Мне известно немногое. И все останется так, как есть.
Он глядел в сторону, куда-то сквозь пространство. Имелась у Шона такая досадная привычка — не смотреть в глаза при разговоре в том случае, если ты с ним не согласен. Иногда я в такой ситуации прыгал на него и валил на спину. В детстве. Теперь все иначе. Жаль.
— Шон, тема слишком интересная. Ты должен...
— Я никому ничего не должен. Джек, это дело — дерьмо. Понял? Я не в состоянии о нем забыть. И не стану увеличивать ваши тиражи за счет этой грязи.
— Ладно тебе, я как-никак журналист. Послушай, мне нет дела, продается газета лучше или хуже. Такая история — это же тема! Мне по фигу «Роки», ты сам знаешь, что я об этом думаю.
Наконец Шон посмотрел на меня.
— Теперь ты тоже знаешь, что я думаю об этом деле, — проговорил он.
Я молча потянулся за сигаретой. Вполне мог и потерпеть — я бросал курить и дошел уже до полупачки в день. Но так как брата дым раздражал, я закурил специально, чтобы как-то подействовать на Шона.
— Это помещение для некурящих, Джек.
— Так посади меня за решетку. Наконец хоть кого-то арестуешь.
— Почему ты ведешь себя как засранец, когда не получаешь свое?
— А почему ты сам такой же засранец? Не хочешь ничего объяснять, да? Ты просто не желаешь позволить мне копаться в деле, которое говорит о твоем провале!
— Не пытайся бить ниже пояса. Сам знаешь, бесполезно. Он был прав. Это никогда не помогало.
— И что? Хочешь сохранить этот маленький «ужастик» лично для себя?
— Да, что-то вроде этого. Можешь так и сказать.
* * *
В машине с Векслером и Сент-Луисом я сидел, скрестив на груди руки. Словно удерживал себя от раздвоения личности.
Чем дальше шли размышления о брате, тем меньше смысла Я находил во всей истории. Даже зная, что дело Лофтон сильно действовало ему на психику, трудно представить что-то, способное довести Шона до самоубийства.
— Стрелял из личного оружия?
Векслер взглянул в зеркало заднего вида. Изучает, подумал я. Любопытно, известно ли ему о том, что произошло между мной и братом?
— Да, — подтвердил Векслер.
Я ощутил острую боль. Нет, представить невозможно. Это совершенно не вязалось со всем, что я о нем знал. Дело Лофтон не могло иметь значения. Вообще такого не могло произойти. Никогда.
— Только не Шон.
Сент-Луис снова обернулся и взглянул на меня.
— Что еще?
— Он не мог этого сделать.
— Видишь ли, Джек...
— Он вовсе не устал от дерьма, плывущего в трубе. Дерьмо ему нравилось. Можете спросить Райли. Можете спросить любого из... Векс, ты ведь знал его лучше всех, — это просто чушь! Он любил «охоту», так прямо и говорил. Он ни за что не стал бы менять свою работу. Запросто мог бы стать замом какого-нибудь долбаного начальника, но сам не хотел такой судьбы. Он всегда мечтал заниматься убийствами, потому и остался в КОПе.
Векслер ничего не ответил. Мы уже въехали в Боулдер, направляясь по Мэйн-стрит к Каскаду. Я отрешенно вслушивался в тишину, наступившую в машине. Впечатление от услышанного, о том, что якобы сделал Шон, захватило целиком, окуная в холод и грязь, в снег, лежавший по обочинам шоссе.
— Какая-нибудь записка осталась? — спросил я наконец. — Что...
— Записку мы нашли. Предполагаем, что это записка.
Я отметил, как Сент-Луис посмотрел на Векслера, как бы предостерегая: «Векс, не говори слишком много».
— И что? Что там сказано?
Последовала долгая пауза, затем Векслер, не обращая внимания на напарника, процитировал:
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет".
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет". Так просто?
— Так просто. И это все.
* * *
Улыбка застыла на лице Райли секунды на три. Затем ее сменило выражение ужаса, подобие изображенного на картине Мунка. Мозг — превосходный компьютер. Достаточно трехсекундного взгляда на три физиономии в дверях, и ты понимаешь, что муж не придет домой никогда. «Ай-би-эм» подобное и не снилось.
Рот женщины открылся, превратившись в черную дыру, из которой вырвался животный стон, перешедший в неотвратимо бессмысленное слово:
— Нет!
— Райли, — сказал Векслер, — присядь на минуту.
— Нет... о Боже, нет!
— Райли...
Она отшатнулась от двери, двигаясь, как затравленное животное, дернувшись сначала в одном направлении, затем в другом. Наверное, ей казалось, что все еще можно изменить, достаточно лишь избавиться от нашего присутствия. По коридору она прошла в жилую комнату.
Войдя следом, мы обнаружили ее в почти полном оцепенении, немного напоминавшем мое собственное состояние. На глазах Райли выступили слезы. Векслер присел рядом с ней на диван. Большой Пес и я продолжали стоять рядом в трусливом молчании.
— Он умер? — спросила она, уже зная ответ и понимая, что не в состоянии принять его.
Векслер кивнул.
— Как?
Векслер глянул под ноги и замялся. Он посмотрел на меня, затем перевел глаза на Райли.
— Шон застрелился. Мне очень жаль.
* * *
Она не поверила — так же как я. Но у Векслера имелся свой подход, и спустя некоторое время женщина прекратила протесты. Именно тогда она в первый раз взглянула на меня сквозь льющиеся слезы. Лицо ее приняло умоляющее выражение, словно Райли спрашивала, разделяю ли я привидевшийся ей кошмар и не могу ли вмешаться в сон, чтобы помочь.
Мог ли я разбудить Райли? Мог ли объяснить двум персонажам черно-белой реальности, до какой степени они не правы?
Подойдя к дивану, я сел по другую сторону от Райли, крепко ее обняв. Слишком часто я наблюдал подобные сцены раньше и точно знал, что следует делать.
— Хочешь, я останусь, — прошептал я, — буду с тобой столько, сколько пожелаешь?
Она не ответила и, освобождаясь от моих рук, повернулась к Векслеру.
— Где это произошло?
— В Эстес-парке. Около озера.
— Нет, он не мог туда пойти... Что ему там делать?
— Был звонок. Неизвестный сообщил, что располагает сведениями по одному из расследований. Вроде бы договорились встретиться за кофе в заведении Стенли. А потом... потом Шон направился к озеру. Никто не знает, почему он туда поехал. Тело нашел охранник, в машине. Выстрел услышал случайно.
— А что еще за расследование?
— Видишь ли, Джек, я бы не хотел вторгаться...
— Что за расследование? — рявкнул я, теперь уже не беспокоясь о своем тоне. — Дело Лофтон?
Последовал короткий кивок Векслера. Сент-Луис отошел в сторону, понурив голову.
— С кем он должен был встретиться?
— Джек, это такое... Мы не хотели бы тебя вмешивать.
— Я его брат. А она — его жена.
— Расследование еще продолжается, но если ты ищешь зацепки — их нет. Мы оба там были. Он убил себя сам. При этом использовал собственное оружие и оставил предсмертную записку. А на руках мы нашли следы пороховых газов.
Глава 2
Зимой в Колорадо могилы копают экскаватором. Ковш с трудом загребает мерзлый грунт, выбрасывая наверх земляные глыбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Он глядел в сторону, куда-то сквозь пространство. Имелась у Шона такая досадная привычка — не смотреть в глаза при разговоре в том случае, если ты с ним не согласен. Иногда я в такой ситуации прыгал на него и валил на спину. В детстве. Теперь все иначе. Жаль.
— Шон, тема слишком интересная. Ты должен...
— Я никому ничего не должен. Джек, это дело — дерьмо. Понял? Я не в состоянии о нем забыть. И не стану увеличивать ваши тиражи за счет этой грязи.
— Ладно тебе, я как-никак журналист. Послушай, мне нет дела, продается газета лучше или хуже. Такая история — это же тема! Мне по фигу «Роки», ты сам знаешь, что я об этом думаю.
Наконец Шон посмотрел на меня.
— Теперь ты тоже знаешь, что я думаю об этом деле, — проговорил он.
Я молча потянулся за сигаретой. Вполне мог и потерпеть — я бросал курить и дошел уже до полупачки в день. Но так как брата дым раздражал, я закурил специально, чтобы как-то подействовать на Шона.
— Это помещение для некурящих, Джек.
— Так посади меня за решетку. Наконец хоть кого-то арестуешь.
— Почему ты ведешь себя как засранец, когда не получаешь свое?
— А почему ты сам такой же засранец? Не хочешь ничего объяснять, да? Ты просто не желаешь позволить мне копаться в деле, которое говорит о твоем провале!
— Не пытайся бить ниже пояса. Сам знаешь, бесполезно. Он был прав. Это никогда не помогало.
— И что? Хочешь сохранить этот маленький «ужастик» лично для себя?
— Да, что-то вроде этого. Можешь так и сказать.
* * *
В машине с Векслером и Сент-Луисом я сидел, скрестив на груди руки. Словно удерживал себя от раздвоения личности.
Чем дальше шли размышления о брате, тем меньше смысла Я находил во всей истории. Даже зная, что дело Лофтон сильно действовало ему на психику, трудно представить что-то, способное довести Шона до самоубийства.
— Стрелял из личного оружия?
Векслер взглянул в зеркало заднего вида. Изучает, подумал я. Любопытно, известно ли ему о том, что произошло между мной и братом?
— Да, — подтвердил Векслер.
Я ощутил острую боль. Нет, представить невозможно. Это совершенно не вязалось со всем, что я о нем знал. Дело Лофтон не могло иметь значения. Вообще такого не могло произойти. Никогда.
— Только не Шон.
Сент-Луис снова обернулся и взглянул на меня.
— Что еще?
— Он не мог этого сделать.
— Видишь ли, Джек...
— Он вовсе не устал от дерьма, плывущего в трубе. Дерьмо ему нравилось. Можете спросить Райли. Можете спросить любого из... Векс, ты ведь знал его лучше всех, — это просто чушь! Он любил «охоту», так прямо и говорил. Он ни за что не стал бы менять свою работу. Запросто мог бы стать замом какого-нибудь долбаного начальника, но сам не хотел такой судьбы. Он всегда мечтал заниматься убийствами, потому и остался в КОПе.
Векслер ничего не ответил. Мы уже въехали в Боулдер, направляясь по Мэйн-стрит к Каскаду. Я отрешенно вслушивался в тишину, наступившую в машине. Впечатление от услышанного, о том, что якобы сделал Шон, захватило целиком, окуная в холод и грязь, в снег, лежавший по обочинам шоссе.
— Какая-нибудь записка осталась? — спросил я наконец. — Что...
— Записку мы нашли. Предполагаем, что это записка.
Я отметил, как Сент-Луис посмотрел на Векслера, как бы предостерегая: «Векс, не говори слишком много».
— И что? Что там сказано?
Последовала долгая пауза, затем Векслер, не обращая внимания на напарника, процитировал:
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет".
— "Где ни мрак, ни свет и где времени нет". Так просто?
— Так просто. И это все.
* * *
Улыбка застыла на лице Райли секунды на три. Затем ее сменило выражение ужаса, подобие изображенного на картине Мунка. Мозг — превосходный компьютер. Достаточно трехсекундного взгляда на три физиономии в дверях, и ты понимаешь, что муж не придет домой никогда. «Ай-би-эм» подобное и не снилось.
Рот женщины открылся, превратившись в черную дыру, из которой вырвался животный стон, перешедший в неотвратимо бессмысленное слово:
— Нет!
— Райли, — сказал Векслер, — присядь на минуту.
— Нет... о Боже, нет!
— Райли...
Она отшатнулась от двери, двигаясь, как затравленное животное, дернувшись сначала в одном направлении, затем в другом. Наверное, ей казалось, что все еще можно изменить, достаточно лишь избавиться от нашего присутствия. По коридору она прошла в жилую комнату.
Войдя следом, мы обнаружили ее в почти полном оцепенении, немного напоминавшем мое собственное состояние. На глазах Райли выступили слезы. Векслер присел рядом с ней на диван. Большой Пес и я продолжали стоять рядом в трусливом молчании.
— Он умер? — спросила она, уже зная ответ и понимая, что не в состоянии принять его.
Векслер кивнул.
— Как?
Векслер глянул под ноги и замялся. Он посмотрел на меня, затем перевел глаза на Райли.
— Шон застрелился. Мне очень жаль.
* * *
Она не поверила — так же как я. Но у Векслера имелся свой подход, и спустя некоторое время женщина прекратила протесты. Именно тогда она в первый раз взглянула на меня сквозь льющиеся слезы. Лицо ее приняло умоляющее выражение, словно Райли спрашивала, разделяю ли я привидевшийся ей кошмар и не могу ли вмешаться в сон, чтобы помочь.
Мог ли я разбудить Райли? Мог ли объяснить двум персонажам черно-белой реальности, до какой степени они не правы?
Подойдя к дивану, я сел по другую сторону от Райли, крепко ее обняв. Слишком часто я наблюдал подобные сцены раньше и точно знал, что следует делать.
— Хочешь, я останусь, — прошептал я, — буду с тобой столько, сколько пожелаешь?
Она не ответила и, освобождаясь от моих рук, повернулась к Векслеру.
— Где это произошло?
— В Эстес-парке. Около озера.
— Нет, он не мог туда пойти... Что ему там делать?
— Был звонок. Неизвестный сообщил, что располагает сведениями по одному из расследований. Вроде бы договорились встретиться за кофе в заведении Стенли. А потом... потом Шон направился к озеру. Никто не знает, почему он туда поехал. Тело нашел охранник, в машине. Выстрел услышал случайно.
— А что еще за расследование?
— Видишь ли, Джек, я бы не хотел вторгаться...
— Что за расследование? — рявкнул я, теперь уже не беспокоясь о своем тоне. — Дело Лофтон?
Последовал короткий кивок Векслера. Сент-Луис отошел в сторону, понурив голову.
— С кем он должен был встретиться?
— Джек, это такое... Мы не хотели бы тебя вмешивать.
— Я его брат. А она — его жена.
— Расследование еще продолжается, но если ты ищешь зацепки — их нет. Мы оба там были. Он убил себя сам. При этом использовал собственное оружие и оставил предсмертную записку. А на руках мы нашли следы пороховых газов.
Глава 2
Зимой в Колорадо могилы копают экскаватором. Ковш с трудом загребает мерзлый грунт, выбрасывая наверх земляные глыбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131