Пятеро старших тива принялись поливать ее отваром шалфея, произнося молитвы об очищении и прощении. Затем ее тело натерли травами, призывая Ата вселить в девушку мужество, силу и бесстрашие.
Регим, Тива-Шу, вытерла Тайсингу шкуркой зайца и помогла закрепить повязку из лосиной кожи, а также надеть рубашку. Глава тива зажгла пучок буйволиной травы и помахала им перед носом Тайсинги. Девушка сделала несколько глубоких вдохов, и слезы брызнули у нее из глаз. Это означало, что зло покидает ее тело. Регим достала нож и сделала надрез на тыльной стороне левой руки Тайсинги.
– Помни, брат наш, если появится еще одна пометка, тебе будет запрещено сидеть, петь, танцевать и охотиться с остальными тива Ты; будешь в одиночестве.
– Я слышу и повинуюсь, Регим, наш Тива-Шу. Я многому научился, совершив этот проступок, и больше никогда не повторю его. Клянусь в этом тебе и Ата.
Регим поставила чашу с кровью Тайсинги на горячие угли, добавила туда воды, пыли, высушенные и измельченные травы и листья, несколько маленьких перышек. Все это было главными символами охотников, река, долины, горы, лес и небеса. Еще она бросила туда шерсть бизона – Дарителя Жизни, – белый наконечник стрелы, чтобы бизон был пойман, и комок глины, называвшийся байе. Его назначение было впитать в себя все содержимое ритуальной чаши. Пока кипящая жидкость испарялась, Регим приговаривала:
– Пусть уйдет все плохое и придет новая сила. Не утрать и не посрами ее, Тайсинга.
– Я буду жить по законам Ата.
Регим обратилась к остальным.
– Когда байе перестанет гореть, я положу его в ким Тайсинги и развею пепел по ветру. Когда весь жар уйдет, раскрасьте свои лица и возвращайтесь к семьям.
Кайони знала, как тяжело ей будет простить Тайсингу. Такие обиды быстро не забываются. Пока тива раскрашивали свои лица, она обратилась к Тайсинге:
– Я больше не осуждаю тебя за смерть Самбы. Я был не прав и прошу у тебя прощения. Переживая это горе, я не мог думать ясно и с добрым сердцем. Ты хороший охотник и скоро станешь хорошим воином.
– Самба был твоим другом и братом. Я понимаю твой гнев и твое ко мне отношение, – ответила Тайсинга. – Больше я не проявлю слабость и буду делать то, что должен. Я понял, кто я, и буду соблюдать наши законы.
– Это хорошо, Тайсинга, ведь тива не должны враждовать друг с другом, – сказала Кайони и примирительно кивнула девушке. Однако у нее сложилось впечатление, что Тайсинге нельзя доверять.
К Кайони подошла Регим.
– Останься, нам нужно поговорить, – велела Тива-Шу.
Девушка кивнула своей тете, недоумевая, почему Регим захотела остаться с ней один на один. Кайони не сомневалась, что ничем не выдала своих чувств к Осторожному Волку. Если же это не так, то она была в большой беде.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда все тива покинули ритуальное место, Регим обратилась к Кайони. Она говорила тихим голосом, но в ее тоне сквозила обеспокоенность.
– Когда я клал байе в ким Тайсинги, то обнаружил, что твой сосуд не стоит на его обычном месте. Он был разбит и спрятан за другие кимы. Это недобрый знак, Кайони. Твой женский дух мог покинуть свое пристанище и бродить в смятении повсюду, подвергая тебя опасности. Ты не знаешь, как это случилось?
– Нет, я давно не проверял его. В этом не было нужды.
Тива-Шу поверила Кайони. Девушка была ни в чем не виновна, и ее удивление было искренним. В какой-то момент Регим решила, что ее племянница нарочно разбила сосуд, чтобы освободить свой дух и попытаться вступить в связь с чейенном. Она и сама считала красивого молодого воина весьма привлекательным для женщины, даже такой волевой и преданной своему делу, как ее дорогая Кайони. Но, увидев реакцию Кайони, Регим поняла, что ее подозрения были напрасными. Она даже укорила себя за мимолетные сомнения в честности девушки. Но разбитый ким был плохим знамением. Она даже не хотела думать, что злые духи могут захватить душу ее любимой племянницы, к которой она относилась как к своему собственному ребенку. А может быть, Ата решил наказать девушку за недозволенные мысли и желания?
– Я наберу свежей глины и склею осколки, – сказала она Кайони. – Я постараюсь сделать это так, чтобы никто не заметил.
Регим не пришлось объяснять Кайони, почему это надо делать скрытно. Если другим станет известно о разбитом сосуде, молодая охотница может вызвать подозрения и быть подвергнута пристрастному допросу.
– А Пятнистой Сове не придется загонять мой дух обратно? – спросила девушка.
– Думаю, твой дух не покинул убежища, а витает где-то рядом и ждет, когда сможет вернуться на место. Может быть, именно поэтому женские чувства начали беспокоить тебя в последнее время.
Кайони поняла, что хотела сказать Тива-Шу, но не призналась в обоснованности страхов Регим по поводу Осторожного Волка.
– Может, кто-то специально разбил его, чтобы причинить мне неприятности? Это испугало тебя?
– Но кто мог сотворить такое зло?
Имя Тайсинги мгновенно слетело с губ Кайони.
– Ты говоришь плохие слова о своем брате.
– Боюсь, мой брат ненавидит меня и хочет навлечь на меня позор.
– Тайсинга говорил тебе это?
– Нет, но его вид и поведение навели меня на такие мысли. Я сказал себе, что с этого дня надо следить за ним глазами орла и слушать его слова ушами ястреба. Я не могу объяснить этого, но я чувствую сердцем. А разве ты не видишь, что Тайсинга мечтает освободиться от клятвы тива и стать женщиной Ночного Странника?
Регим в замешательстве посмотрела на Кайони.
– Этого не может быть. Какое зло витает в этом году среди нас и похищает у нас тива! Плохо, что вернулся чейенн. Из-за него ты забудешь наши клятвы, и тьма перекинется на других. Это – как болезнь, она уже поразила Тайсингу. Он не был таким слабым до того, как этот чейенн пришел в наш лагерь.
– Не вини Осторожного Волка в слабости Кайони и Тайсинги. Он хороший и смелый, он пришел помочь нам. Я верю, Ата прислал его. А сердце Тайсинги изменилось еще до того, как Осторожный Волк пришел на нашу землю. Я заметил огонь желания в его глазах уже давно. Регим, наш брат пытался жить как мужчина, но Тайсинга не мужчина. Возможно, ей не удалось победить природу того, что было дано при рождении. Почему женщина не может иметь женских мыслей и желаний? Если Ата хотел, чтобы мы были мужчинами, наши тела не должны быть такими, какие они есть. Я понимаю чувства и мысли Тайсинги, но не могу говорить с ней об этом. Я хочу, чтобы она получила в мужья Ночного Странника. Это было бы хорошо и для него, и для нашего народа. Может, Тайсинга и ее семья смогут отвратить сердце сына вождя от жажды войны.
– Кайони, ты не должен говорить и думать об этих запретных вещах. Ата накажет тебя. Он накажет всех тива, твою семью, твой народ.
– Я не дам Ему повода причинять нам зло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86