— Погодите, погодите, — запричитала Мэри с льстивыми нотками в голосе. Аргайл не сомневался, что она часто использовала такие интонации в трудные моменты. — Что значит — убить? Удивляюсь, почему вам пришло это в голову?
Примерно с полминуты Доссони прикидывал, стоит ли отвечать, затем решил, что вреда не будет.
— Понимаете, я хочу обеспечить гарантии, что определенные сведения не получат огласки. Для этого необходимо собрать в одном месте все имеющие отношение к делу документы, а носителей информации заставить навсегда замолчать. — Он улыбнулся. — Ну что, вам стало легче?
— О Боже! — Мэри Верней заломила руки. — Я совершенно ничего не понимаю. Какие документы, какие сведения? Заверяю вас, молодой человек, убивать нас нет смысла. Верно, Джонатан?
— Пожалуй, да, — угрюмо отозвался Аргайл.
— А я считаю, что следует, — произнес Доссони, по-прежнему не повышая голоса. Он был на удивление спокоен. Очевидно, этому способствовала домашняя атмосфера веранды, ну и, конечно, пистолет. — Я убил эту женщину и не желаю, чтобы подтверждающие документы попали в плохие руки.
— У нас нет никаких документов, — сказала Флавия.
— Разумеется, — согласился Доссони. Тон у него был почти извиняющийся. — Их я изъял у Саббатини. Но вы кое-что пронюхали, а значит…
— Вы ее убили? — изумилась Флавия.
— Да.
— Зачем?
— Мне приказали. А я выполняю приказы. То же самое я сделал и с Саббатини. А теперь вот, думаю, пришло время поработать и на себя.
— Кто вас навел?
— Извините, но это секрет.
— Скажите, молодой человек, — произнесла Мэри, — есть надежда, что нам удастся уговорить вас уйти?
— Сомневаюсь.
— Не делайте этого, прошу вас! — истерически воскликнула она, хватая со стула коричневый дипломат и заставляя Доссони перевести дуло пистолета на нее. — Пожалуйста, не надо. Вы пожалеете об этом, пожалеете. Вот, тут кое-какие деньги. — Она попыталась раскрыть дипломат. — Как раз сегодня утром генерал ходил в банк. Берите все. Здесь его пенсия за два месяца.
Доссони устало наблюдал за ее суетой, потом ему надоело. Он придирчиво оглядел пистолет, подошел сзади к креслу Аргайла и приставил дуло к его голове.
Джонатан закрыл глаза. Он испугался, но не так, как можно ожидать в подобной ситуации. Он не отводил взгляда от Мэри Верней. В ее глазах мелькала странная уверенность, они словно говорили: ничего, ничего, потерпи чуть-чуть, и все будет в порядке.
— Когда вы наконец замолчите, — сказал Доссони.
— Молодой человек, будьте осторожны, — продолжила Мэри тоном пожилой дамы, не сознающей реальной опасности. — Ведь он может нечаянно выстрелить. Помню, мой кузен Чарлз однажды чистил свое ружье. Это было в пятьдесят третьем… нет, нет, я ошибаюсь, в пятьдесят четвертом…
— Заткнись, идиотка! — рявкнул Доссони и перевел пистолет на нее.
Мэри издала сдавленный крик и уронила дипломат. По полу рассыпались бумаги. Она засуетилась, запричитала, начала их собирать:
— Ой-ой, это же важные документы…
Доссони решил, что с него хватит. Он медленно двинулся к ней, а Мэри вдруг подняла голову и, не сводя взгляда с нацеленного дула, три раза выстрелила ему в грудь из пистолета, который ухитрилась достать из дипломата Боттандо.
Раздался ужасающий грохот. Тело Доссони взлетело в воздух и рухнуло на Аргайла. Тот дико вскрикнул и начал лихорадочно выкарабкиваться. Успокоился, лишь перебравшись по другую сторону стола.
Вокруг снова установилась тишина, лишь звенели цикады. Под воздействием волшебного света на веранде красное вино в бокалах и быстро образовавшаяся лужа крови на полу создавали непередаваемый колорит. Аргайл вдруг совершенно не к месту вспомнил, что видел такой однажды на картине. Кажется, она называлась «Казнь Святой Екатерины на колесе». Венецианская школа. По части колорита венецианцы всегда были очень сильны. Джорджоне? Он попытался вспомнить, и тут ему наконец пришло в голову, что сейчас это совершенно не важно.
Боттандо и Флавия сидели молча. Возгласы «Боже мой» или «вот так-так» в данной ситуации неуместны, впрочем, как и все остальное.
Поразительным было поведение Мэри. Она быстро встала, пощупала пульс Доссони, проверила его карманы.
— Откуда у вас пистолет? — спросил Аргайл.
— Таддео забыл сдать, — ответила она. — Это, конечно, безобразие — оставлять его в дипломате заряженным, но, с учетом обстоятельств, мы его простим.
Она была необыкновенно спокойна. Пугающе спокойна. Твердой рукой налила всем вина. Вот что значит настоящий профессионализм. У Аргайла сильно дрожали руки, и он едва держал бокал.
— Не смотрите на меня так, Джонатан, — произнесла она строго. — Не надо. Вы думаете, он шутил? Или мог передумать? Нет. Вопрос стоял: либо он нас, либо мы его.
— Но…
— Что? Вы хотели, чтобы я выстрелом выбила у него из руки пистолет? Так у меня уже не то зрение. Я счастлива, что вообще попала. Понимаете, давно не практиковалась в стрельбе.
— И что теперь делать? — Он не переставал задавать вопросы, видимо, под воздействием шока.
— У нас есть выбор. Либо мы избавимся от тела…
— Либо?
— Позвоним в полицию.
— А если у него где-то там сообщники?
— Тогда придется принять бой. Но я уверена, что он был один. Думал взять нас нахрапом. Плохо работает парень, без выдумки.
Аргайл был потрясен. Мэри Верней разговаривала так, словно пристрелить человека для нее такое же обычное дело, как испечь яблочный пирог.
— Звонить в полицию по меньшей мере неразумно, — тихо произнес Боттандо. — Нам с Флавией придется поработать. Чтобы исключить возможные рецидивы. — Он посмотрел на нее.
Она сонно кивнула и поднялась.
— Да. Поехали.
— Куда? — спросил Аргайл.
— В Рим. Будем разбираться. Прежде всего встретимся с Ди Ланной. Сообщим о смерти убийцы его жены. Он единственный, кто сумеет нас защитить. Жаль, что мы не имеем достаточно веских доказательств.
— Одну минутку, — недовольно проговорил Аргайл. — А это? — Он указал на тело Доссони. — Это не может оставаться здесь.
Боттандо задумчиво посмотрел на мертвого негодяя:
— Вы правы. Вам придется его убрать.
— Я? Но почему я?
— Вы мужчина. Или вы считаете, что этим должна заниматься Мэри? — Он сурово взглянул на Аргайла. — И не надо выпендриваться, Джонатан. Если бы не она, на полу сейчас валялись бы вы с простреленной головой, а не Доссони.
Они наблюдали за исчезавшей в ночном мраке машиной, затем Мэри обратилась к Аргайлу:
— Ну давайте же, Джонатан, принимайтесь за дело.
— Я считаю ваше легкомыслие неуместным, — хмуро отозвался он.
— Но его действительно нужно убрать. Вы слышали слова генерала? Мне одной не справиться. Если утром зайдет бакалейщик, что я ему скажу?
— Давайте прежде выясним один очень важный вопрос. Где деньги?
— Какие деньги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43