Я понимал: надеяться, что в багажнике «темпо», принадлежавшего фирме, спрятаны цепи, не следовало.
На Медвежьем озере я сразу же встретил Пену, стоявшего около будки и о чем-то разговаривавшего с группой лыжников, маршрут которых проходил мимо. Дожидаясь смотрителя, прошелся до озера. Там я заметил пару мест, где снег оказался протертым до самого льда. Ради эксперимента я выбрался на поверхность замерзшего озера, заглянув в один из темно-голубых проемов и представляя себе глубину лежавшей внизу воды. Где-то внутри почувствовал холодок. Двадцать лет назад под такой же лед ушла моя сестра. Она погибла здесь же, на этом озере. А теперь в пятидесяти ярдах от того места в своей машине умирает мой брат. Глядя вниз, сквозь холодный лед, я вспомнил услышанное когда-то о рыбе, которая может вмерзнуть в лед зимой, чтобы весной снова оттаять и выпрыгнуть из морозного плена. Теперь я надеялся, что это правда. Как жаль, что люди не способны на такой трюк.
— Снова вы.
Я обернулся, увидев стоявшего передо мной Пену.
— Да. Извините, что надоедаю. Появилось еще несколько вопросов.
— Да чего уж там. Хотел бы я знать заранее... Может, сумел бы ему помочь. Наверное, мог заметить вашего брата здесь, когда он приезжал в первый раз, и догадаться, что ему нужна поддержка. Даже не знаю...
Мы начали медленно двигаться по направлению к хижине.
— Не знаю, что можно было сделать в этой ситуации, — сказал я. Просто чтобы что-то сказать.
— А что за вопросы?
Я достал блокнот.
— Ну, прежде всего: оказавшись возле машины, обратили ли вы внимание на его руки? К примеру, что было надето на руки?
Он продолжал идти молча и, как я понял, мысленно воспроизводил сцену событий.
— Знаете, — наконец сказал он, — думаю, что я смотрел на его руки. Потому что, подбежав к машине и увидев, что он один, сразу подумал, что парень застрелился. Почти уверен, что смотрел на его руки... Я должен был искать взглядом оружие.
— И оно находилось в руке?
— Нет. Я увидел его на сиденье, рядом. Оно упало на сиденье.
— Не помните, были на руках перчатки или нет?
— Перчатки... перчатки, — пробормотал он, пытаясь вызвать воспоминание из глубин памяти. Наступила еще одна долгая пауза, и наконец он произнес:
— Не знаю. Не вижу. А что говорит полиция?
— Ладно, я просто пытаюсь узнать то, что запомнили вы.
— Что же, извините меня, я просто не помню.
— Тогда скажите: если полиция этого захочет, вы дадите себя загипнотизировать? Чтобы они смогли вытащить эти воспоминания на поверхность?
— Гипнотизировать? Меня? Они что, этим занимаются?
— Иногда да. Если это достаточно важно.
— Ладно, если такое дело, думаю, да.
Мы уже стояли против будки охранника. Глядя на свой «темпо», я подумал: он как раз там, где была машина моего брата.
— И еще одно. Я хотел задать вопрос о точности времени. В полиции зафиксировано, что автомобиль оказался в поле зрения уже через пять секунд после выстрела. И что за пять секунд невозможно выбраться из машины и добежать до ближайших деревьев, чтобы скрыться из виду.
— Правильно. Ни малейшего шанса. Окажешься как на ладони.
— Так. А что, если после?
— После чего?
— После того как вы подбежали к машине и увидели, что человек уже мертв. В прошлый раз вы сказали, что бегом вернулись в караулку и сделали два звонка. Правильно?
— Да. Один — в Службу спасения и второй — моему шефу.
— То есть находились внутри и не могли наблюдать за машиной. Так?
— Так.
— Как долго?
Пена неопределенно покачал головой, не понимая, к чему я клоню.
— Но это не имело значения, он все равно был мертв и в машине оставался один.
— Я знаю, но постарайтесь рассуждать. Как долго?
Он пожал недоуменно плечами, словно вопрошая, что за ерунда, и снова впал в молчание. Войдя в будку, Пена сделал рукой движение, словно и впрямь собирался звонить.
— В Службу спасения я позвонил сразу. Это не заняло много времени. Они спросили мое имя и должность, потом была короткая пауза. После этого я еще звякнул Дугу Пэкуину, моему боссу. Я сказал, что это чрезвычайно важно, и меня быстро переключили на него. Он ответил, и я все рассказал, а он приказал идти к машине и охранять ее до появления полиции. Вот и все. Я вернулся на площадку.
Теперь я убедился, что он не видел машины в течение минимум тридцать секунд.
— А в первый раз, у машины, проверили ли вы все двери, заблокированы они или нет?
— Только дверь водителя. Но они оказались заблокированы все.
— Откуда это известно?
— Приехав, копы пытались открыть двери и не смогли. Тогда они применили одну из тех тонких штуковин, чтобы отжать фиксатор.
Я только кивнул, заметив:
— А что скажете о заднем сиденье? Вчера вы говорили, что окна оказались запотевшими. Вы пытались приблизиться к стеклу и глянуть внутрь, на пол салона, вниз?
Теперь Пена понял, о чем я спрашиваю. Подумав мгновение, он отрицательно покачал головой:
— Нет. Непосредственно в стекло задней двери я не смотрел. Думал, что в машине явно один человек.
— А полицейские спрашивали что-то подобное?
— Нет, пожалуй, нет. Понимаю, к чему вы клоните.
Я кивнул.
— И последнее обстоятельство. Когда вы позвонили, то сказали им, что это самоубийство, или просто заявили о выстреле?
— Я... Да-а, я сказал так: кто-то приехал на стоянку и выстрелил в себя. У них есть запись, я думаю.
— Вероятно. Спасибо за все.
Я повернулся, собираясь уйти, и увидел, что полетели первые снежные вихри. Пена окликнул меня сам:
— Что насчет гипноза?
— Они сами позвонят, если решат, что это нужно.
Прежде чем сесть в машину, я проверил, есть ли в багажнике цепи. Конечно, их не оказалось.
Проезжая Боулдер, я остановился у книжного магазина, названного довольно подходяще — «Улица Морг», и купил толстый том, включавший полное собрание прозы и поэзии Эдгара Аллана По. Хотелось начать чтение уже вечером. Возвращаясь в Денвер, я старался выстроить ответы Пены в новую теорию, над которой еще предстояло работать. И независимо от того, как я расставлял цепочку его ответов, не нашлось ничего, что смогло бы поколебать мои новые убеждения.
Оказавшись в департаменте полиции Денвера, я узнал от дежурного, что Скалари покинул здание, а потому направился прямиком в отдел убийств, где и обнаружил сидящего за своим столом Векслера. Сент-Луиса поблизости не наблюдалось.
— Ё-моё, — произнес Векслер. — Ты заколебал.
— Нет, — в тон ответил я. — Это ты заколебался.
— Мой ответ будет зависеть от сути твоего вопроса.
— Где машина моего брата? Полагаю, она все еще в сервисе?
— Что? Что за фигня? Ты считаешь себя вправе усомниться, умеем ли мы вести расследования?
В гневе он даже бросил ручку, которой писал, в сторону мусорной корзины, стоявшей в углу комнаты. Причем попал. Зато быстро остыл и, подойдя к корзине, достал ее оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
На Медвежьем озере я сразу же встретил Пену, стоявшего около будки и о чем-то разговаривавшего с группой лыжников, маршрут которых проходил мимо. Дожидаясь смотрителя, прошелся до озера. Там я заметил пару мест, где снег оказался протертым до самого льда. Ради эксперимента я выбрался на поверхность замерзшего озера, заглянув в один из темно-голубых проемов и представляя себе глубину лежавшей внизу воды. Где-то внутри почувствовал холодок. Двадцать лет назад под такой же лед ушла моя сестра. Она погибла здесь же, на этом озере. А теперь в пятидесяти ярдах от того места в своей машине умирает мой брат. Глядя вниз, сквозь холодный лед, я вспомнил услышанное когда-то о рыбе, которая может вмерзнуть в лед зимой, чтобы весной снова оттаять и выпрыгнуть из морозного плена. Теперь я надеялся, что это правда. Как жаль, что люди не способны на такой трюк.
— Снова вы.
Я обернулся, увидев стоявшего передо мной Пену.
— Да. Извините, что надоедаю. Появилось еще несколько вопросов.
— Да чего уж там. Хотел бы я знать заранее... Может, сумел бы ему помочь. Наверное, мог заметить вашего брата здесь, когда он приезжал в первый раз, и догадаться, что ему нужна поддержка. Даже не знаю...
Мы начали медленно двигаться по направлению к хижине.
— Не знаю, что можно было сделать в этой ситуации, — сказал я. Просто чтобы что-то сказать.
— А что за вопросы?
Я достал блокнот.
— Ну, прежде всего: оказавшись возле машины, обратили ли вы внимание на его руки? К примеру, что было надето на руки?
Он продолжал идти молча и, как я понял, мысленно воспроизводил сцену событий.
— Знаете, — наконец сказал он, — думаю, что я смотрел на его руки. Потому что, подбежав к машине и увидев, что он один, сразу подумал, что парень застрелился. Почти уверен, что смотрел на его руки... Я должен был искать взглядом оружие.
— И оно находилось в руке?
— Нет. Я увидел его на сиденье, рядом. Оно упало на сиденье.
— Не помните, были на руках перчатки или нет?
— Перчатки... перчатки, — пробормотал он, пытаясь вызвать воспоминание из глубин памяти. Наступила еще одна долгая пауза, и наконец он произнес:
— Не знаю. Не вижу. А что говорит полиция?
— Ладно, я просто пытаюсь узнать то, что запомнили вы.
— Что же, извините меня, я просто не помню.
— Тогда скажите: если полиция этого захочет, вы дадите себя загипнотизировать? Чтобы они смогли вытащить эти воспоминания на поверхность?
— Гипнотизировать? Меня? Они что, этим занимаются?
— Иногда да. Если это достаточно важно.
— Ладно, если такое дело, думаю, да.
Мы уже стояли против будки охранника. Глядя на свой «темпо», я подумал: он как раз там, где была машина моего брата.
— И еще одно. Я хотел задать вопрос о точности времени. В полиции зафиксировано, что автомобиль оказался в поле зрения уже через пять секунд после выстрела. И что за пять секунд невозможно выбраться из машины и добежать до ближайших деревьев, чтобы скрыться из виду.
— Правильно. Ни малейшего шанса. Окажешься как на ладони.
— Так. А что, если после?
— После чего?
— После того как вы подбежали к машине и увидели, что человек уже мертв. В прошлый раз вы сказали, что бегом вернулись в караулку и сделали два звонка. Правильно?
— Да. Один — в Службу спасения и второй — моему шефу.
— То есть находились внутри и не могли наблюдать за машиной. Так?
— Так.
— Как долго?
Пена неопределенно покачал головой, не понимая, к чему я клоню.
— Но это не имело значения, он все равно был мертв и в машине оставался один.
— Я знаю, но постарайтесь рассуждать. Как долго?
Он пожал недоуменно плечами, словно вопрошая, что за ерунда, и снова впал в молчание. Войдя в будку, Пена сделал рукой движение, словно и впрямь собирался звонить.
— В Службу спасения я позвонил сразу. Это не заняло много времени. Они спросили мое имя и должность, потом была короткая пауза. После этого я еще звякнул Дугу Пэкуину, моему боссу. Я сказал, что это чрезвычайно важно, и меня быстро переключили на него. Он ответил, и я все рассказал, а он приказал идти к машине и охранять ее до появления полиции. Вот и все. Я вернулся на площадку.
Теперь я убедился, что он не видел машины в течение минимум тридцать секунд.
— А в первый раз, у машины, проверили ли вы все двери, заблокированы они или нет?
— Только дверь водителя. Но они оказались заблокированы все.
— Откуда это известно?
— Приехав, копы пытались открыть двери и не смогли. Тогда они применили одну из тех тонких штуковин, чтобы отжать фиксатор.
Я только кивнул, заметив:
— А что скажете о заднем сиденье? Вчера вы говорили, что окна оказались запотевшими. Вы пытались приблизиться к стеклу и глянуть внутрь, на пол салона, вниз?
Теперь Пена понял, о чем я спрашиваю. Подумав мгновение, он отрицательно покачал головой:
— Нет. Непосредственно в стекло задней двери я не смотрел. Думал, что в машине явно один человек.
— А полицейские спрашивали что-то подобное?
— Нет, пожалуй, нет. Понимаю, к чему вы клоните.
Я кивнул.
— И последнее обстоятельство. Когда вы позвонили, то сказали им, что это самоубийство, или просто заявили о выстреле?
— Я... Да-а, я сказал так: кто-то приехал на стоянку и выстрелил в себя. У них есть запись, я думаю.
— Вероятно. Спасибо за все.
Я повернулся, собираясь уйти, и увидел, что полетели первые снежные вихри. Пена окликнул меня сам:
— Что насчет гипноза?
— Они сами позвонят, если решат, что это нужно.
Прежде чем сесть в машину, я проверил, есть ли в багажнике цепи. Конечно, их не оказалось.
Проезжая Боулдер, я остановился у книжного магазина, названного довольно подходяще — «Улица Морг», и купил толстый том, включавший полное собрание прозы и поэзии Эдгара Аллана По. Хотелось начать чтение уже вечером. Возвращаясь в Денвер, я старался выстроить ответы Пены в новую теорию, над которой еще предстояло работать. И независимо от того, как я расставлял цепочку его ответов, не нашлось ничего, что смогло бы поколебать мои новые убеждения.
Оказавшись в департаменте полиции Денвера, я узнал от дежурного, что Скалари покинул здание, а потому направился прямиком в отдел убийств, где и обнаружил сидящего за своим столом Векслера. Сент-Луиса поблизости не наблюдалось.
— Ё-моё, — произнес Векслер. — Ты заколебал.
— Нет, — в тон ответил я. — Это ты заколебался.
— Мой ответ будет зависеть от сути твоего вопроса.
— Где машина моего брата? Полагаю, она все еще в сервисе?
— Что? Что за фигня? Ты считаешь себя вправе усомниться, умеем ли мы вести расследования?
В гневе он даже бросил ручку, которой писал, в сторону мусорной корзины, стоявшей в углу комнаты. Причем попал. Зато быстро остыл и, подойдя к корзине, достал ее оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131