Он был уверен, что у Лизетт несомненный талант, но дочь никогда не изъявляла желания целиком посвятить себя сцене, что его несказанно радовало. Лизетт больше интересовалась изобразительным искусством, а у Джоанны уже проявлялись явные признаки драматической актрисы.
Когда Изабель исполнился сорок один год, она родила сына, которого назвали Морисом. У Лизетт и Джоанны заканчивалось их полугодовое пребывание в пансионате для благородных девиц в Швейцарии, и обе подруги торопились успеть к крестинам ребенка. По этому поводу отец и Изабель устраивали пышный прием на открытом воздухе в саду. Девочки впервые видели новорожденного, который буквально утопал в море шелка, кружев и лент. Его сердитое сморщенное личико маленького старичка было красным как помидор. Он, не переставая, пронзительно кричал на руках няньки, а его мать в это время важно демонстрировала ребенка гостям. Все присутствующие, включая Изабель, облегченно вздохнули, когда младенца, наконец, унесли в дом.
На праздник было приглашено больше сотни гостей. День выдался необычайно жаркий. Лужайка перед замком напоминала море цветов, шляп, нарядов – преимущественно пастельных тонов. Шампанское лилось рекой. Столы под зелеными тентами, покрытые камчатным полотном, сверкали хрусталем бокалов и серебром столовых приборов.
– Твоя мачеха устроила настоящий пир. Не сомневаюсь, он станет гвоздем сезона, – сказала изумленная Джоанна, с любопытством оглядывая столы.
Лизетт и Джоанне только что исполнилось по семнадцать лет. Обе в белых платьях, подруги прекрасно дополняли друг друга: яркая рыжеволосая Джоанна и Лизетт с подколотыми вверх золотистыми локонами, в прелестной шляпке. Они напоминали сестер, понимающих друг друга с полуслова.
– Кажется, сегодня – самый главный день в жизни моего отца, – сказала Лизетт, – хотя я знаю, что он предпочел бы более скромное торжество. У него такой усталый вид.
Шарль расхаживал по лужайке от одного гостя к другому. Некоторые не могли присутствовать в церкви, и пришли только сейчас, и он приветствовал вновь прибывших гостей. Он неважно себя чувствовал, изнемогая от жары. Испытывая радость от рождения сына и огромное облегчение, что наконец прекратились капризы Изабель, связанные с ее беременностью, он не забывал и о Лизетт. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Шарль улыбался ей, и в его глазах можно было прочесть, что дочерью он гордится не меньше.
Иногда Лизетт спрашивала себя, не жалеет ли она о том, что столько лет прожила вдали от отца, – ведь все могло быть иначе, если бы жива была мама; но потом осознала, что жалеть не о чем. Ведь и задолго до женитьбы на Изабель отец не очень-то в ней нуждался. Только теперь к нему пришла запоздалая отцовская любовь, на которую Лизетт сразу же откликнулась всем сердцем и которая сблизила их.
Лизетт в сопровождении Джоанны разгуливала по лужайкам, приветствуя известных ей гостей. С некоторыми из них она задерживалась дольше, обмениваясь несколькими словами. Среди гостей было много супружеских пар, но особое предпочтение Изабель явно отдавала холостым молодым мужчинам привлекательной наружности, которые охотно принимали приглашения, зная ее роскошные приемы. Оставив Джоанну на одного из них, Лизетт отошла в сторону. Внезапно ее взгляд остановился на новом госте, спускающемся по ступеням террасы в сад. Она мгновенно его узнала, несмотря на то, что давно не видела. На нем был элегантный светло-серый сюртук, на голове цилиндр, и он искал глазами хозяина и хозяйку. Конечно же, это он – Филипп Боннар!
Увидев Изабель, он улыбнулся и двинулся ей навстречу. Он, как и многие молодые люди, стал постоянным гостем замка. Изабель любила устраивать приемы, а возраст?.. Какое это имеет значение, если женщина хороша собой, остроумна и чувственна, как Изабель. По секрету двое его приятелей рассказали ему, что, когда он работал в Африке, у каждого из них была с ней небольшая интрижка, но ни муж, ни кто-либо еще даже не догадывались о ее супружеской неверности.
Лизетт терпеливо ждала, пока он поприветствует отца и Изабель. Она горела желанием побеседовать с Филиппом, но его все время отвлекали другие гости. Когда он, наконец, отделился от группы людей, Лизетт бросилась по дорожке в его сторону, мечтая, чтобы его никто не перехватил.
– Как поживаете, Филипп?
Он удивленно, но с явным удовольствием посмотрел на девушку, как из-под земли выросшую перед его глазами. Юная, с горящим взглядом фиолетовых глаз, в которых сверкали озорные искорки, она была ослепительной красавицей. Филипп напрягся, чтобы вспомнить, кто это.
– Мадемуазель! Рад вас видеть! – машинально поздоровался он.
– Вы, конечно, не узнаете меня, – с очаровательной улыбкой произнесла Лизетт. – Но я не обижаюсь на вас. Мы встречались с вами очень давно, в лионском поезде, накануне вашего отъезда в Западную Африку. Я Лизетт Декур.
Дочь хозяина! Филипп решил не лукавить и с легкой усмешкой пожал ей руку.
– Признаюсь, я совсем забыл про ту встречу, но очень рад видеть вас, Лизетт. – Взяв ее руку, он привычно склонился над ней. – Может быть, познакомимся заново?
– С удовольствием, искренне ответила она, сияя от счастья.
Он был все так же красив, как и раньше, но повзрослел и возмужал. Ей казалось, что этой встречи она ждала всю жизнь, и подобная мысль, как шампанское, пьянила ее. Она представила его Джоанне и другим присоединившимся к ним гостям.
Наблюдая за Лизетт, светящейся радостью, оживленно болтающей с друзьями, Филипп искренне удивлялся, почему он не видел ее здесь раньше. Ведь она была где-то здесь, в замке, когда он приходил сюда на приемы и вечеринки.
Разгадка проста. Очевидно, Изабель старалась не показывать молодым людям падчерицу, чтобы никто не затмевал ее зрелую красоту свежестью и очарованием юности, а сейчас, видимо, окончательно поверила в свой неотразимый шарм, перед которым не мог устоять ни один поклонник.
В этот момент Шарль Декур, сидящий за главным столом, поднялся и произнес короткую благодарственную речь, в которой выразил свою признательность всем, кто пришел разделить его радость и радость, его супруги. Вдруг он запнулся и мгновенно изменился в лице. Когда присутствующий среди гостей доктор попытался поддержать его, Шарль схватился за грудь и, опрокинув стул, рухнул на землю. Все ахнули! Наступило общее замешательство, раздались испуганные крики.
Лизетт, сидя на небольшом расстоянии от отца рядом с Филиппом и его друзьями, мгновенно, с воплем ужаса вскочила, бросилась к отцу и наткнулась на преграду толпившихся вокруг него гостей. Она никак не могла пробиться к нему.
– Пустите меня к нему! – в отчаянии кричала Лизетт.
Когда люди расступились, было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Когда Изабель исполнился сорок один год, она родила сына, которого назвали Морисом. У Лизетт и Джоанны заканчивалось их полугодовое пребывание в пансионате для благородных девиц в Швейцарии, и обе подруги торопились успеть к крестинам ребенка. По этому поводу отец и Изабель устраивали пышный прием на открытом воздухе в саду. Девочки впервые видели новорожденного, который буквально утопал в море шелка, кружев и лент. Его сердитое сморщенное личико маленького старичка было красным как помидор. Он, не переставая, пронзительно кричал на руках няньки, а его мать в это время важно демонстрировала ребенка гостям. Все присутствующие, включая Изабель, облегченно вздохнули, когда младенца, наконец, унесли в дом.
На праздник было приглашено больше сотни гостей. День выдался необычайно жаркий. Лужайка перед замком напоминала море цветов, шляп, нарядов – преимущественно пастельных тонов. Шампанское лилось рекой. Столы под зелеными тентами, покрытые камчатным полотном, сверкали хрусталем бокалов и серебром столовых приборов.
– Твоя мачеха устроила настоящий пир. Не сомневаюсь, он станет гвоздем сезона, – сказала изумленная Джоанна, с любопытством оглядывая столы.
Лизетт и Джоанне только что исполнилось по семнадцать лет. Обе в белых платьях, подруги прекрасно дополняли друг друга: яркая рыжеволосая Джоанна и Лизетт с подколотыми вверх золотистыми локонами, в прелестной шляпке. Они напоминали сестер, понимающих друг друга с полуслова.
– Кажется, сегодня – самый главный день в жизни моего отца, – сказала Лизетт, – хотя я знаю, что он предпочел бы более скромное торжество. У него такой усталый вид.
Шарль расхаживал по лужайке от одного гостя к другому. Некоторые не могли присутствовать в церкви, и пришли только сейчас, и он приветствовал вновь прибывших гостей. Он неважно себя чувствовал, изнемогая от жары. Испытывая радость от рождения сына и огромное облегчение, что наконец прекратились капризы Изабель, связанные с ее беременностью, он не забывал и о Лизетт. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Шарль улыбался ей, и в его глазах можно было прочесть, что дочерью он гордится не меньше.
Иногда Лизетт спрашивала себя, не жалеет ли она о том, что столько лет прожила вдали от отца, – ведь все могло быть иначе, если бы жива была мама; но потом осознала, что жалеть не о чем. Ведь и задолго до женитьбы на Изабель отец не очень-то в ней нуждался. Только теперь к нему пришла запоздалая отцовская любовь, на которую Лизетт сразу же откликнулась всем сердцем и которая сблизила их.
Лизетт в сопровождении Джоанны разгуливала по лужайкам, приветствуя известных ей гостей. С некоторыми из них она задерживалась дольше, обмениваясь несколькими словами. Среди гостей было много супружеских пар, но особое предпочтение Изабель явно отдавала холостым молодым мужчинам привлекательной наружности, которые охотно принимали приглашения, зная ее роскошные приемы. Оставив Джоанну на одного из них, Лизетт отошла в сторону. Внезапно ее взгляд остановился на новом госте, спускающемся по ступеням террасы в сад. Она мгновенно его узнала, несмотря на то, что давно не видела. На нем был элегантный светло-серый сюртук, на голове цилиндр, и он искал глазами хозяина и хозяйку. Конечно же, это он – Филипп Боннар!
Увидев Изабель, он улыбнулся и двинулся ей навстречу. Он, как и многие молодые люди, стал постоянным гостем замка. Изабель любила устраивать приемы, а возраст?.. Какое это имеет значение, если женщина хороша собой, остроумна и чувственна, как Изабель. По секрету двое его приятелей рассказали ему, что, когда он работал в Африке, у каждого из них была с ней небольшая интрижка, но ни муж, ни кто-либо еще даже не догадывались о ее супружеской неверности.
Лизетт терпеливо ждала, пока он поприветствует отца и Изабель. Она горела желанием побеседовать с Филиппом, но его все время отвлекали другие гости. Когда он, наконец, отделился от группы людей, Лизетт бросилась по дорожке в его сторону, мечтая, чтобы его никто не перехватил.
– Как поживаете, Филипп?
Он удивленно, но с явным удовольствием посмотрел на девушку, как из-под земли выросшую перед его глазами. Юная, с горящим взглядом фиолетовых глаз, в которых сверкали озорные искорки, она была ослепительной красавицей. Филипп напрягся, чтобы вспомнить, кто это.
– Мадемуазель! Рад вас видеть! – машинально поздоровался он.
– Вы, конечно, не узнаете меня, – с очаровательной улыбкой произнесла Лизетт. – Но я не обижаюсь на вас. Мы встречались с вами очень давно, в лионском поезде, накануне вашего отъезда в Западную Африку. Я Лизетт Декур.
Дочь хозяина! Филипп решил не лукавить и с легкой усмешкой пожал ей руку.
– Признаюсь, я совсем забыл про ту встречу, но очень рад видеть вас, Лизетт. – Взяв ее руку, он привычно склонился над ней. – Может быть, познакомимся заново?
– С удовольствием, искренне ответила она, сияя от счастья.
Он был все так же красив, как и раньше, но повзрослел и возмужал. Ей казалось, что этой встречи она ждала всю жизнь, и подобная мысль, как шампанское, пьянила ее. Она представила его Джоанне и другим присоединившимся к ним гостям.
Наблюдая за Лизетт, светящейся радостью, оживленно болтающей с друзьями, Филипп искренне удивлялся, почему он не видел ее здесь раньше. Ведь она была где-то здесь, в замке, когда он приходил сюда на приемы и вечеринки.
Разгадка проста. Очевидно, Изабель старалась не показывать молодым людям падчерицу, чтобы никто не затмевал ее зрелую красоту свежестью и очарованием юности, а сейчас, видимо, окончательно поверила в свой неотразимый шарм, перед которым не мог устоять ни один поклонник.
В этот момент Шарль Декур, сидящий за главным столом, поднялся и произнес короткую благодарственную речь, в которой выразил свою признательность всем, кто пришел разделить его радость и радость, его супруги. Вдруг он запнулся и мгновенно изменился в лице. Когда присутствующий среди гостей доктор попытался поддержать его, Шарль схватился за грудь и, опрокинув стул, рухнул на землю. Все ахнули! Наступило общее замешательство, раздались испуганные крики.
Лизетт, сидя на небольшом расстоянии от отца рядом с Филиппом и его друзьями, мгновенно, с воплем ужаса вскочила, бросилась к отцу и наткнулась на преграду толпившихся вокруг него гостей. Она никак не могла пробиться к нему.
– Пустите меня к нему! – в отчаянии кричала Лизетт.
Когда люди расступились, было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83