Его взнос, который, по слухам, составил сто тысяч долларов, можно сказать, обеспечил успех вечера.
В программке перечислялись все участники с указанием суммы взноса, но по опыту Анни знала, что многое из написанного не соответствовало действительности: так, судя по программке, Хайма Мэлиссон пожертвовала 25 ООО долларов, но Дуарто им рассказывал, что она попросту отправила в хоспис для больных СПИДом свою старую, вышедшую из моды мебель, оценив этот хлам в довольно приличную сумму. Все-таки какие-то деньги были собраны, и Анни полагала, что это лучше, чем ничего. Что касается Джила Гриффина – что бы он там ни пожертвовал, это не было даром милосердия. Это было хорошее вложение капитала. Анни довольно много занималась благотворительностью и прекрасно понимала, что ста тысяч недостаточно, чтобы купить место за престижным столом на каком-нибудь другом, более известном благотворительном собрании. Но ежегодный бал в пользу больных СПИДом был относительно новым событием в сфере благотворительности – ему шел четвертый год, – и Джил Гриффин вложил деньги в перспективное начинание.
Джил Гриффин, элегантный, уверенный в себе, восседал за главным столом, его новая жена Мэри Бирмингем по одну руку, Гунилла Голдберг, председательствующая на балу, по другую. По-птичьи склонив голову набок, он благосклонно принимал поздравления. Анни не сомневалась, что это будет вечер поздравлений и самолюбования. Но главной целью присутствующих было сыграть в сакраментальную нью-йоркскую игру – показать себя, посмотреть других. Пустое место Синтии за столом зияло немым упреком.
Дуарто облокотился на стол и разглядывал Кевина Лира и его спутницу. В свое время он работал у них, а в обязанности художника по интерьеру помимо всего прочего входило развлекать клиентов, выводить их в свет и знакомить с нужными людьми.
– Когда однажды я поехал с ними в Коннектикут, – поведал Дуарто, – она забыла взять презервативы и сказала ему, что они могут заниматься только анальным сексом, но он отказался, сказав, что вот так и получаются юристы. – Дуарто захохотал и повернулся, чтобы поприветствовать другую клиентку, Лалли Сноу.
Она была затянута в узкое, ядовито-зеленое шелковое трикотажное платье с ворохом гофрированных оборок на шее.
– Чао, дорогуша, – Дуарто изобразил восторг, обмениваясь с ней воздушными поцелуями. Когда она просеменила мимо, он прошептал: – Настоящая змея. Говорят, с нее срезали весь жир. Теперь она никогда не сможет надеть короткую юбку или купальник. Шрамы.
– Невелика цена, – вздохнула Бренда Кушман, оглядывая свой массивный бюст и необъятный живот. – Интересно, на сколько я могу похудеть? – Бренда сидела на новой диете: она ела только тропические фрукты и принимала таблетки из толченого чеснока и энзимов папайи. «Я сбросила одиннадцать фунтов, но пахну, как сицилийский ананас», – пожаловалась она Анни.
По другую сторону стола Элиз, как всегда величественная и невозмутимая, сидела с сенатором из Мэриленда Роландом Уокером, недавно овдовевшим другом ее дяди, Боба Блужи, который в последнюю минуту предложил ей его в спутники. На сенаторе был видавший виды смокинг, который к тому же со временем стал ему узковат. Плечи его были обсыпаны перхотью. На минуту Элиз позволила себе вернуться мыслями в номер 705, вновь ощутить сладость поцелуев того незнакомца, нежность его рук.
Поймав взгляд Анни, Элиз подняла бровь и легким кивком головы указала на соседний стол.
Там сидели Билл Атчинсон с Феб Ван Гельдер и всем семейством Гельдеров, еще какие-то люди и среди них Силия Рид, постаревшая и высохшая жена старшего партнера Билла Атчинсона в «Кромвель Рид». Анни улыбнулась. Столько лет Элиз приходилось мириться с соседством этой карги на подобных церемониях. Теперь Анни с удовольствием наблюдала, как Силия надоедала Биллу, заставляя его выслушивать всякий вздор. Она принадлежала к тем людям, которые даже самую пикантную сплетню делали невыносимо скучной. Анни не нужно было прислушиваться, резкий, скрипучий голос Силии был хорошо слышен за их столом.
– Ну вот, они объявили о помолвке, хотя все знали, что он настоящий гомосексуалист, ну явный. Конечно, все из-за его титула. Лалли мечтала, чтобы ее дочь стала принцессой Джулиано. Все уже было готово, гости собрались, и тут выяснилось, что он сбежал с шафером. Представляете? – она обращалась к Биллу и всем сидящим за столом. Ван Гельдеры явно скучали. Билл слегка кивнул.
– Лалли могла бы быть и поумнее. Венецианских принцев вообще не бывает, только дожи. Уж это-то все знают, – презрительно фыркнула Силия Рид. Элиз и Анни с трудом сдержали улыбки.
Элиз рассказывала Анни, что Силия была дочерью бармена из Цинциннати, и все свои светские замашки приобрела, выйдя замуж за Дональда Рида, адвоката из уважаемой нью-йоркской семьи. Интересно, действительно в Цинциннати все так хорошо разбираются в замысловатых титулах венецианской знати?
Элиз состроила гримасу и закатила глаза. Анни рассмеялась.
Бренде было не до смеха. Она мрачно рассматривала Шелби, сидящую рядом с Морти за главным столом: «Какая она худенькая! А я похожа на надутый мячик». Бренда вздохнула.
Когда они познакомились с Морти, она, конечно, не была такой толстой, но никогда не была и такой худой, как Шелби. Как же людям это удается?
Хотя минуточку. Худыми вокруг были только женщины. Присутствующие мужчины, почти все под сорок, не были так уж стройны. Бренда задумалась над своим открытием. Даже в этом у мужчин преимущество. Пусть они лысы и бесформенны, но у них деньги и власть, и то, как они выглядят, не имеет значения.
Другое дело женщины. Тощие как спички. Взять хотя бы Элиз. Она, наверное, весит не больше, чем во времена своего первого выхода в свет. Но ведь Элиз почти ничего не ест, о сладком и мучном и говорить нечего. Анни тоже постоянно подсчитывает калории и во всем себя ограничивает. Ну и жизнь! Однако приходилось признать, что ни одна из присутствующих дам не проигрывала борьбу с возрастом и лишним весом с таким позорным счетом, как она, Бренда.
Она снова оглядела свои расплывшиеся формы. «Кажется, все бы отдала за возможность войти в примерочную и не чувствовать на себе насмешливые взгляды продавщиц, за возможность выйти из моря и подставить плечи солнцу, а не хватать первое попавшееся полотенце, чтобы скорее спрятаться под ним. Да и за то, чтобы суметь поднять ногу параллельно полу. Но мне это не дано, ну и в чем дело? – попыталась она успокоить себя. – А дело в том, что твой муж бросил толстую жену и женился на худой». Бренду мало волновало мнение окружающих ее людей, но она понимала, что сейчас они сравнивают ее и Шелби, и сравнение это явно не в ее пользу. Ее положение было просто унизительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
В программке перечислялись все участники с указанием суммы взноса, но по опыту Анни знала, что многое из написанного не соответствовало действительности: так, судя по программке, Хайма Мэлиссон пожертвовала 25 ООО долларов, но Дуарто им рассказывал, что она попросту отправила в хоспис для больных СПИДом свою старую, вышедшую из моды мебель, оценив этот хлам в довольно приличную сумму. Все-таки какие-то деньги были собраны, и Анни полагала, что это лучше, чем ничего. Что касается Джила Гриффина – что бы он там ни пожертвовал, это не было даром милосердия. Это было хорошее вложение капитала. Анни довольно много занималась благотворительностью и прекрасно понимала, что ста тысяч недостаточно, чтобы купить место за престижным столом на каком-нибудь другом, более известном благотворительном собрании. Но ежегодный бал в пользу больных СПИДом был относительно новым событием в сфере благотворительности – ему шел четвертый год, – и Джил Гриффин вложил деньги в перспективное начинание.
Джил Гриффин, элегантный, уверенный в себе, восседал за главным столом, его новая жена Мэри Бирмингем по одну руку, Гунилла Голдберг, председательствующая на балу, по другую. По-птичьи склонив голову набок, он благосклонно принимал поздравления. Анни не сомневалась, что это будет вечер поздравлений и самолюбования. Но главной целью присутствующих было сыграть в сакраментальную нью-йоркскую игру – показать себя, посмотреть других. Пустое место Синтии за столом зияло немым упреком.
Дуарто облокотился на стол и разглядывал Кевина Лира и его спутницу. В свое время он работал у них, а в обязанности художника по интерьеру помимо всего прочего входило развлекать клиентов, выводить их в свет и знакомить с нужными людьми.
– Когда однажды я поехал с ними в Коннектикут, – поведал Дуарто, – она забыла взять презервативы и сказала ему, что они могут заниматься только анальным сексом, но он отказался, сказав, что вот так и получаются юристы. – Дуарто захохотал и повернулся, чтобы поприветствовать другую клиентку, Лалли Сноу.
Она была затянута в узкое, ядовито-зеленое шелковое трикотажное платье с ворохом гофрированных оборок на шее.
– Чао, дорогуша, – Дуарто изобразил восторг, обмениваясь с ней воздушными поцелуями. Когда она просеменила мимо, он прошептал: – Настоящая змея. Говорят, с нее срезали весь жир. Теперь она никогда не сможет надеть короткую юбку или купальник. Шрамы.
– Невелика цена, – вздохнула Бренда Кушман, оглядывая свой массивный бюст и необъятный живот. – Интересно, на сколько я могу похудеть? – Бренда сидела на новой диете: она ела только тропические фрукты и принимала таблетки из толченого чеснока и энзимов папайи. «Я сбросила одиннадцать фунтов, но пахну, как сицилийский ананас», – пожаловалась она Анни.
По другую сторону стола Элиз, как всегда величественная и невозмутимая, сидела с сенатором из Мэриленда Роландом Уокером, недавно овдовевшим другом ее дяди, Боба Блужи, который в последнюю минуту предложил ей его в спутники. На сенаторе был видавший виды смокинг, который к тому же со временем стал ему узковат. Плечи его были обсыпаны перхотью. На минуту Элиз позволила себе вернуться мыслями в номер 705, вновь ощутить сладость поцелуев того незнакомца, нежность его рук.
Поймав взгляд Анни, Элиз подняла бровь и легким кивком головы указала на соседний стол.
Там сидели Билл Атчинсон с Феб Ван Гельдер и всем семейством Гельдеров, еще какие-то люди и среди них Силия Рид, постаревшая и высохшая жена старшего партнера Билла Атчинсона в «Кромвель Рид». Анни улыбнулась. Столько лет Элиз приходилось мириться с соседством этой карги на подобных церемониях. Теперь Анни с удовольствием наблюдала, как Силия надоедала Биллу, заставляя его выслушивать всякий вздор. Она принадлежала к тем людям, которые даже самую пикантную сплетню делали невыносимо скучной. Анни не нужно было прислушиваться, резкий, скрипучий голос Силии был хорошо слышен за их столом.
– Ну вот, они объявили о помолвке, хотя все знали, что он настоящий гомосексуалист, ну явный. Конечно, все из-за его титула. Лалли мечтала, чтобы ее дочь стала принцессой Джулиано. Все уже было готово, гости собрались, и тут выяснилось, что он сбежал с шафером. Представляете? – она обращалась к Биллу и всем сидящим за столом. Ван Гельдеры явно скучали. Билл слегка кивнул.
– Лалли могла бы быть и поумнее. Венецианских принцев вообще не бывает, только дожи. Уж это-то все знают, – презрительно фыркнула Силия Рид. Элиз и Анни с трудом сдержали улыбки.
Элиз рассказывала Анни, что Силия была дочерью бармена из Цинциннати, и все свои светские замашки приобрела, выйдя замуж за Дональда Рида, адвоката из уважаемой нью-йоркской семьи. Интересно, действительно в Цинциннати все так хорошо разбираются в замысловатых титулах венецианской знати?
Элиз состроила гримасу и закатила глаза. Анни рассмеялась.
Бренде было не до смеха. Она мрачно рассматривала Шелби, сидящую рядом с Морти за главным столом: «Какая она худенькая! А я похожа на надутый мячик». Бренда вздохнула.
Когда они познакомились с Морти, она, конечно, не была такой толстой, но никогда не была и такой худой, как Шелби. Как же людям это удается?
Хотя минуточку. Худыми вокруг были только женщины. Присутствующие мужчины, почти все под сорок, не были так уж стройны. Бренда задумалась над своим открытием. Даже в этом у мужчин преимущество. Пусть они лысы и бесформенны, но у них деньги и власть, и то, как они выглядят, не имеет значения.
Другое дело женщины. Тощие как спички. Взять хотя бы Элиз. Она, наверное, весит не больше, чем во времена своего первого выхода в свет. Но ведь Элиз почти ничего не ест, о сладком и мучном и говорить нечего. Анни тоже постоянно подсчитывает калории и во всем себя ограничивает. Ну и жизнь! Однако приходилось признать, что ни одна из присутствующих дам не проигрывала борьбу с возрастом и лишним весом с таким позорным счетом, как она, Бренда.
Она снова оглядела свои расплывшиеся формы. «Кажется, все бы отдала за возможность войти в примерочную и не чувствовать на себе насмешливые взгляды продавщиц, за возможность выйти из моря и подставить плечи солнцу, а не хватать первое попавшееся полотенце, чтобы скорее спрятаться под ним. Да и за то, чтобы суметь поднять ногу параллельно полу. Но мне это не дано, ну и в чем дело? – попыталась она успокоить себя. – А дело в том, что твой муж бросил толстую жену и женился на худой». Бренду мало волновало мнение окружающих ее людей, но она понимала, что сейчас они сравнивают ее и Шелби, и сравнение это явно не в ее пользу. Ее положение было просто унизительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135