Джим Бейкер сегодня снимает сцену с верхней точки, а для этого надо установить специальную стремянку.
Лизетт решила не пропустить этот момент, а пока продолжила обход студии. Открыв дверь в следующий павильон-сарай, она увидела металлические резервуары, напоминавшие пивные бочки. Это были контейнеры для хранения бобин с пленкой, предохраняющие от огня. Выйдя на улицу, она увидела, как женщина средних лет отпирает следующий павильон – размером поменьше – и представилась ей.
– А что находится здесь? – с живым интересом спросила она.
– Заходите и сами увидите, – любезно пригласила женщина. – Я миссис Лей. Мой муж работает здесь плотником.
Лизетт сразу смекнула, что это была пошивочная мастерская: посередине помещения стоял большой стол для раскроя тканей с двумя швейными машинками.
– Значит, Вы костюмер?
Женщина кивнула.
– Верно. Я шью костюмы, чиню одежду, если надо. Она открыла дверцы вместительных шкафов, показав Лизетт весь ассортимент одежды.
– В выдвижных ящиках тоже всего полно: шали, платки, сумочки, веера, чулки. В общем, здесь хранятся мелочи на все случаи жизни. Знаете, я везде присматриваю поношенную одежду для студии, потом ее стираю, чтобы актеры могли надеть уже чистые вещи. Бюджет у нас скромный, поэтому, если у вас есть что-то лишнее, что вы уже не носите или вам надоело… – ее последние слова повисли в воздухе.
– Да, я буду это иметь в виду, – ответила Лизетт.
– Хорошо. Нам все сгодится. Хотите пройти в соседний павильон? Там работает Этель Дэвис. Она мне иногда помогает. А вообще она гримирует актеров.
Лизетт застала Этель за работой. Стоя у окна, она смешивала на столе театральный грим. Это была молодая словоохотливая женщина с живыми глазами.
– Я готовлю грим для актеров и для актрис, – пояснила она.
Этель отвинтила крышку большой банки, наполненной каким-то зеленовато-белым кремом.
– Это грим для лица, а еще есть масса темных оттенков теней для век, чтобы подчеркнуть глаза мужчинам и женщинам.
Взяв тюбик губной помады, девушка добавила:
– А эта помада придает тот самый ослепительный блеск губам наших героинь, какой вы видели у красоток с открыток или коробок с шоколадом.
Она бросила быстрый взгляд на часы, висевшие на стене.
– Ой, сейчас должен прийти мистер Эрнотт. Его снимают в одной комедии.
Этель выглянула из окна.
– А вот и он, я уже его вижу. Знаете, на экране это бесподобный, неподражаемый комик, а в жизни, я вам скажу, – полная серость. Такое часто бывает с комическими актерами.
Лизетт столкнулась с Артуром Эрноттом в дверях. Это был круглый как шар человек небольшого роста с пухлыми щеками и смешным лицом, словно специально созданным, чтобы веселить людей, но глаза его излучали грусть. Он мрачно поздоровался, слегка поклонившись Лизетт.
– Рад познакомиться с вами, мисс Декур.
Она не стала задерживать Эрнотта, предоставив его заботам Этель. Осмотрев всю территорию студии, Лизетт вернулась к воротам, к которым по узкой дороге только что подкатил паровой каток. Он пыхтел и грохотал, издавая запах дегтя. Водитель, сидящий высоко на сиденье, как король на троне, вытирал руки грязной тряпкой и внимательно слушал указания Даниэля, который объяснял, что ему делать в предстоящей сцене. Стремянка уже стояла на знакомой Лизетт платформе с колесами, а Джим устроился на верхней ступеньке лестницы, направляя камеру под нужным углом на объект и приготовившись к тому, что тележка будет перемещать его взад и вперед – в зависимости от мизансцены.
Скоро появился и Артур – в белом гриме, с котелком на голове, в пиджаке с короткими рукавами и в штанах до середины голеней, что придавало ему очень комичный вид. Немедленно началась работа, изредка прерываемая вынужденными задержками и заминками. После нескольких дублей сцена была снята. На площадке периодически раздавались взрывы хохота: присутствующие на съемке не могли удержаться от смеха, глядя на Артура, который перед камерой совершенно преобразился. Маленький нагловатый тип, которого изображал Артур, важно, с напыщенным видом неторопливо шел по середине дороги, не обращая внимания на приближавшийся сзади паровой каток. С поднятым кверху носом он, шатаясь, невозмутимо двигался вперед, отказываясь пропустить вперед извергающую клубы пара машину. Водитель катка, выполняя команды Даниэля, во все горло орал и яростно жестикулировал, боясь потерять управление. В самый последний момент Артур отскочил в сторону, под каток бросили манекен, напоминающий очертаниями фигуру актера, а машина поехала дальше. В смонтированном виде сцена выглядела так: Артур поднимается целым и невредимым, и убегает, а водитель грозит ему кулаком вслед. На этом сцена заканчивается.
Когда Артур снова появился перед съемочной группой, его встретили дружные аплодисменты, к которым он отнесся совершенно равнодушно, мгновенно превратившись в угрюмого типа.
Работа продолжалась целый день, а после съемок составляли план на неделю. По воскресеньям съемочная группа отдыхала – при условии, если на неделе стояла хорошая погода, и съемки проходили ежедневно. В противном случае приходилось работать без выходных. Когда выдавалось свободное воскресенье, Лизетт с Даниэлем выезжали за город, гуляли по лесу, по травянистым склонам холмов Суссекса. Лизетт любила эти места, откуда открывался чудесный вид на Чичестерский собор и расстилавшееся вдали море.
Публичные сеансы в Куинс-холле проходили с большим успехом, устроителям пришлось организовать безостановочный показ роликов, чтобы удовлетворить всех желающих. Вскоре программу начали демонстрировать в Чичестере, в нее включали местную хронику, что вызывало неизменный восторг публики.
С наступлением теплых дней Лизетт с удовольствием плавала в море, пользуясь «купальной машиной», заимствованной у мистера Дженкинса. Эти хитроумные сооружения стояли у западной стороны причала. Почему они назывались машинами, Лизетт так и не поняла, в них не было ничего механического: подвижные кабины на больших колесах с двумя проемами по обе стороны. Купальщица входила в заднюю дверь кабины, а потом в это сооружение впрягали лошадь, которая тащила его в море, пока вода не доходила до осей колес. Потом лошадь распрягали, купальщица выходила с другой стороны кабины, уже переодевшись в купальный костюм, и оказывалась прямо в воде. После купания все повторялось в обратном порядке – лошадь тянула кабину на берег. Днем Лизетт никогда не плавала вместе с Даниэлем. Это было не принято: женщины и мужчины купались отдельно, но в теплые ночи они вместе шли к морю, подальше от людей, снимали одежду и обнаженными плавали по лунной дорожке.
Даниэль понимал, что люди скоро привыкнут видеть себя на экране, да и местная хроника перестанет быть для них новинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Лизетт решила не пропустить этот момент, а пока продолжила обход студии. Открыв дверь в следующий павильон-сарай, она увидела металлические резервуары, напоминавшие пивные бочки. Это были контейнеры для хранения бобин с пленкой, предохраняющие от огня. Выйдя на улицу, она увидела, как женщина средних лет отпирает следующий павильон – размером поменьше – и представилась ей.
– А что находится здесь? – с живым интересом спросила она.
– Заходите и сами увидите, – любезно пригласила женщина. – Я миссис Лей. Мой муж работает здесь плотником.
Лизетт сразу смекнула, что это была пошивочная мастерская: посередине помещения стоял большой стол для раскроя тканей с двумя швейными машинками.
– Значит, Вы костюмер?
Женщина кивнула.
– Верно. Я шью костюмы, чиню одежду, если надо. Она открыла дверцы вместительных шкафов, показав Лизетт весь ассортимент одежды.
– В выдвижных ящиках тоже всего полно: шали, платки, сумочки, веера, чулки. В общем, здесь хранятся мелочи на все случаи жизни. Знаете, я везде присматриваю поношенную одежду для студии, потом ее стираю, чтобы актеры могли надеть уже чистые вещи. Бюджет у нас скромный, поэтому, если у вас есть что-то лишнее, что вы уже не носите или вам надоело… – ее последние слова повисли в воздухе.
– Да, я буду это иметь в виду, – ответила Лизетт.
– Хорошо. Нам все сгодится. Хотите пройти в соседний павильон? Там работает Этель Дэвис. Она мне иногда помогает. А вообще она гримирует актеров.
Лизетт застала Этель за работой. Стоя у окна, она смешивала на столе театральный грим. Это была молодая словоохотливая женщина с живыми глазами.
– Я готовлю грим для актеров и для актрис, – пояснила она.
Этель отвинтила крышку большой банки, наполненной каким-то зеленовато-белым кремом.
– Это грим для лица, а еще есть масса темных оттенков теней для век, чтобы подчеркнуть глаза мужчинам и женщинам.
Взяв тюбик губной помады, девушка добавила:
– А эта помада придает тот самый ослепительный блеск губам наших героинь, какой вы видели у красоток с открыток или коробок с шоколадом.
Она бросила быстрый взгляд на часы, висевшие на стене.
– Ой, сейчас должен прийти мистер Эрнотт. Его снимают в одной комедии.
Этель выглянула из окна.
– А вот и он, я уже его вижу. Знаете, на экране это бесподобный, неподражаемый комик, а в жизни, я вам скажу, – полная серость. Такое часто бывает с комическими актерами.
Лизетт столкнулась с Артуром Эрноттом в дверях. Это был круглый как шар человек небольшого роста с пухлыми щеками и смешным лицом, словно специально созданным, чтобы веселить людей, но глаза его излучали грусть. Он мрачно поздоровался, слегка поклонившись Лизетт.
– Рад познакомиться с вами, мисс Декур.
Она не стала задерживать Эрнотта, предоставив его заботам Этель. Осмотрев всю территорию студии, Лизетт вернулась к воротам, к которым по узкой дороге только что подкатил паровой каток. Он пыхтел и грохотал, издавая запах дегтя. Водитель, сидящий высоко на сиденье, как король на троне, вытирал руки грязной тряпкой и внимательно слушал указания Даниэля, который объяснял, что ему делать в предстоящей сцене. Стремянка уже стояла на знакомой Лизетт платформе с колесами, а Джим устроился на верхней ступеньке лестницы, направляя камеру под нужным углом на объект и приготовившись к тому, что тележка будет перемещать его взад и вперед – в зависимости от мизансцены.
Скоро появился и Артур – в белом гриме, с котелком на голове, в пиджаке с короткими рукавами и в штанах до середины голеней, что придавало ему очень комичный вид. Немедленно началась работа, изредка прерываемая вынужденными задержками и заминками. После нескольких дублей сцена была снята. На площадке периодически раздавались взрывы хохота: присутствующие на съемке не могли удержаться от смеха, глядя на Артура, который перед камерой совершенно преобразился. Маленький нагловатый тип, которого изображал Артур, важно, с напыщенным видом неторопливо шел по середине дороги, не обращая внимания на приближавшийся сзади паровой каток. С поднятым кверху носом он, шатаясь, невозмутимо двигался вперед, отказываясь пропустить вперед извергающую клубы пара машину. Водитель катка, выполняя команды Даниэля, во все горло орал и яростно жестикулировал, боясь потерять управление. В самый последний момент Артур отскочил в сторону, под каток бросили манекен, напоминающий очертаниями фигуру актера, а машина поехала дальше. В смонтированном виде сцена выглядела так: Артур поднимается целым и невредимым, и убегает, а водитель грозит ему кулаком вслед. На этом сцена заканчивается.
Когда Артур снова появился перед съемочной группой, его встретили дружные аплодисменты, к которым он отнесся совершенно равнодушно, мгновенно превратившись в угрюмого типа.
Работа продолжалась целый день, а после съемок составляли план на неделю. По воскресеньям съемочная группа отдыхала – при условии, если на неделе стояла хорошая погода, и съемки проходили ежедневно. В противном случае приходилось работать без выходных. Когда выдавалось свободное воскресенье, Лизетт с Даниэлем выезжали за город, гуляли по лесу, по травянистым склонам холмов Суссекса. Лизетт любила эти места, откуда открывался чудесный вид на Чичестерский собор и расстилавшееся вдали море.
Публичные сеансы в Куинс-холле проходили с большим успехом, устроителям пришлось организовать безостановочный показ роликов, чтобы удовлетворить всех желающих. Вскоре программу начали демонстрировать в Чичестере, в нее включали местную хронику, что вызывало неизменный восторг публики.
С наступлением теплых дней Лизетт с удовольствием плавала в море, пользуясь «купальной машиной», заимствованной у мистера Дженкинса. Эти хитроумные сооружения стояли у западной стороны причала. Почему они назывались машинами, Лизетт так и не поняла, в них не было ничего механического: подвижные кабины на больших колесах с двумя проемами по обе стороны. Купальщица входила в заднюю дверь кабины, а потом в это сооружение впрягали лошадь, которая тащила его в море, пока вода не доходила до осей колес. Потом лошадь распрягали, купальщица выходила с другой стороны кабины, уже переодевшись в купальный костюм, и оказывалась прямо в воде. После купания все повторялось в обратном порядке – лошадь тянула кабину на берег. Днем Лизетт никогда не плавала вместе с Даниэлем. Это было не принято: женщины и мужчины купались отдельно, но в теплые ночи они вместе шли к морю, подальше от людей, снимали одежду и обнаженными плавали по лунной дорожке.
Даниэль понимал, что люди скоро привыкнут видеть себя на экране, да и местная хроника перестанет быть для них новинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83