Другой был молодой, долговязый, худощавый, с длинными волосами. Помню, я гадал, как он с ними управляется.
— А фамилии? Может, вы их запомнили?
Стоунхаус отрицательно покачал головой:
— Нет. Но полагаю, вы найдете их в отцовских бумагах на вилле. Молодой полицейский дал несколько ценных советов относительно ее охраны. Это было нужно для страховой компании. Посмотрите, там есть его записка. Да и другие материалы о краже тоже.
Больше из Стоунхауса вытянуть было нечего, и Аргайл завел разговор о коллекции его отца, о том, каково это было — после войны переехать из Англии в Тоскану, где лучше учиться — там или здесь. Они поболтали немного, выпили еще бутылку вина, после чего Аргайл ушел.
Утром перед отъездом он зашел в библиотеку и снова просмотрел папку с материалами о коллекции Стоунхауса. Краткий отчет о расследовании похищения картины, в котором было изложено примерно то, что он вчера услышал от Роберта Стоунхауса, подписал полицейский. Тот самый, нашедший картину, молодой, высокий, худощавый, с длинными волосами. Звали его Таддео Боттандо.
9
— Длинноволосый, значит, и долговязый? — удивилась Флавия. — А фотография? Там была какая-нибудь фотография?
— Откуда? Я думаю, это было его первое дело, связанное с кражей картины.
— Надо же! Обязательно спрошу при первой встрече.
— И я тоже. Может, удастся узнать что-нибудь о картине.
Его отсутствие явно пошло жене на пользу. Давно уже она не была такой веселой и улыбчивой.
— Дорогая, что случилось? — спросил Аргайл.
— Наконец-то дело сдвинулось, — призналась Флавия. — Меня ведь больше всего мучила неопределенность. Да еще чертов желудок.
— Полегчало?
— Мутит иногда. Но это не так важно. Главное, совсем скоро я получу картину в обмен на деньги. А потом начну как следует разбираться.
— Неужели?
— Да. Он назначил свидание в полночь, на Аппиевой дороге. Как всегда театрально. Боттандо предложил сопровождать. Он поведет машину. Предвкушаю волнующую встречу.
— Слишком волнующую. Не считаешь ли ты, что это опасно?
Флавия пожала плечами:
— Нет. Саббатини получит деньги, а больше ему ничего не надо. К тому же он обычно работает один и не склонен применять насилие.
— Ты говорила, он террорист.
— Не настоящий. Пистолеты у него исполняют музыку Верди.
— А если сейчас он прихватит с собой какой-нибудь не музыкальный?
Она развела руками.
— Флавия, я серьезно.
— Я тоже. Очень хочется поскорее с этим разделаться. Сотрудников я взять с собой не могу, они не должны ни о чем догадываться. Свидание отложить нельзя, даже если бы на это имелась серьезная причина. — Она посмотрела на мужа. — Джонатан, не беспокойся, со мной будет Боттандо.
— Не забывай, что ему шестьдесят пять, — буркнул Аргайл. — И он ужасно растолстел. Что он сделает, если Саббатини, например, захочет взять тебя в заложницы? Начнет сражение? А если преступник будет не один? Пожалуйста, позволь мне поехать с тобой.
— Нет.
— Флавия…
— Ни в коем случае. Я понимаю, ты беспокоишься, ну и беспокойся потихоньку. — Она чмокнула Аргайла в щеку, взяла плащ и открыла входную дверь. — Я недолго. Обещаю.
— Вот видишь, я тебе говорила! — весело воскликнула Флавия через четыре часа, влетая в квартиру.
Это были самые длинные четыре часа в жизни Аргайла. Было почти два. Он постоянно ходил по комнате и стонал, воображая всевозможные ужасы.
— Почему ты не позвонила?
— Извини, сел аккумулятор. Как всегда забыла зарядить. — О, Джонатан… Джонатан… — Флавия бросилась ему на шею.
— Я не знал, что и думать… — недовольно пробормотал он.
— Сейчас я тебе все расскажу. — Она сбросила плащ. — В общем, и рассказывать особенно нечего. Все прошло как по маслу.
Аргайл усмехнулся:
— Да, этот случай можно поместить в учебнике.
Он потянул Флавию за руку и усадил рядом с собой на диван. Через секунду она встала, налила себе виски, добавила содовой. За льдом на кухню решила не ходить: не хотелось оставлять мужа одного.
— Так вот, мы встретились с Боттандо и в без десяти двенадцать были уже у мавзолея Иродиады. Ты знаешь это место.
Аргайл кивнул.
— Большой, круглый, рядом никаких строений. Машины нигде видно не было, значит, он притопал туда пешком. — Она глотнула из стакана. — Потом мы заспорили.
— Кто?
— Я и Боттандо. Он потребовал, чтобы я осталась в машине. Говорил, что женщине идти на встречу с бандитом опасно. Выступал примерно как ты. Я не соглашалась. Затем он заявил, что официально по-прежнему числится моим начальником, поэтому приказывает мне подчиниться и позволить ему совершить обмен. Я упорствовала. Тогда Боттандо пустил в ход свое главное оружие. Мол, это последняя в его жизни полицейская операция, и он просто не может отсиживаться в машине.
— Хороший довод, — заметил Аргайл.
— В общем, он меня уломал.
— И что?
— И все. Боттандо схватил сумку с деньгами и скрылся в темноте, а через несколько минут вернулся назад с картиной Клода Лоррена. Целый и невредимый. Преступник находился там. Все прошло по-деловому. Они не произнесли ни слова. Боттандо сказал, что приятно иметь дело с такими корректными похитителями, как синьор Саббатини.
— А как он определил, что это был Саббатини?
Флавия пожала плечами:
— А кто же еще? Боттандо сообщил, что тот натянул на лицо лыжную шапочку, но комплекция вроде соответствовала описанию. Честно говоря, в данный момент мне все это безразлично. Мы вернули картину. Предотвращен международный скандал.
— Ты уверена?
— Да. — Флавия улыбнулась. — Я предупредила Маккиоли, чтобы он ждал, и мы сразу отправились в музей. Директор ходил взад-вперед по кабинету, я думаю, примерно как ты. Взял картину трясущимися руками, очень внимательно осмотрел. Все было в порядке. Она подлинная. Метки на задней стороне холста, читаемые в ультрафиолетовых лучах, места, где произведена реставрация, и так далее — все на месте.
— Ты довольна.
— Очень. Премьер-министр тоже. Нет, он не был в диком восторге, но поблагодарил, а это уже кое-что значит. Неприятно лишь то, что он приказал не трогать Саббатини.
— Почему?
Флавия грустно усмехнулась:
— Тогда придется обнародовать факт похищения картины, что крайне нежелательно.
— Итак, он вышел сухим из воды. Счастливчик. Или умник.
— Пожалуй, и то, и другое. Но я постараюсь максимально усложнить ему жизнь. Если он когда-нибудь поставит машину в неположенном месте, пусть пеняет на себя. — Она улыбнулась.
— Ну что ж, поздравляю, — сказал Аргайл, — ты закончила очень важное дело. А о картине с Боттандо удалось поговорить?
— Разве я могла в тот момент думать о какой-то иной картине? Спрошу позднее. А теперь — в постель, в постель, в постель… Я так устала, что просто валюсь с ног.
Прошло несколько дней. Жизнь вернулась в почти нормальное состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— А фамилии? Может, вы их запомнили?
Стоунхаус отрицательно покачал головой:
— Нет. Но полагаю, вы найдете их в отцовских бумагах на вилле. Молодой полицейский дал несколько ценных советов относительно ее охраны. Это было нужно для страховой компании. Посмотрите, там есть его записка. Да и другие материалы о краже тоже.
Больше из Стоунхауса вытянуть было нечего, и Аргайл завел разговор о коллекции его отца, о том, каково это было — после войны переехать из Англии в Тоскану, где лучше учиться — там или здесь. Они поболтали немного, выпили еще бутылку вина, после чего Аргайл ушел.
Утром перед отъездом он зашел в библиотеку и снова просмотрел папку с материалами о коллекции Стоунхауса. Краткий отчет о расследовании похищения картины, в котором было изложено примерно то, что он вчера услышал от Роберта Стоунхауса, подписал полицейский. Тот самый, нашедший картину, молодой, высокий, худощавый, с длинными волосами. Звали его Таддео Боттандо.
9
— Длинноволосый, значит, и долговязый? — удивилась Флавия. — А фотография? Там была какая-нибудь фотография?
— Откуда? Я думаю, это было его первое дело, связанное с кражей картины.
— Надо же! Обязательно спрошу при первой встрече.
— И я тоже. Может, удастся узнать что-нибудь о картине.
Его отсутствие явно пошло жене на пользу. Давно уже она не была такой веселой и улыбчивой.
— Дорогая, что случилось? — спросил Аргайл.
— Наконец-то дело сдвинулось, — призналась Флавия. — Меня ведь больше всего мучила неопределенность. Да еще чертов желудок.
— Полегчало?
— Мутит иногда. Но это не так важно. Главное, совсем скоро я получу картину в обмен на деньги. А потом начну как следует разбираться.
— Неужели?
— Да. Он назначил свидание в полночь, на Аппиевой дороге. Как всегда театрально. Боттандо предложил сопровождать. Он поведет машину. Предвкушаю волнующую встречу.
— Слишком волнующую. Не считаешь ли ты, что это опасно?
Флавия пожала плечами:
— Нет. Саббатини получит деньги, а больше ему ничего не надо. К тому же он обычно работает один и не склонен применять насилие.
— Ты говорила, он террорист.
— Не настоящий. Пистолеты у него исполняют музыку Верди.
— А если сейчас он прихватит с собой какой-нибудь не музыкальный?
Она развела руками.
— Флавия, я серьезно.
— Я тоже. Очень хочется поскорее с этим разделаться. Сотрудников я взять с собой не могу, они не должны ни о чем догадываться. Свидание отложить нельзя, даже если бы на это имелась серьезная причина. — Она посмотрела на мужа. — Джонатан, не беспокойся, со мной будет Боттандо.
— Не забывай, что ему шестьдесят пять, — буркнул Аргайл. — И он ужасно растолстел. Что он сделает, если Саббатини, например, захочет взять тебя в заложницы? Начнет сражение? А если преступник будет не один? Пожалуйста, позволь мне поехать с тобой.
— Нет.
— Флавия…
— Ни в коем случае. Я понимаю, ты беспокоишься, ну и беспокойся потихоньку. — Она чмокнула Аргайла в щеку, взяла плащ и открыла входную дверь. — Я недолго. Обещаю.
— Вот видишь, я тебе говорила! — весело воскликнула Флавия через четыре часа, влетая в квартиру.
Это были самые длинные четыре часа в жизни Аргайла. Было почти два. Он постоянно ходил по комнате и стонал, воображая всевозможные ужасы.
— Почему ты не позвонила?
— Извини, сел аккумулятор. Как всегда забыла зарядить. — О, Джонатан… Джонатан… — Флавия бросилась ему на шею.
— Я не знал, что и думать… — недовольно пробормотал он.
— Сейчас я тебе все расскажу. — Она сбросила плащ. — В общем, и рассказывать особенно нечего. Все прошло как по маслу.
Аргайл усмехнулся:
— Да, этот случай можно поместить в учебнике.
Он потянул Флавию за руку и усадил рядом с собой на диван. Через секунду она встала, налила себе виски, добавила содовой. За льдом на кухню решила не ходить: не хотелось оставлять мужа одного.
— Так вот, мы встретились с Боттандо и в без десяти двенадцать были уже у мавзолея Иродиады. Ты знаешь это место.
Аргайл кивнул.
— Большой, круглый, рядом никаких строений. Машины нигде видно не было, значит, он притопал туда пешком. — Она глотнула из стакана. — Потом мы заспорили.
— Кто?
— Я и Боттандо. Он потребовал, чтобы я осталась в машине. Говорил, что женщине идти на встречу с бандитом опасно. Выступал примерно как ты. Я не соглашалась. Затем он заявил, что официально по-прежнему числится моим начальником, поэтому приказывает мне подчиниться и позволить ему совершить обмен. Я упорствовала. Тогда Боттандо пустил в ход свое главное оружие. Мол, это последняя в его жизни полицейская операция, и он просто не может отсиживаться в машине.
— Хороший довод, — заметил Аргайл.
— В общем, он меня уломал.
— И что?
— И все. Боттандо схватил сумку с деньгами и скрылся в темноте, а через несколько минут вернулся назад с картиной Клода Лоррена. Целый и невредимый. Преступник находился там. Все прошло по-деловому. Они не произнесли ни слова. Боттандо сказал, что приятно иметь дело с такими корректными похитителями, как синьор Саббатини.
— А как он определил, что это был Саббатини?
Флавия пожала плечами:
— А кто же еще? Боттандо сообщил, что тот натянул на лицо лыжную шапочку, но комплекция вроде соответствовала описанию. Честно говоря, в данный момент мне все это безразлично. Мы вернули картину. Предотвращен международный скандал.
— Ты уверена?
— Да. — Флавия улыбнулась. — Я предупредила Маккиоли, чтобы он ждал, и мы сразу отправились в музей. Директор ходил взад-вперед по кабинету, я думаю, примерно как ты. Взял картину трясущимися руками, очень внимательно осмотрел. Все было в порядке. Она подлинная. Метки на задней стороне холста, читаемые в ультрафиолетовых лучах, места, где произведена реставрация, и так далее — все на месте.
— Ты довольна.
— Очень. Премьер-министр тоже. Нет, он не был в диком восторге, но поблагодарил, а это уже кое-что значит. Неприятно лишь то, что он приказал не трогать Саббатини.
— Почему?
Флавия грустно усмехнулась:
— Тогда придется обнародовать факт похищения картины, что крайне нежелательно.
— Итак, он вышел сухим из воды. Счастливчик. Или умник.
— Пожалуй, и то, и другое. Но я постараюсь максимально усложнить ему жизнь. Если он когда-нибудь поставит машину в неположенном месте, пусть пеняет на себя. — Она улыбнулась.
— Ну что ж, поздравляю, — сказал Аргайл, — ты закончила очень важное дело. А о картине с Боттандо удалось поговорить?
— Разве я могла в тот момент думать о какой-то иной картине? Спрошу позднее. А теперь — в постель, в постель, в постель… Я так устала, что просто валюсь с ног.
Прошло несколько дней. Жизнь вернулась в почти нормальное состояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43