– Теперь что-нибудь изменилось?
– Немного, – призналась Ливия. Она не собиралась жаловаться, но в глубине души понимала, что все кончится тем, что она откроет подругам душу. – Раньше все это мне казалось забавным и даже возбуждающим: как он шел к своей цели, сметая все препятствия. Как он делал лишь то, что хотел, и убеждал всех прочих, и в частности меня, что я тоже хочу именно того, что хочет он. Тогда мне это нравилось. Но сейчас… – Ливия задумчиво пожевала губу. – Одно дело, когда тебя носят на руках во время ухаживаний, галантно избавляя от необходимости принимать какие бы то ни было решения, и совсем другое, когда с твоими желаниями считаются лишь постольку, поскольку они совпадают с желаниями мужа. То, чего хочет он, всегда важнее.
– Александр тебя обижает?
– Разумеется, нет. – Ливия решительно мотнула головой. – Он ласков и нежен, может меня позабавить, но в некоторых вопросах он непреклонен.
– Неудивительно, ведь он вырос в другой стране с другими традициями, – сказала Аурелия. – Но он готов идти тебе навстречу?
– До определенной степени, – ответила Ливия, внезапно почувствовав себя предательницей. – У нас нет серьезных разногласий. Просто сегодня у меня плохое настроение.
Ливия поставила чашку на стол, собираясь закончить этот разговор, но вдруг, неожиданно для себя, сказала то, что давно не давало ей покоя:
– Он никогда не приглашает меня разделить с ним общество его русских друзей. Я встречаю их и в других домах, и мы всегда здороваемся, так что было бы совершенно естественно, если бы я принимала гостей Александра вместе с ним. Не обязательно оставаться с ними надолго. Почему же он никогда не зовет меня?
– Может, они говорят только по-русски, – предположила Аурелия. – Может, его друзья – это та часть его мира, которую, как он думает, тебе не понять. Мужчины не всегда любят смешанные компании. Взять, к примеру, их клубы. Ни одна женщина не осмелится появиться на Сент-Джеймс-стрит.
– Это верно, – кивнула Ливия. – Но не думаю, что дело тут в языке. Как-то Алекс мне говорил, что в его стране только крестьяне говорят по-русски. Дворяне между собой общаются на французском или на английском. Но ты права. Я делаю из мухи слона. В конце концов, и у нас мужчины любят уединяться. Например, после ужина за портвейном и бренди, когда женщины пьют чай в другой комнате, подальше от мужчин. – В этом объяснении была толика здравого смысла, и она могла бы довольствоваться им.
– Но ты не жалеешь о том, что вышла за него замуж? – спросила Корнелия.
– Разумеется, нет. Совсем наоборот. Все наши разногласия – просто досадные мелочи. Наверное, я веду себя как капризный ребенок, если расстраиваюсь из-за них.
Глава 18
Ливия уехала домой вскоре после этого разговора. Вечер выдался морозным, и она невольно подумала о том, что было бы неплохо, если бы Джемми положил ей в ноги разогретый кирпич. У него было время раскалить его на печи, пока он ждал Ливию на кухне в доме на Маунт-стрит. Джемми оказался на высоте, и Ливия нырнула под меховую накидку, поставив ноги на кирпич.
Но почему-то облегчения после разговора с подругами Ливия не испытала. Ею владело безотчетное чувство тревоги. Что-то в ее отношениях с мужем пошло не так. Ей вспоминались внезапные, необъяснимые смены его настроения, когда он в один миг превращался в незнакомца, чужака. Но очень скоро вновь становился прежним Алексом, но тот, другой, продолжал в нем жить. Холодная безжалостность во взгляде, упрямая решимость никак не вязались с образом праздного повесы, которого он из себя изображал. Как может этот холодный, жесткий человек быть тем самым нежным любовником, который заставляет ее сердце таять от одного прикосновения?
Но как уже не раз говорила себе Ливия, ей еще много предстояло узнать о мужчине, который стал ее мужем.
Неужели эти его настойчивые ухаживания, этот натиск был обусловлен не страстью, не вожделением, как в это верила она? Да, он сумел внушить ей страсть, и эта страсть, бездумная, неукротимая, охватила ее, заглушила голос разума, закружила в вихре эмоций. Но так ли все обстояло с Александром?
Что за абсурдные мысли, что за предательские сомнения в человеке, которого она называла мужем? Ливия строго отчитала себя за неподобающие мысли. Между тем коляска подъехала к дому на Кавендиш-сквер. И в самом деле, ей не в чем было упрекнуть Александра. Никаких свидетельств неверности, обмана у нее не было. Он всегда обращался с ней с нежностью и заботой. И сейчас ей просто немного не хватало его тепла.
Ливия вышла из экипажа, теша себя надеждой на то, что Александр никуда не ушел, и если он дома, то уже не в компании своих русских друзей. Дверь в библиотеку была открыта, но Александра там не было.
– Князь Проков куда-нибудь уходил, Борис?
– По-моему, нет, – ответил Борис.
– Вы знаете, где он?
– Наверху, миледи. – Борис не смотрел ей в глаза, устремив взгляд куда-то повыше ее головы, но она давно оставила попытки подружиться с ним и потому любезно поблагодарила его и отправилась наверх.
Возможно, Александр переодевался, чтобы пойти куда-нибудь. Она не помнила, чтобы он говорил ей о своем намерении провести вечер вне дома, но она уже по опыту знала, что после встречи с русскими приятелями планы его часто менялись.
Ливия поднялась к себе в спальню и застыла на пороге. Алекс лежал на ее кровати, одетый в парчовый халат, скрестив ноги и закинув руки за голову, – расслабленный и томный.
– А, вот и вы, мадам жена, – жалобно протянул он. – Я уже не один час жду вас. – На губах его играла ленивая улыбка, а в синих глазах, неспешно блуждающих по ее телу, просвечивало желание. – Я думал продолжить образовательный процесс, который мы начали днем, но когда примчался к вам, вас уже и след простыл. – Голос его был насмешливо-жалобным, но глаза выдавали совсем иные эмоции.
Тело Ливии откликнулось так, как оно всегда откликалось на чувственное обещание в его взгляде. Она отколола шляпку, стараясь придать своим движениям чарующую томность.
– Я была на Маунт-стрит, – сказала она, положив шляпу на комод, прежде чем расстегнуть пелерину.
– Знаю, – сказал он и погрозил ей пальцем. – Иди сюда, жена.
Ливия надула губки, взвизгнула, изображая страх, и спряталась за стул.
Глаза его блеснули.
– Ах, значит, так? – Он рванулся к ней, и она толкнула стул ему навстречу, задержав его, а сама бросилась за шезлонг. Она наблюдала за ним как бы с опаской, шаловливо сверкая глазами.
Алекс поднял стул и поставил его на прежнее место, пристально глядя на нее. Щеки у нее порозовели, серые глаза горели от возбуждения. Он шагнул к ней, и она, схватив с шезлонга подушку, швырнула ею в него. Он поймал ее одной рукой и отбросил в сторону.
Ливия попятилась. Он со смехом двинулся на нее, без усилий ловя предметы, которые она в него швыряла, дабы замедлить его продвижение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Немного, – призналась Ливия. Она не собиралась жаловаться, но в глубине души понимала, что все кончится тем, что она откроет подругам душу. – Раньше все это мне казалось забавным и даже возбуждающим: как он шел к своей цели, сметая все препятствия. Как он делал лишь то, что хотел, и убеждал всех прочих, и в частности меня, что я тоже хочу именно того, что хочет он. Тогда мне это нравилось. Но сейчас… – Ливия задумчиво пожевала губу. – Одно дело, когда тебя носят на руках во время ухаживаний, галантно избавляя от необходимости принимать какие бы то ни было решения, и совсем другое, когда с твоими желаниями считаются лишь постольку, поскольку они совпадают с желаниями мужа. То, чего хочет он, всегда важнее.
– Александр тебя обижает?
– Разумеется, нет. – Ливия решительно мотнула головой. – Он ласков и нежен, может меня позабавить, но в некоторых вопросах он непреклонен.
– Неудивительно, ведь он вырос в другой стране с другими традициями, – сказала Аурелия. – Но он готов идти тебе навстречу?
– До определенной степени, – ответила Ливия, внезапно почувствовав себя предательницей. – У нас нет серьезных разногласий. Просто сегодня у меня плохое настроение.
Ливия поставила чашку на стол, собираясь закончить этот разговор, но вдруг, неожиданно для себя, сказала то, что давно не давало ей покоя:
– Он никогда не приглашает меня разделить с ним общество его русских друзей. Я встречаю их и в других домах, и мы всегда здороваемся, так что было бы совершенно естественно, если бы я принимала гостей Александра вместе с ним. Не обязательно оставаться с ними надолго. Почему же он никогда не зовет меня?
– Может, они говорят только по-русски, – предположила Аурелия. – Может, его друзья – это та часть его мира, которую, как он думает, тебе не понять. Мужчины не всегда любят смешанные компании. Взять, к примеру, их клубы. Ни одна женщина не осмелится появиться на Сент-Джеймс-стрит.
– Это верно, – кивнула Ливия. – Но не думаю, что дело тут в языке. Как-то Алекс мне говорил, что в его стране только крестьяне говорят по-русски. Дворяне между собой общаются на французском или на английском. Но ты права. Я делаю из мухи слона. В конце концов, и у нас мужчины любят уединяться. Например, после ужина за портвейном и бренди, когда женщины пьют чай в другой комнате, подальше от мужчин. – В этом объяснении была толика здравого смысла, и она могла бы довольствоваться им.
– Но ты не жалеешь о том, что вышла за него замуж? – спросила Корнелия.
– Разумеется, нет. Совсем наоборот. Все наши разногласия – просто досадные мелочи. Наверное, я веду себя как капризный ребенок, если расстраиваюсь из-за них.
Глава 18
Ливия уехала домой вскоре после этого разговора. Вечер выдался морозным, и она невольно подумала о том, что было бы неплохо, если бы Джемми положил ей в ноги разогретый кирпич. У него было время раскалить его на печи, пока он ждал Ливию на кухне в доме на Маунт-стрит. Джемми оказался на высоте, и Ливия нырнула под меховую накидку, поставив ноги на кирпич.
Но почему-то облегчения после разговора с подругами Ливия не испытала. Ею владело безотчетное чувство тревоги. Что-то в ее отношениях с мужем пошло не так. Ей вспоминались внезапные, необъяснимые смены его настроения, когда он в один миг превращался в незнакомца, чужака. Но очень скоро вновь становился прежним Алексом, но тот, другой, продолжал в нем жить. Холодная безжалостность во взгляде, упрямая решимость никак не вязались с образом праздного повесы, которого он из себя изображал. Как может этот холодный, жесткий человек быть тем самым нежным любовником, который заставляет ее сердце таять от одного прикосновения?
Но как уже не раз говорила себе Ливия, ей еще много предстояло узнать о мужчине, который стал ее мужем.
Неужели эти его настойчивые ухаживания, этот натиск был обусловлен не страстью, не вожделением, как в это верила она? Да, он сумел внушить ей страсть, и эта страсть, бездумная, неукротимая, охватила ее, заглушила голос разума, закружила в вихре эмоций. Но так ли все обстояло с Александром?
Что за абсурдные мысли, что за предательские сомнения в человеке, которого она называла мужем? Ливия строго отчитала себя за неподобающие мысли. Между тем коляска подъехала к дому на Кавендиш-сквер. И в самом деле, ей не в чем было упрекнуть Александра. Никаких свидетельств неверности, обмана у нее не было. Он всегда обращался с ней с нежностью и заботой. И сейчас ей просто немного не хватало его тепла.
Ливия вышла из экипажа, теша себя надеждой на то, что Александр никуда не ушел, и если он дома, то уже не в компании своих русских друзей. Дверь в библиотеку была открыта, но Александра там не было.
– Князь Проков куда-нибудь уходил, Борис?
– По-моему, нет, – ответил Борис.
– Вы знаете, где он?
– Наверху, миледи. – Борис не смотрел ей в глаза, устремив взгляд куда-то повыше ее головы, но она давно оставила попытки подружиться с ним и потому любезно поблагодарила его и отправилась наверх.
Возможно, Александр переодевался, чтобы пойти куда-нибудь. Она не помнила, чтобы он говорил ей о своем намерении провести вечер вне дома, но она уже по опыту знала, что после встречи с русскими приятелями планы его часто менялись.
Ливия поднялась к себе в спальню и застыла на пороге. Алекс лежал на ее кровати, одетый в парчовый халат, скрестив ноги и закинув руки за голову, – расслабленный и томный.
– А, вот и вы, мадам жена, – жалобно протянул он. – Я уже не один час жду вас. – На губах его играла ленивая улыбка, а в синих глазах, неспешно блуждающих по ее телу, просвечивало желание. – Я думал продолжить образовательный процесс, который мы начали днем, но когда примчался к вам, вас уже и след простыл. – Голос его был насмешливо-жалобным, но глаза выдавали совсем иные эмоции.
Тело Ливии откликнулось так, как оно всегда откликалось на чувственное обещание в его взгляде. Она отколола шляпку, стараясь придать своим движениям чарующую томность.
– Я была на Маунт-стрит, – сказала она, положив шляпу на комод, прежде чем расстегнуть пелерину.
– Знаю, – сказал он и погрозил ей пальцем. – Иди сюда, жена.
Ливия надула губки, взвизгнула, изображая страх, и спряталась за стул.
Глаза его блеснули.
– Ах, значит, так? – Он рванулся к ней, и она толкнула стул ему навстречу, задержав его, а сама бросилась за шезлонг. Она наблюдала за ним как бы с опаской, шаловливо сверкая глазами.
Алекс поднял стул и поставил его на прежнее место, пристально глядя на нее. Щеки у нее порозовели, серые глаза горели от возбуждения. Он шагнул к ней, и она, схватив с шезлонга подушку, швырнула ею в него. Он поймал ее одной рукой и отбросил в сторону.
Ливия попятилась. Он со смехом двинулся на нее, без усилий ловя предметы, которые она в него швыряла, дабы замедлить его продвижение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88