина…
– Куда это мы так торопимся? – прозвучал неожиданно рядом с ней нарочито гнусный, издевательский голос.
Лена подняла глаза и увидела прямо перед собой, посреди тротуара, тощего сутулого юнца с зализанными сальными волосами, в узких обтягивающих джинсах и черной кожаной курточке. Он раскинул руки и приближался к ней, словно собирался обнять старую знакомую. За спиной у этого отморозка маячили еще двое – коренастый блондин с залепленной пластырем щекой и розовый толстяк, похожий на молочного поросенка. Только вот у молочных поросят не бывает таких злых и порочных глаз.
– И куда же это мы торопимся? – повторил тощий отморозок, подходя к Лене и окидывая ее с ног до головы липким гадостным взглядом. – Задержись, куколка, на минутку!
– Ребята, дайте пройти, – проговорила Лена, стараясь держаться как можно спокойнее, – вам, что, нужны неприятности?
– Какие неприятности? – сутулый тип криво и многообещающе ухмыльнулся. – Куколка, а у нас не будет никаких неприятностей. Мы сейчас с тобой зайдем кое-куда и познакомимся поближе… и всем будет очень приятно, я тебе обещаю!
– Герыч, она, чего, нас пугать вздумала? – с интересом спросил «молочный поросенок». Пусти меня, я сейчас ее саму напугаю! Так напугаю, что она всю оставшуюся жизнь заикаться будет! Я ей сейчас сделаю, в натуре, цирлих-манирлих!
С этими словами он выдвинулся из-за спины сутулого и полез розовой толстой рукой за пазуху.
Лена отступила, но троица рассредоточилась и медленно окружала ее, тесня к полуоткрытой двери подъезда. Ее пугала темнота за этой дверью, а еще больше – нереальность всего происходящего. Эти трое юнцов казались какими-то ненастоящими, выдуманными, они казались персонажами из дешевого криминального сериала, и от этого ей стало еще более жутко.
– Ребята, шли бы вы себе, – проговорила она, стараясь сохранить остатки воли и не впасть в панику, – шли бы вы! Меня муж встречает, он сейчас выйдет… а он у меня, между прочим, боксер!
– Боксер? – сутулый отморозок мерзко захихикал. – А может, он ньюфаундленд, или вообще мастино наполитано? Нет, куколка, ты мне мозги не закомпостируешь, нет у тебя никакого мужа!
– А если бы и был, блин, так мы бы его мигом урыли! – подал голос коренастый блондин.
Сутулый подошел к Лене вплотную, и она почувствовала его тошнотворный запах – запах пота, гнилых зубов, застарелого перегара и чего-то еще, сладковатого и особенно омерзительного.
Это омерзение придало ей силы, девушка нырнула под руку отморозка и бросилась бежать.
Она стрелой неслась по пустой ночной улице, и тяжелые шаги догоняющих ее мерзавцев раздавались за спиной все ближе и ближе. Эта ночная улица тоже казалась ей нереальной, ненастоящей. Никого не было, ни одной живой души, ни на чью помощь не приходилось рассчитывать.
– Стой, сука, – орал злобным, истеричным голосом сутулый подонок, – все равно же догоним!
Стой, жаба косоротая, а то изуродуем!
Он уже дышал ей в затылок, и дружки не отставали. Лена начала задыхаться, она бежала из последних сил, с трудом переставляя ноги, и с ужасом думала, что будет, когда силы кончатся.
И вдруг позади послышался звук автомобильного мотора.
Лена оглянулась, потеряв при этом драгоценную долю секунды, и увидела совсем близко торжествующую, злобную физиономию своего преследователя, а позади него, всего в нескольких метрах, приближающуюся машину, темно-синюю «мазду». Машина остановилась, дверь распахнулась, и из нее, как чертик из табакерки, вылетел худой светловолосый мужчина.
Сутулый отморозок не услышал подъехавшую машину, или просто не обратил на нее внимания, не думая, что кто-то может ему помешать. Он, гнусно ухмыляясь, подскочил к девушке, снова обдав ее смесью мерзких запахов, и протянул руки, чтобы схватить ее…
И тут же с воплем отлетел в сторону, шлепнувшись на асфальт безвольно, словно тряпичная кукла. Его приятели подбежали, запыхавшись, и угрожающе уставились на светловолосого мужчину.
– Эй, мужик, тебе, чего, жить надоело? – прошипел «молочный поросенок» и снова полез толстой розовой рукой за пазуху. Тут же в его руке возник непонятный черный предмет, который блеснул, раскрылся, как веер, и превратился в складной нож с длинным, остро заточенным лезвием. Отморозок, пыхтя и злобно ухмыляясь, двинулся на Лениного защитника. Рядом с ним шел коренастый приятель с залепленным пластырем лицом.
– Постой, сволочь, мы тебе сейчас сделаем, в натуре, цирлих-манирлих! – пыхтел «поросенок», размахивая ножом.
Светловолосый мужчина чуть заметно отступил мягкой, пружинистой походкой, потом он запустил руку в карман свободного льняного пиджака, что-то оттуда вынул и неожиданно бросил в лицо вооруженного ножом отморозка горсть мелких монет. Тот от неожиданности схватился рукой за лицо, на мгновение утратив бдительность.
Мужчине этого мгновения оказалось достаточно. Он молниеносно вскинул ногу и страшным ударом впечатал каблук в розовое злобное лицо.
«Поросенок» утробно ухнул, отлетел к стене и сполз по ней, как прокисшее желе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Не нужно, – буркнул Андрей, – сами уже разобрались. – Лизавета Ивановна против обыкновения согласилась с зятем, который поднял ее под мышки и запихнул в лифт. Едучи до их девятого этажа, он поведал, что высмотрел тещу в окно и забеспокоился, когда лифт не заработал. Все-таки время поздней, двенадцатый час.
Малышка спокойно спала. Лизавета Ивановна умылась, с трудом разобрала постель и легла.
Зять любезно притащил ей старую резиновую грелку, набитую льдом, чтобы приложить к шишке. Засыпая, она думала, что напрасно ругала зятя за то, что на даче бьет ногой в стенку, вот ведь и от каратэ этого есть какая-то польза…
Лена шла по улице и думала.
С заметкой об этом профессоре все ясно. Заметка была заказана и оплачена Ольгой Ракитиной… то есть теперь она не Ракитина, а Сербина, и действовала она, конечно, не по собственной инициативе, а по поручению центра «Вариант»… с заметкой все ясно, Ольга заплатила за нее, причем заплатила необычайно щедро, а этому Николаю Уточкину… то есть Маслову, или как там еще его зовут, совершенно все равно, что писать, лишь бы платили… Потом профессору дали понять, что заметка – это только начало, и если он не хочет неприятностей, то лучше снять свою кандидатуру., он испугался и снял, и даже не стал судиться с газетой, не стал публиковать опровержения, потому что ему, наверняка, пригрозили чем-то куда более серьезным… а может быть, Уточкин не так уж и не прав, и профессор – вовсе не ангел, и рыльце у него в пушку, поэтому и не стал он поднимать шум…
Но в глубине души Лена понимала, что куда больше, чем грязная история с профессором, ее взволновало то, что Ольга сменила фамилию, что она больше не Ракитина…
– Куда это мы так торопимся? – прозвучал неожиданно рядом с ней нарочито гнусный, издевательский голос.
Лена подняла глаза и увидела прямо перед собой, посреди тротуара, тощего сутулого юнца с зализанными сальными волосами, в узких обтягивающих джинсах и черной кожаной курточке. Он раскинул руки и приближался к ней, словно собирался обнять старую знакомую. За спиной у этого отморозка маячили еще двое – коренастый блондин с залепленной пластырем щекой и розовый толстяк, похожий на молочного поросенка. Только вот у молочных поросят не бывает таких злых и порочных глаз.
– И куда же это мы торопимся? – повторил тощий отморозок, подходя к Лене и окидывая ее с ног до головы липким гадостным взглядом. – Задержись, куколка, на минутку!
– Ребята, дайте пройти, – проговорила Лена, стараясь держаться как можно спокойнее, – вам, что, нужны неприятности?
– Какие неприятности? – сутулый тип криво и многообещающе ухмыльнулся. – Куколка, а у нас не будет никаких неприятностей. Мы сейчас с тобой зайдем кое-куда и познакомимся поближе… и всем будет очень приятно, я тебе обещаю!
– Герыч, она, чего, нас пугать вздумала? – с интересом спросил «молочный поросенок». Пусти меня, я сейчас ее саму напугаю! Так напугаю, что она всю оставшуюся жизнь заикаться будет! Я ей сейчас сделаю, в натуре, цирлих-манирлих!
С этими словами он выдвинулся из-за спины сутулого и полез розовой толстой рукой за пазуху.
Лена отступила, но троица рассредоточилась и медленно окружала ее, тесня к полуоткрытой двери подъезда. Ее пугала темнота за этой дверью, а еще больше – нереальность всего происходящего. Эти трое юнцов казались какими-то ненастоящими, выдуманными, они казались персонажами из дешевого криминального сериала, и от этого ей стало еще более жутко.
– Ребята, шли бы вы себе, – проговорила она, стараясь сохранить остатки воли и не впасть в панику, – шли бы вы! Меня муж встречает, он сейчас выйдет… а он у меня, между прочим, боксер!
– Боксер? – сутулый отморозок мерзко захихикал. – А может, он ньюфаундленд, или вообще мастино наполитано? Нет, куколка, ты мне мозги не закомпостируешь, нет у тебя никакого мужа!
– А если бы и был, блин, так мы бы его мигом урыли! – подал голос коренастый блондин.
Сутулый подошел к Лене вплотную, и она почувствовала его тошнотворный запах – запах пота, гнилых зубов, застарелого перегара и чего-то еще, сладковатого и особенно омерзительного.
Это омерзение придало ей силы, девушка нырнула под руку отморозка и бросилась бежать.
Она стрелой неслась по пустой ночной улице, и тяжелые шаги догоняющих ее мерзавцев раздавались за спиной все ближе и ближе. Эта ночная улица тоже казалась ей нереальной, ненастоящей. Никого не было, ни одной живой души, ни на чью помощь не приходилось рассчитывать.
– Стой, сука, – орал злобным, истеричным голосом сутулый подонок, – все равно же догоним!
Стой, жаба косоротая, а то изуродуем!
Он уже дышал ей в затылок, и дружки не отставали. Лена начала задыхаться, она бежала из последних сил, с трудом переставляя ноги, и с ужасом думала, что будет, когда силы кончатся.
И вдруг позади послышался звук автомобильного мотора.
Лена оглянулась, потеряв при этом драгоценную долю секунды, и увидела совсем близко торжествующую, злобную физиономию своего преследователя, а позади него, всего в нескольких метрах, приближающуюся машину, темно-синюю «мазду». Машина остановилась, дверь распахнулась, и из нее, как чертик из табакерки, вылетел худой светловолосый мужчина.
Сутулый отморозок не услышал подъехавшую машину, или просто не обратил на нее внимания, не думая, что кто-то может ему помешать. Он, гнусно ухмыляясь, подскочил к девушке, снова обдав ее смесью мерзких запахов, и протянул руки, чтобы схватить ее…
И тут же с воплем отлетел в сторону, шлепнувшись на асфальт безвольно, словно тряпичная кукла. Его приятели подбежали, запыхавшись, и угрожающе уставились на светловолосого мужчину.
– Эй, мужик, тебе, чего, жить надоело? – прошипел «молочный поросенок» и снова полез толстой розовой рукой за пазуху. Тут же в его руке возник непонятный черный предмет, который блеснул, раскрылся, как веер, и превратился в складной нож с длинным, остро заточенным лезвием. Отморозок, пыхтя и злобно ухмыляясь, двинулся на Лениного защитника. Рядом с ним шел коренастый приятель с залепленным пластырем лицом.
– Постой, сволочь, мы тебе сейчас сделаем, в натуре, цирлих-манирлих! – пыхтел «поросенок», размахивая ножом.
Светловолосый мужчина чуть заметно отступил мягкой, пружинистой походкой, потом он запустил руку в карман свободного льняного пиджака, что-то оттуда вынул и неожиданно бросил в лицо вооруженного ножом отморозка горсть мелких монет. Тот от неожиданности схватился рукой за лицо, на мгновение утратив бдительность.
Мужчине этого мгновения оказалось достаточно. Он молниеносно вскинул ногу и страшным ударом впечатал каблук в розовое злобное лицо.
«Поросенок» утробно ухнул, отлетел к стене и сполз по ней, как прокисшее желе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59