— Какое?
— Строгая самодисциплина. Большинство из них попадаются из-за лени, это ее слова, не мои. Какой-то метод срабатывает, и они используют его снова и снова. Вы единственная блистали бесконечным разнообразием. Постоянство здесь можно проследить лишь в том — и на это в свое время обратил внимание генерал Боттандо, — что ни одна из похищенных вами картин не была сфотографирована и ни одна до сих пор не возвращена владельцам.
— У каждого мастера есть свое личное клеймо, — отозвалась она.
— Похоже, что так, — с легкой горечью согласился Аргайл.
17
Мысль, что она поделилась секретом с человеком, связанным со спецслужбами, повергла Флавию в уныние. Перед тем как сесть в машину — хорошо, что ключи всегда были с собой, а не дома, — она все тщательно проверила внутри и снаружи, особенно бензобак.
С машиной, кажется, все в порядке. Флавия быстро отъехала и начала кружить по переулкам. Внезапно останавливалась, делала запрещенные развороты, тормозила на улицах с односторонним движением. Все это, чтобы убедиться, нет ли преследования. Потом вырулила на автостраду. Здесь тоже пришлось часто останавливаться, но уже потому, что ее укачивало.
В зеркале заднего вида ничего подозрительного не возникало, и Флавия постепенно успокоилась. Путь оказался длиннее из-за частых остановок. В Сиену она прибыла в три часа. Поставила машину в районе Ла Лизза, вдалеке от туристических маршрутов, поразмышляла, правильно ли поступает, и направилась к школе, где преподавала Елена Фортини.
Здесь размещались также курсы иностранных языков, на которых занимались главным образом начинающие бизнесмены. Елена сейчас проводила занятие в одной из таких групп. Пришлось подождать двадцать минут. Флавия посидела, походила по школе, почитала объявления в вестибюле.
Наконец прозвенел звонок. Появилась улыбающаяся Елена Фортини.
— Я рада, что вы не назвали дежурному свое ведомство.
— Мы можем пойти куда-нибудь побеседовать?
Елена кивнула:
— Давайте прогуляемся. Сегодня прекрасный день. Не возражаете?
Флавия не возражала. Они погуляли минут десять, но вскоре у нее начали уставать ноги. Пришлось зайти в отель, где она останавливалась много лет назад. Женщины устроились в тени небольшой крытой аркады, заказали холодные напитки и кофе. Кругом была такая красота, что говорить о серьезном не хотелось. Просто посидели, помолчали. Флавия все думала, обманула ее интуиция насчет Елены или нет.
Проверить можно лишь единственным способом.
— Я прочла досье на вас и Саббатини, — произнесла она. — Оказывается, ранее вы были известны своей исключительной жестокостью. Саббатини ничего не планировал сам. Все трюки для него разрабатывали вы, всегда оставаясь на заднем плане. В прошлый раз вы заявили, что не имели с ним контактов свыше десяти лет. Это неправда.
Елена улыбнулась:
— Можете доказать?
— Если понадобится. В феврале он звонил вам на работу. Это зафиксировано.
— И как же зафиксировано?
— Вы хотите сказать, как его засекли, если он говорил по телефону-автомату? Просто. Саббатини проявил беспечность. Использовал кредитную карточку.
— Но это не означает, что я с ним беседовала. У меня мог быть урок.
— Это легко проверить.
— Я могла в это время выйти выпить кофе.
— Телефонный разговор длился тринадцать минут.
— Наверное, я забыла. Извините, выпало из памяти.
— А Этторе Доссони?
Елена едва заметно насторожилась:
— При чем тут Доссони?
— Он утверждает, что вы очень опасная террористка.
— В таком случае, общаясь со мной, вы сильно рискуете.
Флавия усмехнулась:
—Доссони теперь журналист. Он позвонил мне вскоре после похищения картины. Недавно мы встречались, и он сообщил, что Саббатини просил обеспечить гласность его акции. Вскоре я убедилась, что он лгал.
— Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
— Доссони — полицейский провокатор. Думаю, он и сейчас связан со спецслужбами. Вот откуда у него информация о краже картины. Его звонки были проверкой, скорее всего по их заданию, чтобы убедиться, выполняю ли я предписание. А через два часа после нашего разговора у моего дома появилась их машина.
— Меня это не удивляет, — неожиданно серьезно промолвила Елена.
— Почему?
— Когда вы закончите, я все объясню. Если сочту нужным.
— Саббатини похитил картину в понедельник, а на пятницу, в годовщину гибели сестры, планировал какую-то большую акцию. В среду позвонили, потребовали выкуп. Через два дня я, вернее, мой коллега встречался на Аппиевой дороге с кем-то (тогда я еще не сомневалась, что с Саббатини), передал деньги в обмен на картину. Кажется, все. Но… — Она внимательно посмотрела на Елену. — Передать картину и взять деньги мог только Доссони или вы.
Елена Фортини сделала глоток из бокала и отрицательно покачала головой.
— Насчет Доссони не знаю, но относительно меня вы заблуждаетесь. В тот вечер, когда вы совершали обмен, у меня были вечерние занятия, они закончились после десяти. У слушателей курсов на следующий день был экзамен. Мое присутствие там подтвердят двадцать человек. Думаете, я сумела бы добраться до Аппиевой дороги за два часа? На своем старом драндулете?
— Вы обещали кое-что рассказать.
— Все зависит от того, как вы намерены поступить с моей информацией.
— Не знаю. Вначале я пыталась просто довести дело до конца, то есть добросовестно выполнить служебные обязанности, но затем все ужасно запуталось. Мне казалось, что дело в похищении картины, а теперь получается, что это всего лишь второстепенный эпизод какой-то серьезной драмы. Саббатини нет в живых, его сестры тоже, огромные деньги, заплаченные как выкуп за картину, бесследно исчезли. И начальство не хочет, чтобы я продолжала расследование. Почему?
— Если дело только в этом, то я не стану ничего рассказывать, — произнесла Елена. — Вы хотите, чтобы я рисковала ради вашего спокойствия?
— Речь идет не о моем спокойствии. Я могла бы арестовать вас как соучастницу, но не сделаю этого. Обещаю. Вы можете поступать как хотите. Допить кофе и уйти. Не будет никаких последствий, никаких рапортов. Ничего. Но если вы сообщите мне что-то полезное, вероятно, я сумею завершить расследование. Я обязана это сделать как честный человек.
Елена надолго задумалась, глубоко вздохнула и заявила:
— Похищение Марии Ди Ланны организовала я. Это содержится в моем досье?
— Конечно, нет.
— Когда арестовали Маурицио, я очень волновалась. Парень он был слабохарактерный и наверняка выдал бы все, что знал. Стоило им чуть надавить. Нужно было придумать что-то, чтобы заставить его молчать. Похищение Марии показалось нам самым подходящим средством. Она мне понравилась. Добрая, симпатичная и наивная. Среда ее испортила, но не окончательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43