Там ещё произошла перепалка по поводу разрезания ленточки. Так вот. Как возник этот обычай? Когда? Где? Почему? Мне нужно это к началу следующей недели.
В этот момент раздался стук в дверь, и Квиллер двинулся вслед за Олденом Уэйдом туда, где шло собрание.
– Подождите входить, Квилл. пока я со всей торжественностью – всё, кроме фанфар, – не объявлю о вас публике! Тогда – бросок в дверь и уверенным шагом на подиум. Вы знаете, чем взять аудиторию!
Квиллер ждал, пока не услышал: «Джеймс Макинтош Квиллер!» Он выждал ещё три секунды, после чего стремительно вошёл, приветствуя зал жестом, так хорошо знакомым всем пешеходам в центре Пикакса. Все пятьдесят членов нового клуба встали; разразился шквал аплодисментов.
Что и говорить, он был не только популярным журналистом и внимательным к чужой беде человеком. Он был ещё и тем, чьё скромное присутствие ощущалось за Фондом К. и всем, что было им сделано для Мускаунти.
Он шёл по проходу, любезно кивая вправо и влево, вскинув обе руки ладонями вниз, стараясь усадить хлопающих ему обратно на места.
Свет потускнел, только одна лампочка мягко освещала лектора и кафедру. На задней стене появилась сильно увеличенная старая выцветшая фотография: хрупкий старичок перед старой книжной лавкой.
Леди и джентльмены!
Мы не собрались бы здесь сегодня вечером, чтобы открыть литературный клуб при первоклассном книжном магазине, если бы не покойный Эддингтон Смит.
(Продолжительные аплодисменты.)
В течение пятидесяти лет он продавал подержанные книги в старой лавчонке, на месте которой теперь стоит это здание. А до Эддингтона его отец торговал книгами вразнос, тащась от двери к двери, и вместе с ним, когда не нужно было идти в школу, шагал Эдд, его добросовестный помощник.
(Визуальное сопровождение: отец и сын на фоне лошади, запряженной в повозку с надписью «Книжный фургон Смита».)
Книги продавались в кредит: десять центов сразу, остальное потом. Эддингтон говорил мне, что со стороны покупателей не было ни одного случая неуплаты.
Не приходило ли вам в голову, леди и джентльмены, что Эддингтон – весьма утончённое имя для того скромного Эдда, какого мы знали? Эддингтон – девичья фамилия его матери. Она была школьной учительницей в те дни, когда в одной комнате обучались дети разного возраста и уровня подготовки.
(Визуальное сопровождение: женщина с суровым лицом в блузе с воротничком-стойкой, в руках – книга и линейка.)
Линейка, надо полагать, – чтобы бить по рукам тупых и нерадивых учеников. Эдд всегда с любовью говорил о своём отце, но о матери даже не упоминал. Возможно, линейка проходилась по его рукам слишком часто.
(Смех.)
Но до суровой матери и любящего книгу отца… был ещё дед нашего Эддингтона.
(Визуальное сопровождение: старый дуб.)
И с ним связана целая история.
После образования Мускаунти отцам-основателям требовалось создать административный центр, расположенный посередине округа. И вот – как раз на пересечении двух тропинок в лесных дебрях – они наткнулись на ржавую киркомотыгу (по местному: пикакс), воткнутую в пень. Это был знак свыше! Тотчас же в лесной глуши начался строительной бум, и местный кузнец с утра до ночи ковал гвозди, без которых нет ни дома, ни лавки. А потом лошадь ударила его копытом в голову. Не стало кузнеца… не стало гвоздей.
Когда паника достигла высшей точки, в городе откуда ни возьмись появился некий малый и заявил, что он кузнец.
– Умеешь ты делать гвозди? – спросили его.
– Конечно, я умею делать гвозди.
– А как тебя звать?
– Джон.
– Джон, а дальше?
– Хватит с вас и Джона, чтобы делать гвозди, – ответил заносчивый малый.
Это было ни на что не похоже, но гвозди были им нужны до зарезу, и они внесли его в городской реестр под именем Джон К. Смит, то есть Джон-кузнец.
Джон был высокий смуглый парень. Говоря словами поэта: «Руки большие, мускулистые. Мускулы – словно железные обручи» . Молодые женщины все за ним гонялись, только женился он на той. что считалась самым лакомым кусочком. Мало того что она была мастерица стряпать и шить, она ещё умела читать и писать – редкий талант среди первых поселенцев.
Джон построил для своей семьи дом из полевого шпата – камня, который сверкал на солнце. Он построил его своими руками. На заднем дворе стоял мощный дуб, и под его развесистыми ветвями Джон поставил свою наковальню.
Дуба давно уже нет. То ли он рухнул от старости и проливных дождей… то ли Эдд его убрал, освобождая место для новой парковки, которую мог сдавать в аренду служащим из Центра.
При всей своей застенчивости Эдд был человеком практичным. Он первым делом обзавёлся котом, чтобы стращать мышей, обгрызавших книги. Однако Уинстоны, следовавшие один за другим, стали приманкой для туристов, равно как и для местных покупателей. На сегодняшний день все уже знают, что тезка знаменитого кота вовсе не британский премьер, а американский писатель.
(Визуальное сопровождение: Уинстон, смахивающий пыль с книг своим пышным хвостом.)
Присутствие постоянно живущего в лавке кота – не единственная причина витавших там запахов, мешавшихся с затхлостью старых фолиантов. Кроме Уинстоновых сардин, в лавке благоухали ещё и любимые Эддом печёнка с луком, консервированная похлебка из моллюсков и картофель с чесноком.
(Сдержанный смех.)
Была у Эдда и шаткая деревянная стремянка, используемая им при пополнении книжньпс полок, Уинстоном – для разглядывания шумных ребятишек, а охотниками за редкими книгами, наезжавшими из Центра, – для выискивания двухдолларовых книг, которые на антикварном рынке ценились долларов в сто, а то и больше.
Эдд любил поддразнить «охотников». Если я оказывался в лавке, он заводил со мной разговор, беззастенчивую ложь о сказочных находках, которые якобы делались на верхних полках, и очередной горе-охотник только что не падал со стремянки.
(Довольное посмеивание.)
Сам Эдд книгочеем не был, что не мешало ему то и дело цитировать великих писателей прошлого. Как-то он признался мне, что взял на вооружение совет одного известного британского государственного деятеля: «Человеку малообразованному следует обзавестись цитатником».
(Веселые перешептывания.)
И ещё он реставрировал книги для школы, публичной библиотеки и частных собраний, и весь его инвентарь переплетчика помещался в комнатке за лавкой – вместе с койкой, на которой он спал, газовой плитой с двумя конфорками и портативным морозильничком.
Там же, над ржавой старой раковиной, висело треснувшее зеркало с полочкой, на которой лежал старомодный бритвенный прибор, а рядом с ним – пистолет. Позже, на закате жизни, он признался, что ни разу пистолетом не воспользовался – чему был очень рад, потому что… никогда не имел к нему патронов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45