— Пока все, Джордж. Ступай и заправься как следует едой и элем. Если повстречаешь Уилла — пришли его ко мне.
Джордж неловко поклонился и выскочил вон. А Руфус посмотрел на Порцию, которая застыла возле стола, до боли вцепившись в грубые доски.
— Ну и что теперь прикажешь с тобой делать? — бесцеремонно, с откровенно оскорбительным раздражением в голосе осведомился Декатур. — Вряд ли Като Грэнвилл дорожит потомством своего сводного брата!
Давно сдерживаемые слезы прорвались наконец наружу и полились в три ручья. Порция яростно вытирала их — бесполезно, из глаз все равно катились соленые капли.
Руфус на миг опешил. Пожалуй, из всех возможных ответов на подобную ситуацию он меньше всего ожидал, что Порция Уорт разревется. Он привык видеть в ней закаленного бойца с трезвым, холодным взглядом на жизнь, и столь откровенная слабость повергла его в замешательство. Декатур нерешительно шагнул вперед и спросил:
— Да что с тобой такое?
— А ты сам не видишь, что со мной такое? — выкрикнула пленница, разъяренно всхлипывая. — Я измучена, голодна, мое лицо исцарапано в кровь, а платье изодрано в клочья — и все это впустую! Потому что с самого начала я не была тебе нужна! — Пожалуй, это звучало довольно смешно, и даже в нынешнем жутком состоянии Порция не могла этого не заметить. Однако именно осознание собственной ненужности; слившись с ощущениями отверженного, лишнего существа, впитанными еще с молоком кормилицы, оказалось последним, сокрушительным ударом по ее выдержке.
— Ты действительно не могла быть объектом этого небольшого Приключения, — бесстрастно согласился Руфус. — И я приношу извинения за перенесенные тобой неудобства. Но если бы ты просто подчинилась и делала все, как велит Джордж, этих неудобств могло и не быть.
— Да как у тебя язык повернулся?! — Злые слезы чудесным образом иссякли в один миг. — Это Оливия стала бы делать так, как ей велят, потому что перепугалась бы до смерти. Она не такая, как я… она воспитана как леди, и о ней заботились всю жизнь. Оливия бы просто окаменела от ужаса. И это ты называешь неудобствами, которых могло и не быть?!
— Джордж вовсе не страшила, — напомнил Руфус, с великим облегчением глядя на возвращение привычной Порции Уорт. — И оттого я поручил все дело именно ему. Он такой заботливый и спокойный — настоящий папаша.
— Настоящий папаша!.. — От возмущения глаза у Порции полезли на лоб, она не поверила своим ушам. — Настоящий папаша?!
— Он самый старший и самый уважаемый член нашего отряда, — словно извиняясь, пояснил Руфус. — Его советами и поддержкой я дорожу больше всего. Он знает, как вежливо обходиться с девушками, и должен был сделать все как надо.
— И ты хочешь меня уверить, что дочь Като Грэнвилла нашла бы у вас вежливый прием?! — Яд так и сочился с острого язычка Порции. — .Да ты же ненавидишь этого человека, и я не сомневаюсь ни минуты, что и его дочь ты заставил бы поплатиться за эту ненависть не моргнув глазом!
— Поосторожнее со словами, — вкрадчиво предупредил Руфус. Даже под слоем загара было видно, как от гнева побелело его лицо, а синие глаза зажглись недобрым огнем. Порция рассудила, что стоит прислушаться к совету — по крайней мере до тех пор, пока в глазах не потухнет это пронзительное пламя. И она добавила более мягко:
— Ты не можешь винить меня в том, что я так думаю.
— Могу, — отрезал он. — Я определенно могу винить тебя в том, что ты вообразила, будто у меня хватит совести заставить невинную девушку расплачиваться за чужие грехи.
— А что же тогда ты проделал со мной? Или я в чем-то виновата перед тобой? Или ты не заставил меня расплачиваться за чужие грехи?
Руфус молча пригвоздил ее взглядом, а потом вдруг расхохотался:
— Твоя взяла, малышка. Присаживайся. — И он нажал ей на плечи, чтобы заставить опуститься на стул. Однако Порция не уступала, с вызовом глядя в лицо Руфусу. Он почувствовал, как напряглись ее плечи, такие худенькие, что сожми пальцы посильнее — и сломаются. — Присядь, — повторил он. — Я ведь должен хотя бы частично возместить причиненный тебе ущерб. Или ты слишком напугана, Порция?
— Нет! — Девушка опустилась на стул возле стола. — А, мне следует бояться?
— Нет, — покачал головой Руфус. — Но я же предупреждал о том, что иногда становлюсь буйным.
Из чайника, висевшего на крюке над очагом, он наполнил водой таз и принес его к столу. Поворачивая ее лицо так и этак, хозяин принялся вытирать влажным полотенцем лицо своей пленницы, осторожно смывая засохшую кровь и грязь.
— Нянька из меня никудышная, — пробормотал он. — И как это тебя угораздило так разукраситься?
— Я и не знала, что этот терновник такой колючий, пока не залезла в куст, — отвечала Порция, чувствуя странное тепло от прикосновения этих больших, сильных рук, действовавших с удивительной нежностью.
— Просто ради интереса — можно узнать, куда бы ты подалась, если бы и вправду сбежала? — Руфус с удовлетворением еще раз осмотрел ее лицо — вроде бы все царапины были промыты. — Местность тебе не знакома, до любого жилья идти далеко.
— Об этом я не задумывалась.
— Просто у тебя в обычае такие выходки?
— Вообще-то у меня не было обычая спасаться бегством от похитителей! — Раскосые зеленые глаза так и сверкали под рыжей растрепанной шевелюрой.
Безрассудная отвага этой взъерошенной, в драном платье, тощей и неуклюжей, как пугало, девицы с россыпью ярких веснушек на угловатом бледном лице не могла не задеть Ру-фуса за живое.
— Да у тебя тут настоящее воронье гнездо, — буркнул он с невольной улыбкой, вынимая сухие листья из спутанных волос. Осторожно расчесывая их пальцами, Декатур продолжал находить все новые колючки и ветки.
Порция удивленно распахнула глаза, а бледные щеки слегка зарумянились. А Руфус как ни в чем не бывало распутывал особо тугой колтун, образовавшийся вокруг ниток из одеяла, и все также бормотал себе под нос:
— Где-то тут у меня была мазь. — Он бросил на стол полотенце и заглянул в выложенную камнем кладовку в задней части дома. — Ага, вот она. Воняет жутко, зато отлично помогает. — И он снова показался в комнате, снимая крышку с маленькой гипсовой коробочки. — А теперь не дергайся. Она немного жжет. — С этими словами Руфус обмакнул палец в пахучую массу и принялся намазывать Порции царапины.
Порция недовольно сморщилась. Ничего себе немного! Все лицо горело так, будто на нее напал целый рой пчел!
— Через минуту станет легче, — уверял Руфус, вертя ее за подбородок и высматривая, не осталась ли какая-нибудь ссадина незамеченной. — Сойдет, пожалуй. — И он снова закрыл коробочку. — Так, что еше мне следует возместить… Ах да, пища. Путь от замка Грэнвилл чертовски долгий, ты, должно быть, умираешь с голоду…
Действуя все так же спокойно и невозмутимо, он двигался между кухней и кладовой, подавая на стол хлеб, сыр и холодное мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Джордж неловко поклонился и выскочил вон. А Руфус посмотрел на Порцию, которая застыла возле стола, до боли вцепившись в грубые доски.
— Ну и что теперь прикажешь с тобой делать? — бесцеремонно, с откровенно оскорбительным раздражением в голосе осведомился Декатур. — Вряд ли Като Грэнвилл дорожит потомством своего сводного брата!
Давно сдерживаемые слезы прорвались наконец наружу и полились в три ручья. Порция яростно вытирала их — бесполезно, из глаз все равно катились соленые капли.
Руфус на миг опешил. Пожалуй, из всех возможных ответов на подобную ситуацию он меньше всего ожидал, что Порция Уорт разревется. Он привык видеть в ней закаленного бойца с трезвым, холодным взглядом на жизнь, и столь откровенная слабость повергла его в замешательство. Декатур нерешительно шагнул вперед и спросил:
— Да что с тобой такое?
— А ты сам не видишь, что со мной такое? — выкрикнула пленница, разъяренно всхлипывая. — Я измучена, голодна, мое лицо исцарапано в кровь, а платье изодрано в клочья — и все это впустую! Потому что с самого начала я не была тебе нужна! — Пожалуй, это звучало довольно смешно, и даже в нынешнем жутком состоянии Порция не могла этого не заметить. Однако именно осознание собственной ненужности; слившись с ощущениями отверженного, лишнего существа, впитанными еще с молоком кормилицы, оказалось последним, сокрушительным ударом по ее выдержке.
— Ты действительно не могла быть объектом этого небольшого Приключения, — бесстрастно согласился Руфус. — И я приношу извинения за перенесенные тобой неудобства. Но если бы ты просто подчинилась и делала все, как велит Джордж, этих неудобств могло и не быть.
— Да как у тебя язык повернулся?! — Злые слезы чудесным образом иссякли в один миг. — Это Оливия стала бы делать так, как ей велят, потому что перепугалась бы до смерти. Она не такая, как я… она воспитана как леди, и о ней заботились всю жизнь. Оливия бы просто окаменела от ужаса. И это ты называешь неудобствами, которых могло и не быть?!
— Джордж вовсе не страшила, — напомнил Руфус, с великим облегчением глядя на возвращение привычной Порции Уорт. — И оттого я поручил все дело именно ему. Он такой заботливый и спокойный — настоящий папаша.
— Настоящий папаша!.. — От возмущения глаза у Порции полезли на лоб, она не поверила своим ушам. — Настоящий папаша?!
— Он самый старший и самый уважаемый член нашего отряда, — словно извиняясь, пояснил Руфус. — Его советами и поддержкой я дорожу больше всего. Он знает, как вежливо обходиться с девушками, и должен был сделать все как надо.
— И ты хочешь меня уверить, что дочь Като Грэнвилла нашла бы у вас вежливый прием?! — Яд так и сочился с острого язычка Порции. — .Да ты же ненавидишь этого человека, и я не сомневаюсь ни минуты, что и его дочь ты заставил бы поплатиться за эту ненависть не моргнув глазом!
— Поосторожнее со словами, — вкрадчиво предупредил Руфус. Даже под слоем загара было видно, как от гнева побелело его лицо, а синие глаза зажглись недобрым огнем. Порция рассудила, что стоит прислушаться к совету — по крайней мере до тех пор, пока в глазах не потухнет это пронзительное пламя. И она добавила более мягко:
— Ты не можешь винить меня в том, что я так думаю.
— Могу, — отрезал он. — Я определенно могу винить тебя в том, что ты вообразила, будто у меня хватит совести заставить невинную девушку расплачиваться за чужие грехи.
— А что же тогда ты проделал со мной? Или я в чем-то виновата перед тобой? Или ты не заставил меня расплачиваться за чужие грехи?
Руфус молча пригвоздил ее взглядом, а потом вдруг расхохотался:
— Твоя взяла, малышка. Присаживайся. — И он нажал ей на плечи, чтобы заставить опуститься на стул. Однако Порция не уступала, с вызовом глядя в лицо Руфусу. Он почувствовал, как напряглись ее плечи, такие худенькие, что сожми пальцы посильнее — и сломаются. — Присядь, — повторил он. — Я ведь должен хотя бы частично возместить причиненный тебе ущерб. Или ты слишком напугана, Порция?
— Нет! — Девушка опустилась на стул возле стола. — А, мне следует бояться?
— Нет, — покачал головой Руфус. — Но я же предупреждал о том, что иногда становлюсь буйным.
Из чайника, висевшего на крюке над очагом, он наполнил водой таз и принес его к столу. Поворачивая ее лицо так и этак, хозяин принялся вытирать влажным полотенцем лицо своей пленницы, осторожно смывая засохшую кровь и грязь.
— Нянька из меня никудышная, — пробормотал он. — И как это тебя угораздило так разукраситься?
— Я и не знала, что этот терновник такой колючий, пока не залезла в куст, — отвечала Порция, чувствуя странное тепло от прикосновения этих больших, сильных рук, действовавших с удивительной нежностью.
— Просто ради интереса — можно узнать, куда бы ты подалась, если бы и вправду сбежала? — Руфус с удовлетворением еще раз осмотрел ее лицо — вроде бы все царапины были промыты. — Местность тебе не знакома, до любого жилья идти далеко.
— Об этом я не задумывалась.
— Просто у тебя в обычае такие выходки?
— Вообще-то у меня не было обычая спасаться бегством от похитителей! — Раскосые зеленые глаза так и сверкали под рыжей растрепанной шевелюрой.
Безрассудная отвага этой взъерошенной, в драном платье, тощей и неуклюжей, как пугало, девицы с россыпью ярких веснушек на угловатом бледном лице не могла не задеть Ру-фуса за живое.
— Да у тебя тут настоящее воронье гнездо, — буркнул он с невольной улыбкой, вынимая сухие листья из спутанных волос. Осторожно расчесывая их пальцами, Декатур продолжал находить все новые колючки и ветки.
Порция удивленно распахнула глаза, а бледные щеки слегка зарумянились. А Руфус как ни в чем не бывало распутывал особо тугой колтун, образовавшийся вокруг ниток из одеяла, и все также бормотал себе под нос:
— Где-то тут у меня была мазь. — Он бросил на стол полотенце и заглянул в выложенную камнем кладовку в задней части дома. — Ага, вот она. Воняет жутко, зато отлично помогает. — И он снова показался в комнате, снимая крышку с маленькой гипсовой коробочки. — А теперь не дергайся. Она немного жжет. — С этими словами Руфус обмакнул палец в пахучую массу и принялся намазывать Порции царапины.
Порция недовольно сморщилась. Ничего себе немного! Все лицо горело так, будто на нее напал целый рой пчел!
— Через минуту станет легче, — уверял Руфус, вертя ее за подбородок и высматривая, не осталась ли какая-нибудь ссадина незамеченной. — Сойдет, пожалуй. — И он снова закрыл коробочку. — Так, что еше мне следует возместить… Ах да, пища. Путь от замка Грэнвилл чертовски долгий, ты, должно быть, умираешь с голоду…
Действуя все так же спокойно и невозмутимо, он двигался между кухней и кладовой, подавая на стол хлеб, сыр и холодное мясо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108