Себастьян накрыл ладонью ее живот и почувствовал, как она затаила дыхание, а ее тело затрепетало в предвкушении продолжения. Себастьяна умиляла се реакция, трогали се робость и бесстрашие. Он так соскучился по ней! Дорожка из поцелуев пролегала все ниже, и внезапно он почувствовал, как она сжалась.
— Уступи мне, ангел, — прошептал он, поглаживая полураскрывшиеся лепестки самого нежного цветка.
— Я не могу…
Но он не слушал. Искры наслаждения рассыпались по всему телу Иден, обжигая и самого Себастьяна. Дрожь желания сотрясала се.
— Себастьян, прошу тебя… — Иден прерывисто вздохнула и попыталась уклониться, но тщетно — уж слишком он жаждал, слишком мечтал об этом моменте.
— Я стараюсь доставить тебе удовольствие, а ты сопротивляешься. — Его хриплый смешок царапнул гладь ночной тишины. — Тебе все еще нужны доказательства, что я не бесчувственное чудовище, каким ты меня представляешь?
Иден не нужны были никакие доказательства — ей било не до того. Она тонула в море обрушившихся на нее со всех сторон ощущений, горячих и опасных, как артиллерийский огонь. Она изо всех сил старалась не лишиться рассудка, но…
— О Боже… — Тихий испуганный возглас сорвался с губ Иден, окружающий мир завертелся, увлекая ее за собой, но Себастьян, подведя ее к самой границе, отступил, оставив одну.
Себастьян кожей, сердцем, всем своим существом чувствовал се восторг и муку, но ему этого было мало. Он хотел довести се почти до самой вершины, а затем вернуть назад с обрывистого края, а потом снова вознести. Погладив ее раскрывшийся бутон и услышав, как она затаилась и даже перестала дышать, он улыбнулся.
— Мне отвести тебя в рай, ангел?
— Нет. Клянусь, этого я не переживу, — с трудом выдавила она.
— Переживешь. — Себастьян все глубже погружал палец в ее влажное тепло, в жидкий огонь и чувствовал, как ее тело откликается.
— Нет, Себастьян, я хочу сказать… — Ее слова превратились в сдавленный крик.
Себастьян не отпускал ее, пока она, всхлипывая, не стала молить избавить ее от ужасной пустоты, которую не могли заполнить его поцелуи и ласки; тогда он снова отправил ее кружиться и умирать безумно-сладостной смертью без него.
— Прекрати, Себастьян! Есть предел…
— Есть? Так перейди этот предел и расскажи мне, что там, — бросил он, продолжая ласкать ее с неземной нежностью. — Ты все еще настаиваешь на браке с другим мужчиной? Ведь мы оба знаем, что ты моя на веки веков!
Честно говоря, Иден не думала, что проживет так долго, особенно если учесть, что она уже трижды была на грани смерти… Все мысли Иден унеслись прочь, и она отдалась на волю налетевшему на нее смерчу. Никуда ей не убежать от воспоминаний об этом, никогда она не позволит ни одному мужчине, кроме Себастьяна, дотронуться до себя. Перед ее мысленным взором всегда будут стоять эти серебряные озера, это красивое смуглое лицо, а на се теле останется отпечаток их нежных и безумных ласк. Ее жизнь станет сплошным обманом, если она свяжет се с другим. Она никогда не полюбит никого, кроме Себастьяна, но и за него никогда не выйдет замуж. Ее удел — жить горько-сладкими воспоминаниями о нем и их безрассудной неповторимой ночи…
Она почувствовала его тяжесть, его губы приникли к ее губам. Внутри ее разлился огонь, и Иден изо всех сил прижала Себастьяна к себе. Он вошел в нее, задыхаясь от нетерпения, мечтая погрузиться в нее так глубоко, чтобы было уже не разобрать, где чье тело. Себастьян боялся причинить ей боль своим неистовством, его тело было так напряжено, что он не мог разжать руки. Он хотел Иден так, как никогда не хотел другой женщины. Очередной порыв страсти поглотил последние остатки сил, и Себастьян со стоном рухнул на Иден, отчаянно стараясь восстановить дыхание. Так и умереть недолго, подумал он. Пару раз у него и в самом деле останавливалось сердце, и было удивительно, что пульс еще продолжал стучать. Чтобы снова обрести силы, ему потребуется немало времени.
Мрак страсти постепенно рассеивался, и Иден стремительно возвращалась к реальности. Неужели у нее нет ни капли стыда? Силы воли? Боже милостивый, что она позволила Себастьяну делать с ней! У нее теперь не осталось от него никаких секретов!
— Отпусти меня, черт возьми! — крикнула она, едва сдерживая рыдания. — Полюбуйся, что ты натворил!
— Иден, я…
— Я сказала… убирайся, — проговорила она сквозь слезы. — Ты все разрушил!
— Что это я, по-твоему, разрушил? — Себастьян откатился в сторону и, пряча улыбку, наблюдал, как Иден с остервенением хватала попадавшиеся ей под руку предметы одежды.
— Все мои шансы найти счастье, вот что! — не глядя на него, выкрикнула она и натянула сорочку.
— Иден, ты излишне все драматизируешь. — Себастьян сгреб с земли свои вещи, а затем поднялся и торопливо оделся.
— Я никогда не драматизирую, это особенность Элизабет, — заявила Иден. — Я спокойна, разумна и рассудительна! — Ее разъяренный голос, по-видимому, долетал и до небес, и если мертвые еще не проснулись, то это вот-вот произойдет. Он еще не слышал, чтобы Иден так кричала.
— Мне ты не кажешься такой уж спокойной и рассудительной, — заметил он, проверяя спрятанное в куртке оружие.
— И тебе это доставляет несказанное удовольствие, не правда ли? — Тяжело дыша, она обернулась к Себастьяну. — Тебе нравится дразнить меня до тех пор, пока я не потеряю терпение. Ты держал меня в плену и, ехидно посмеиваясь, притворялся сторонником тори. Получал сообщения и с той и с другой стороны, ты для собственного развлечения расшифровывал донесения. Мой отец и другие американские офицеры поют тебе хвалу, но я тебе не доверяю. Тебе одинаково легко и солгать, и сказать правду, — и я не могу отличить одно от другого!
— А честность и преданность для тебя неразделимы, верно?
— Они основа всего, — подтвердила Иден, — ибо я точно знаю, к чему приводит обман… — Она резко оборвала фразу.
— Ты боишься стать похожей на свою мать, которая изменяла твоему отцу? Правда, Иден?
— Я не хочу пережить такой ад ни с тобой, ни с кем другим. — Чувства, которые она таила глубоко в себе, вырвались наружу вместе с рыданиями.
— И ты годами наказывала себя за то, что произошло семнадцать лет назад, — тихо продолжил Себастьян, предлагая Иден наконец выговориться. — Отсюда твоя безграничная щедрость и великодушие, верно? Ты таким образом искупаешь свои грехи. Но почему ты так уверена, что несешь за все ответственность? Быть может…
Хруст веток заставил Себастьяна резко обернуться. Словно демон, восставший из ада, перед ним возникла темная фигура и в грудь ему нацелилось дуло мушкета.
— Продажная шкура! — зарычал Джерард Локвуд. — Ты продал нас проклятым мятежникам! Мы посылали донесения, а ты передавал их «Сынам свободы»! Из-за твоей измены англичанам пришлось отступить в этот чертов Йорктаун, а мне теперь никогда не повыситься в чине и не разбогатеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80