— Я не собираюсь выслушивать эти оскорбления, — резко заявила Гвен. — Ты делаешь из нас посмешище, Эдгар, и я этого не потерплю!
— Ты потерпишь, потому что шла к этому двадцать лет, — прорычал Эдгар. Его мягкая манера изменила ему, когда он посмотрел на свою требовательную супругу. — Я купил кое-какую недвижимость в Вирджиния-сити и собираюсь жить здесь в летние месяцы. А когда мои железнодорожные линии на следующий год протянутся дальше, я устрою свою штаб-квартиру где угодно, только не в Чикаго. Дом твой, Гвен, и, я надеюсь, тебе будет приятно бродить там одной.
Тори понимала, что ей нужно проявить сострадание к матери, но она ничего не могла поделать. Долгие годы Гвен вертела Эдгаром, поступая всегда так, как хотела она. Гвен никогда не изливала любовь на Тори, а только снабжала ее длинным перечнем правил, как себя вести и что делать. По сути, она являлась скорее тюремщиком, поскольку была чересчур тщеславной, самовлюбленной и слишком заботилась о своем положении в обществе, чтобы быть хорошей матерью.
Когда Дру встал и помог подняться Тори, взгляд девушки был направлен только на этого голубоглазого гиганта, который выжидающе смотрел на нее.
— Скажи нам, что ты хочешь, Чикаго, — мягко попросил Дру. — Ты, безусловно, заслужила право сама принимать решения.
У нее было такое чувство, что весь мир отошел куда-то вдаль. Тори смотрела на мужественное лицо, окаймленное темными, как ночь, волосами, в голубые глаза цвета бескрайнего неба Монтаны, и понимала, где она хочет остаться.
— Я хочу, чтобы ты так же любил меня, как я тебя люблю, — прошептала она, проводя пальцем по морщинкам, окружающим его чувственные губы. — Как вечнозеленое дерево — всегда свежее, всегда молодое, я хочу испытывать это чудо каждый день, до самой смерти…
Ее слова и тихий голос, каким она произносила их, заставили Дру невольно вздрогнуть. Его заворожили загадочные слова Тори о вечнозеленом дереве. Она действительно его любила, а он был слишком слеп, чтобы разглядеть это раньше. И как хорошо она выразила то, что он чувствовал к ней, даже вначале. Их каждое новое мгновение любви дарило такое безумное наслаждение, как будто происходило впервые. Мир менялся день ото дня, но чувства Дру к этой чарующей нимфе были постоянны, даже когда он отрицал их существование.
Дру наклонился, чтобы поцеловать Тори и выразить свою нежность и привязанность к ней.
— Я люблю тебя, Чикаго, и буду любить сегодня, завтра, всегда…
— Тогда все решено, — сказал Эдгар, стараясь втолкнуть всех обратно в экипаж. — Виктория остается в Монтане со своим мужем.
— Еще не все решено, — крикнул Дру вслед Эдгару. — Ты ей скажешь или я?
Эдгар резко обернулся. Изумление было написано на его благородном лице. Он увидел, как Дру взглянул сначала на него, а потом на Тори.
— Как ты узнал?
Усмехнувшись, Дру еще сильнее прижал Тори к себе.
— Как говорит Вонг, иногда я бываю совсем слеп, но иногда я вижу даже слишком хорошо.
Никто, по-видимому, не понял, что Дру и Эдгар хотят сказать друг другу. Но это и к лучшему, так как они не собирались делиться информацией со всеми.
— Может быть, позже, — сказал Эдгар, садясь в экипаж. — Дилижанс ждет, и Гвен с Хубертом хотели бы на него успеть.
Эдгар, Гвен, Калеб и Хуберт сели в экипаж, а братья Салливан выстроились в ряд и проехали мимо Тори и Дру, насмешливо улыбаясь обоим. Наконец-то их старший брат связал себя с кем-то, кроме членов своей семьи. Наконец он нашел то, чего ему не хватало всю жизнь. Дело было не в том, что Салливаны не восхищались братом или не ценили все жертвы Энди Джо и то, что он сделал, чтобы обеспечить их благосостояние, но все четверо ждали, когда они смогут жить самостоятельно, чтобы никто ими не командовал. Теперь у Энди Джо была жена, которую не так-то просто держать в руках. На то, чтобы удерживать эту очаровательную блондинку от глупостей, у старшего Салливана уйдет все время.
Когда Салливаны потрусили прочь вслед за экипажем, Тори с любопытством уставилась на Дру.
— Ты не соблаговолишь объяснить мне, что за странный разговор был у вас с Эдгаром?
— Может быть, это лучше сделать самому Эдгару, — тихо проговорил Дру, задумчиво глядя вслед экипажу.
— Ну, скажи мне, — продолжала настаивать Тори, — что происходит?
— Да ничего не происходит, — сказал Дру, пожимая плечами. — Я думаю, будет лучше, если мы вежливо попрощаемся с твоей матерью и Хубертом. Как бы плохо она с тобой ни обращалась, все равно она твоя мать.
Тори подумала, что Дру прав. Его чувство ответственности опять возвращалось к нему. Но Тори было трудно чувствовать сентиментальную привязанность к Гвен, которая никогда не проявляла к ней и капли любви. Гвен и Тори были родными, но душевной близости между ними не существовало никогда.
* * *
И, конечно же, Гвен опять проявила свой несносный характер, когда Тори с ней прощалась. Она прочла дочери целую лекцию о том, насколько глупо ее решение остаться в Монтане с таким неотесанным болваном, тогда как она могла бы жить в праздной роскоши в Чикаго. Гвен ругала Тори за то, что она оставляет мать одну сражаться со скандальными пересудами, с которыми она, несомненно, столкнется, когда вернется обратно в цивилизованное общество. Это, а совсем не счастье Тори, как и всегда, было основной заботой Гвен.
Когда дилижанс покатился по улицам Вирджиния-сити, плечи Дру облегченно расслабились. Он всегда жалел, что лишился родителей, но тут он подумал, что иметь таких, как Гвендолин, было не лучше.
— Боже, как я рад, что все кончилось, — сказал Калеб, вздохнув с благодарностью.
— Ты не одинок в своих чувствах, — пробормотал Эдгар, задумчиво глядя вслед дилижансу.
— Это событие надо отпраздновать, — заявил Калеб. — Салливаны и я хотим по-настоящему приветствовать тебя в Вирджиния-сити и выпить за твои новые начинания, Эдгар.
Эдгар вежливо поблагодарил его.
— Я присоединюсь к вам через несколько минут. Но сначала мне бы хотелось поговорить наедине с Тори и Дру.
Когда Калеб и Салливаны неспешно направились в гостиницу. Тори удивленно посмотрела на отчима. Эдгар неловко переминался с ноги на ногу.
— Дру считает, что мы с тобой должны поговорить начистоту, хотя я не уверен, что это правильно.
Эдгар прерывисто вздохнул, взглянул на Дру, а затем решительно обратился к Тори.
— Тори, я хочу, чтобы ты знала, что я очень люблю тебя, и всегда любил. Я пытался быть тебе хорошим отцом эти десять лет. Я очень сожалею, что позволил Гвен полностью распоряжаться твоим воспитанием. Но я не мог остаться в стороне и позволить тебе выйти замуж, пока ты еще ничего не видела в жизни и не встретилась с Калебом. Я знал, как много он значит для тебя.
Эдгару было явно не по себе. Он снял шляпу и вертел ее в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91