— Полагаю, по привычке, ведь раньше я отвечал за вашу безопасность, и теперь мне трудно оставаться равнодушным. Я чувствую то, что чувствовал бы, если бы одна из моих сестер вела себя так глупо.
— А я полагаю, что ваши сестры, бедняжки, немедленно подчинились бы вам, — резко ответила она, не имея ни малейшего представления, почему его слова мгновенно разожгли ее темперамент. Однако она ясно сознавала, что не хотела бы, чтобы он обращался с ней как со своими сестрами. Она дерзко смотрела на него и ждала ответа.
Он молчал, но его ответный взгляд возмутил ее. Ей показалось, что он просто терпелив с ней и ждет, что она справится с собой, будет разумной, поймет, что с ее стороны глупо дразнить его. Но вместо успокоения его поведение произвело на нее противоположное действие.
— Так что, вам нечего сказать, сэр Николас?
— Нет необходимости отвечать на ваш вопрос.
— На такой глупый вопрос, вы хотели сказать, полагаю! Он ничего не ответил.
— О, вы просто бесите меня! Вы обращаетесь со мной как с ребенком, требуете, чтобы я молчала, не высказывала свое мнение, как будто Элизабет не знает, что я думаю о ней.
— Есть разница, — строго предупредил он, — между высказыванием своего мнения наедине с Элизабет Плантагенет…
— Я не просто высказала ей свое мнение, я дала ей пощечину!
— Вы — что?
— Вы слышали меня! — Она не рассказывала даже Мэдлин о пощечине, но сейчас уже не могла остановиться. — Она приехала в Шерифф-Хаттон и нагло болтала о том, что Ричард прислал ее туда, чтобы утихомирить глупые слухи об убийстве Анны и женитьбе на ней! Ее слова были полной чушью. Я… я потеряла самообладание и ударила ее — сильно! — Ее ладонь заныла от одного воспоминания, и она потерла ее о юбку.
Сэр Николас на мгновение сжал губы:
— Есть огромная разница между женщиной, лишенной своего привычного положения и вынужденной преклонить колена перед узурпатором, и женой короля. Есть опасности, которые вы не можете…
— Какие опасности? Какая опасность может угрожать мне, подданной короля, в его собственном дворце? Вы говорите чепуху, сэр. — Она снова нетерпеливо дернулась, чтобы пройти мимо него и взяться за щеколду. Он поймал ее за руку и, не давая опомниться, одной рукой с силой прижал к себе, а другой взял за подбородок и прильнул к ее губам быстрым жадным поцелуем.
Она попыталась вырваться, но ее как будто пригвоздило к его мощному телу. Свободной рукой Элис изо всех сил колотила по нему, но сделать ничего не могла.
Наверное, он хотел показать ей, как глупо считать себя в безопасности во дворце, где все мужчины — от грубых йоменов-стражников до рыцарей — привыкли, чтобы их любые требования выполнялись немедленно. Но когда его губы и руки коснулись ее, огонь желания, раньше неведомый, вспыхнул в ней, пронесясь горячей волной с головы до ног через каждый нерв и мускул. Пламя оказалось таким жарким, что ей потребовались все силы, чтобы не сгореть в нем, смягчаясь, уступая, сдаваясь.
Через несколько секунд сэр Николас отпустил ее, отстранив с такой быстротой, что она едва не задохнулась. Быстро опомнившись, Элис занесла руку для удара.
— Не смейте! — рявкнул он.
Рука замерла в воздухе. Элис стояла неподвижно, глядя ему в глаза. Выражение его лица смягчилось, и на секунду Элис увидела совсем другой взгляд. В нем была мягкость и что-то еще, заставившее жар опять заструиться по ее венам. Но такой взгляд быстро сменился другим, хорошо знакомым. Сэр Николас забавлялся.
С усилием она овладела собой и опустила руку. В самой бесцеремонной манере, которую могла изобразить, Элис проворковала:
— Вы показали мне один из способов, как вы обращаетесь со своими сестрами, сэр Николас?
На его щеках заиграли желваки, он отвернулся и резко распахнул дверь, проговорив:
— Ступайте выполнять свои обязанности. Если в мире есть справедливость, ее высочество прикажет вас высечь за опоздание.
Элис почти побежала по коридору к покоям принцессы, но на повороте остановилась и оглянулась назад. Он стоял на пороге комнаты и наблюдал за ней. Она почувствовала удовлетворение от мысли, что, хотя жестокость его последних слов удручала, он все еще заботится о ее безопасности. Стражник открыл перед ней двери покоев принцессы, и она вдруг вспомнила его интригующий взгляд, несмотря на который сэр Николас ничем не показал, что хоть немного возражает против ее грядущего обручения.
Элис приказала своим беспорядочным чувствам успокоиться сразу же, когда йомен открыл двери. В тот же момент в другой стороне зала распахнулись двери в спальню принцессы, и на пороге появилась леди Эмлин, решительно произнеся:
— А вот и вы, Элис. Заходите немедленно. Сейчас придет ее высочество, и все приготовления к ее отходу ко сну должны быть закончены до ее появления. Помогите остальным стелить постель.
Элис удивленно посмотрела на нее.
— Здесь наверняка есть обученные слуги, чтобы заниматься такой работой, леди Эмлин.
Тонкие брови леди Эмлин взлетели вверх.
— Моя дорогая Элис, вы, разумеется, уже поняли, что ее королевское высочество не общается с простыми слугами. Для ее дам честь и удовольствие служить ей в таком качестве. А теперь идите немедленно, потому что вам уже пора присоединиться к остальным.
Элис торопливо вошла в спальню и поняла, что приготовление королевской постели — непростое дело. У фрейлин и камеристок соблюдался особый порядок. Лавандовый полог кровати отдергивали, всю постель и даже сам матрас снимали с кровати и тщательно вытряхивали. В конце процедуры каждая простыня и каждое покрывало по отдельности снова расстилались на кровати и тщательно разглаживались, чтобы нигде не оставалось ни единой морщинки. Подушки, все их неимоверное количество, взбивались и укладывались на кровать, и, наконец, стеганое покрывало из великолепного лавандового шелка под цвет полога расстилалось поверх всего, занавеси задергивались снова, но только чтобы проверить, что они висят, нигде не загибаясь.
— Господь милосердный, — пробормотала Элис на ухо Мэдлин позже, когда их послали за горячей водой для королевского умывальника и холодной для королевского кувшина, — если проделанное — только часть ритуала, который сопровождает принцессу в постель при обычных обстоятельствах, что же предстоит, когда она будет рожать?
— Ш-ш, — предостерегла Мэдлин, но ее глаза весело блестели, — кто-нибудь может услышать тебя.
Они взяли сосуды, уже наполненные слугами и стоящие у двери, и вернулись в опочивальню, но прежде чем войти, Элис сказала:
— Мою постель застилают утром, Мэдлин. Твою ведь тоже?
— Да, — ответила Мэдлин, хихикая, — и ее королевского высочества тоже, но пушинки не остаются взбитыми, видишь ли, а не годится, чтобы пуху, окружающему принцессу, позволили слипнуться, Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99