— Сэр, несмотря на ваше не столь безупречное прошлое и довольно сомнительную репутацию, вы граф Колчестерский. Все знают о ваших огромных доходах и вашей безупречной родословной. Если говорить совершенно откровенно, то вы намного выше Имоджин и по происхождению, и по доходам.
— Вы уверяли меня, что она находится в родстве с маркизом Бланчфордом.
— Не будьте смешным! — отмахнулась Горация, — Это родство весьма отдаленное, и вы прекрасно осведомлены об этом. Она не может рассчитывать ни на один пенс из его состояния. Кроме того, благодаря ее эксцентричным родителям она не обладает качествами и манерами, которые все ожидают видеть в графине. А самое главное, она была сильно скомпрометирована — сперва, Ваннеком, а теперь вами. Неужто вы можете ожидать, что я поверю в серьезность ваших намерений?
— Полагаю, она станет мне отличной женой. Трудность заключается лишь в том, чтобы убедить ее в этом.
Горация окинула Маттиаса недоумевающим взглядом:
— Я вас не понимаю, сэр.
— В таком случае доверьтесь мне. Я даю вам клятву, что намерен жениться на Имоджин. Помолвка — это не фарс… Во всяком случае, с моей стороны.
— Это что — одно из ваших знаменитых обещаний, сэр? — с подозрением спросила Горация. — Из числа тех, которые вы выполняете во что бы то ни стало?
— Да. Именно, — убежденно сказал Маттиас.
Он подождал, пока за Горацией закрылась дверь, поднялся из-за стола, аккуратно свернул свиток и отложил его в сторону. Затем подошел к маленькому встроенному столику, на котором стоял графин с бренди.
Плеснув бренди в бокал, он поднял его и обратился к статуе Замариса:
— Ты знаешь, это будет нелегко. Пока что она не собирается выходить за меня замуж. Но у меня есть одно явное достоинство: я не страдаю угрызениями совести и у меня нет джентльменских инстинктов. Спроси любого.
Замарис смотрел на него сверху с таким пониманием, которое, должно быть, свойственно лишь мужчине, живущему в полумраке и окруженному духами.
Маттиас остановился перед камином. Даже сам себе он не смог бы ответить на вопрос, когда именно ему пришла в голову идея жениться на Имоджин. Он знал только то, что его страсть к ней сравнима лишь с его страстью к Замару.
Имоджин — это его Анизамара, его дама солнечного света, жизни и тепла. Лишь она одна могла отогнать осаждавших его духов.
— Мои исследования показали, что, хотя древние греки и римляне оказали влияние на обычаи древнего Замара, литература и архитектура народа, жившего на этом острове, совершенно уникальны.
Маттиас с облегчением отложил в сторону последний листок. Он сжал ладонями края кафедры и посмотрел на многочисленных слушателей.
— На этом я заканчиваю свою лекцию о древнем Замаре. — И, принуждая себя соблюдать приличия, добавил:
— Буду рад ответить на ваши вопросы.
В зале раздались вежливые аплодисменты. За исключением сидящей в первом ряду Имоджин все аплодировали без особого энтузиазма. Это не удивило Маттиаса. Он пришел сюда не для того, чтобы развлекать скучающую публику. Он хотел произвести впечатление только на одного человека, который мог должным образом оценить его открытия и выводы, — на И.А.Стоуна.
А Имоджин, как он отметил для себя, была в восхищении от лекции и аплодировала больше всех.
Маттиас, как правило, не любил бывать на подобных сборищах. С тех пор как Замар вошел в моду, толпа, выразившая желание послушать его лекцию, состояла преимущественно из любителей и дилетантов, которых он презирал. Он отдавал себе отчет, в том, насколько поверхностны их интересы — это в лучшем случае. Но сегодня он читал лекцию для достойного соперника и предчувствовал, что со стороны Имоджин последуют возражения.
Он посмотрел на нее, когда аплодисменты затихли. Она показалась ему ярким маяком в этом помещении, освещенном тусклыми, мерцающими свечами. Маттиаса внезапно пронзило желание. Он непременно добьется ее. Он должен лишь умно и не торопясь разыгрывать свою карту. По причине своей невинности и наивности у нее было не больше шансов ускользнуть от него, чем у Анизамары убежать от Замариса. Он сделал глубокий вдох и еще крепче ухватился за края кафедры. В вальсе поведет он. Счастье, уготованное ему судьбой, зависит от него самого.
На Имоджин было новое платье, но в том же модном замарском стиле и того же модного зеленого цвета. Тяжелые волосы ее были упрятаны под массивной зеленой шляпой.
Маттиас позволил себе полюбоваться ее восхищенными, умными глазами. Умная — и такая невинная. Он вспомнил о тех обвинениях, которые выдвинула против него Имоджин вчера, по дороге в парк. Не допуская возможности того, что между ними вспыхнула страсть, Имоджин убедила себя, что он применил какие-то замарские способы любовной игры.
Когда аплодисменты наконец стихли, Имоджин подалась в своем кресле чуть вперед, сцепила руки и впилась взглядом в лицо Маттиаса, ожидая ответов на вопросы.
Из задних рядов поднялся тучный мужчина и громко прокашлялся.
— Лорд Колчестер, у меня вопрос. Маттиас подавил стон.
— Да?
— Вы в своей лекции ничего не сказали о возможном влиянии китайской цивилизации на обычаи древнего Замара.
Маттиас видел, как закатила глаза Имоджин. Он хорошо понимал, что она чувствует. Ничто не раздражает больше, нежели дурацкие вопросы.
— Не сказал потому, что признаков такого влияния не обнаружено, — прямо заявил он.
— Но разве замарские свитки не имеют сходства с китайской письменностью?
— Ни малейшего.
Мужчина что-то проворчал и сел.
Поднялся второй мужчина и сразу напустился на Маттиаса:
— Лорд Колчестер, я должен заметить, что вы не коснулись предположения, выдвинутого Уотли, о том, что Замар был древней английской колонией.
Маттиас заставил себя сдержаться, хотя это стоило ему немалых усилий.
— Сэр, теория о том, что Замар был забытой английской колонией, является в такой же степени обоснованной, ложной и идиотской, как и теория о том, что Древний Египет был аванпостом этой нации. И ни один уважающий себя ученый не даст и пенни за теорию.
Имоджин вскочила со своего места. Локтем она зацепила огромный ридикюль сидящей рядом дамы, и тот полетел на пол. Маттиас с интересом наблюдал.
— О Боже! — пробормотала Имоджин, пытаясь поднять упавший ридикюль. — Ради Бога, простите меня, мадам.
— Все в порядке, — ответила дама. — Все в порядке. Выпрямившись, Имоджин снова все свое внимание обратила на Маттиаса. Ее глаза сверкали.
— Лорд Колчестер, я хочу задать вам вопрос.
— Пожалуйста, мисс Уотерстоун. — Он навалился на кафедру и улыбнулся ей сверху в предвкушении интересного вопроса. — О чем вы хотите спросить?
— В вашей книге, посвященной обычаям и нравам древнего Замара, вы опубликовали несколько надписей, обнаруженных на стенах замарской библиотеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85