— Я уверена, что тебе не позволят выбирать, — предположила Мэдлин. — Король не ищет чужих советов в политических делах, но ты можешь не бояться брака с сэром Лайонелом Эверингемом. Он не ходит в королевских фаворитах.
Образ одного из фаворитов короля промелькнул в голове Элис, вызвав незнакомые ощущения, которые она не хотела анализировать и постаралась поскорее забыть. Раз Тюдор мог приказывать все, что пожелает, она не сможет противодействовать ему, и никто ее не поддержит. Жаль, подумала она, что, будучи такой богатой, как утверждала Мэдлин, она не имела ни денег в кошельке, ни власти, которую огромное богатство дает любому, но только не незамужней девушке. Иметь право решать самой свое будущее — чувство такое же пьянящее, как крепкое вино или свобода, хотя она и понятия не имела, что делала бы с ним.
Приказание явиться к королю пришло после обеда, и к тому времени ее любопытство еще больше возросло. Мэдлин в свободное время собирала все сплетни двора. Одну из них она поведала Элис, и заключалась новость в том, что Элизабет носит ребенка Тюдора. Другая новость сообщала, что в качестве жениха рассматривается каждый из ближайших сподвижников Тюдора. Комментарии Мэдлин, содержательные и забавные, не вызывали у Элис желания узнать больше. В любом случае ей все равно, какого мужа выберут для нее, по крайней мере так она говорила своей подруге. Но когда леди Эмлин пришла к ней с приказом немедленно собираться на аудиенцию к королю, ей вдруг стало трудно дышать и говорить.
— Не стой с открытым ртом, дитя, — резко приказала придворная дама. — У тебя едва хватит времени. Эй там, женщина, принеси лучшее платье своей госпоже, а вы, мистрис Фенлорд, пошевеливайтесь-ка и помогите нам. Последние два часа я все гадала, где вы скрываетесь.
Мэдлин проигнорировала ее и с тревогой обратилась к Элис:
— Может, мне послать за элем или вином? Ты побелела как снег.
— Ей нужно не вино, а румяна, — заявила леди Эмлин. — Принесите их скорее, потому что она не должна показываться такой бледной перед его королевским величеством, а то он сочтет ее больной. — Леди Эмлин отвергла как неподходящее первое платье из розового бархата, вышитое золотой нитью, которое ей показала Джонет. — Лучше бы, мистрис Хокинс, напомнить его величеству о ее недавней тяжелой утрате, — подсказала она. — У нее нет ничего более темного, но в то же время элегантного?
— Есть, — ответила Джонет, возвращаясь к гардеробу с платьями Элис и доставая темно-серое парчовое платье с неаполитанскими кружевами. — Такое подойдет, миледи?
Леди Эмлин кивнула:
— Есть у нее серебряный пояс, чтобы надеть вместо золотого с камнями, что на ней сейчас?
Джонет хотела кивнуть, но Элис, достаточно наслушавшись разговоров о себе как о пустом месте, твердо заявила:
— Я надену золотой — подарок от очень дорогого мне человека. Принеси мое жемчужное ожерелье, Джонет, — быстро добавила она, боясь, что леди Эмлин начнет допытываться, кто подарил ей пояс, а потом, узнав, что Анна, категорически запретит надеть его.
Леди Эмлин, однако, поджала губы, посчитав ниже своего достоинства спорить. Пока Элис одевалась, она больше не сказала ни слова. Но когда Джонет заплела ее волосы, чтобы спрятать их под вуаль, леди Эмлин вмешалась снова.
— Оставь их свободными, — посоветовала она. — Его величество предпочитает видеть волосы девушек распущенными. Черного кружевного чепца под цвет отделки ее платья будет достаточно.
Наконец Элис последовала за пышной дамой в аудиенц-зал. Ее сердце билось сильнее с каждым шагом. Что-то ее ждет при встрече с королем?! Хотя он и изменил мнение насчет ее обручения с лордом Брайерли, но наверняка будет недоволен ею и может, если захочет, сделать ее жизнь бесконечным страданием.
Когда стражники открыли двери, в покоях короля она увидела много людей, все в богатых одеждах, болтающих и смеющихся. Рядом с королевским помостом играл квартет скрипачей, тут же слышался женский смех и раздавались мужские голоса, требующие вина. Везде сновали слуги, разливая вино в золотые кубки и разнося на золотых тарелках засахаренные фрукты. Трубы герольдов возвещали, что готовится сервировка ужина.
Ковровая дорожка от дверей к помосту в самом центре длинного прямоугольного зала оставалась свободной, и леди Эмлин, задержавшись на пороге, приказала Элис:
— Идите впереди меня, пожалуйста. Король ждет.
Сделав глубокий вдох, Элис повиновалась и пошла, глядя сначала себе под ноги, пока не поняла, что шум в зале стихает. Взглянув по сторонам, она увидела, что люди вокруг прекращают свои разговоры, чтобы посмотреть на нее. С каждым ее шагом окружающие замолкали. Тогда она подняла глаза, чтобы посмотреть прямо на короля, едва сдерживая страх. И тут она увидела, что рядом с Тюдором сидит Элизабет.
Как обычно, красивое лицо принцессы оставалось спокойным, но Элис взглянула ей в глаза и увидела в них триумф. Был ли ее взгляд вызван мыслью Элизабет, что она носит королевского ребенка, или тем, что она знает и одобряет решение короля относительно ее судьбы, Элис не знала. Но одно было ясно: такой взгляд Элизабет не предвещал ничего хорошего. В зале воцарилась тишина. Она слышала звон позолоченного зеркальца на поясе леди Эмлин, которая подошла и встала рядом с ней.
Королевский шут в пестрой одежде и шляпе с колокольчиками, нахлобученной поверх его выкрашенных в оранжевый цвет кудрей, сидел на краю помоста у ног своего хозяина. При приближении Элис он вскочил, прошелся колесом и, указывая на нее, расхохотался и пропел насмешливо:
Тра-ля, тра-ля-ля!
Крошка Элис удрала.
А куда сбежала Элис?
Она убежала на север.
Улыбаясь в ответ на смешки присутствующих, он приставил палец к носу и продолжал в том же духе:
Тра-ля, тирли-бом!
Крошка Элис воротилась.
Поклонится или нет
Йоркистка пред Тюдором?
Элис, почувствовав предательский румянец на щеках, постаралась не обращать внимания на него и на смешки вокруг и присела в глубоком реверансе. Когда шут расхохотался снова, она подняла глаза, чтобы встретиться с взглядом короля. Не смея долго смотреть ему в глаза, чтобы он не счел ее взгляд вызовом, она снова опустила глаза.
Тут шут продекламировал нараспев:
Простофиля-воробей
Уселся на шест.
Вправо-влево
Кланялся,
Без головы остался.
Взрывы смеха в толпе придворных оборвались, будто кто-то обрубил их ножом, и Элис, покраснев до корней волос, снова подняла глаза и увидела, что Генрих перевел взгляд на шута. Король не сказал ни слова, только посмотрел на него, но, бешено звеня бубенчиками, шут бросился к царственным ногам.
— Пощади бедного Тома Блэколла, хозяин! Его язык убежал от его мозгов!
— Прочь с наших глаз, Том Блэколл, твои слова докучают нам, — тихо произнес король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99