Максим еле удержался от возгласа. Они стояли на небольшом карнизе, а пол был далеко внизу. С потолка свешивалось несколько веревок, которые поддерживали деревянный помост. На помосте стоял круглый стол, покрытый белой скатертью, на нем — столовые приборы. Несколько человек беззаботно ужинали. Декоративные светильники в потолке, мерцающие неярким светом, придавали всему происходящему нереальный оттенок.
— Что это? — удивленно спросил Максим. Виталий удовлетворенно усмехнулся и кивнул вниз:
— Смотри.
Максим нагнулся. То, что он увидел, показалось ему совершенно не правдоподобным, а антураж зала какой-то чудовищной декорацией. Внизу на полу лежали острые обломки камней, торчали ржавые заостренные прутья, поблескивало битое стекло.
— Не может быть! — вырвалось у него. — Но если веревки оторвутся…
Ему стало нехорошо при мысли о том, что будет с теми, кто сейчас ужинает над пропастью. «Пропасть». Это слово показалось ему тогда самым подходящим, хотя высота между помостом и полом составляла не более трех метров.
— Они знают о том, что внизу? — Максим уставился на Виталия.
— Конечно. — Тот кивнул, а затем не выдержал и расхохотался. — Ты представляешь как это щекочет нервы, когда ты знаешь, сидишь на каких-то тонких дощечках, а под тобой большие острые камни. При падении можно сломать руку, ногу, голову. А еще острые железки, которые могут войти в тело. А к тому же еще и стекло. Представляешь, что с человеком будет, если он упадет! Думаешь об этом, и адреналин выплескивается в кровь. Так клево, тебя всего будоражит! По-моему, даже пища приобретает при этом особенный вкус.
— Не знаю, — Максим вытер вспотевший лоб, — я бы не смог есть, все время думал бы о том, достаточно ли крепкие…
— Достаточно! — фыркнул насмешливо Виталий. — Ты что же думаешь, что они никогда не обрываются? Это тебе не американский Диснейленд! Тут все настоящее. Камни не из папье-маше и не из ваты, железки острые, что надо, и стекло тоже. А когда происходит обрыв, то тут такое творится.
Максим больше не смотрел на ужинающих. Они казались ему сумасшедшими, а развертывающееся перед ним действо сущим бредом. Веревки обрываются, падение… Невероятно. Виталий словно прочитал его мысли. Он схватил его за руку и потащил за собой. Они оказались в неглубокой уютной нише, и Виталий толкнул своего друга на кушетку, обитую бархатом.
— Не думал, что ты такой слизняк, — прошипел он, — давай выкладывай все сразу. Скажи, что ты об этом думаешь. А то я уже не уверен, стоит ли продолжать экскурсию.
— Зачем, — с трудом выговорил Максим, — зачем все это нужно? Клуб для сумасшедших, которые не понимают, что они делают?
— Вот ты, значит, как! — Виталий выпрямился и зло посмотрел на него. — За дураков нас держишь. Только учти, здесь ненормальных нет! Здесь вообще самые нормальные люди, каких только можно встретить в нашем городе. Если ты сам как неживой, если тебе не хочется иногда встряхнуться, то не стоит всех рядить в сумасшедших.
Максим с удивлением смотрел на Виталия. А тот уже распалился и говорил с жаром:
— Ты только посмотри вокруг. Оглянись на свою жизнь. Что в ней интересного происходит? Совсем ничего. Ничего путного. Каждый старается устроить себе мирок поуютнее, обложиться мягкими подушками. Жить в комфорте, как муха, которую затолкали в коробку с ватой. Мы все потихоньку начинаем вырождаться. Становиться слабосильными слизняками. Что должно с нами случиться такое, отчего встряхивались бы нервы? Да почти ничего. Ну, могут наехать обалдуи с пушками, которые даже в сортир с ними ходят, тешат свое мужское достоинство, ну, прикатят эти мускулистые педерасты, которые только с виду грозные, встанут в позу, погрозят малость или даже пальнут, чтобы мошонка екнула. И все. Понимаешь, это все глупые игрушки. Держись с ними понаглей, и они штаны намочат, побегут хвост задрав, чтобы задницу им не надрали. Противно, живешь, как в муторном киселе плаваешь.
— Но почему?.. — попытался возразить Максим, однако Виталий его перебил:
— Иногда некоторым быкам охота подраться. Можно, конечно, с такими схлестнуться. Но они или скопом наваливаются, сатанеют от своей силы и безнаказанности, или тоже трусливо поджимаются. Нет риска, понимаешь, нет ничего, что щекотало бы нервы по-настоящему. От чего в нашей жизни можно получить крутое удовольствие?
— Мало ли, — хмыкнул Максим.
— Вот именно, что мало. Можно, конечно, гордиться своей крутизной, ездить на навороченной тачке. Ну и что! Другой себе еще круче купит, третий еще… Так и гнаться за всеми. Дом себе строить? Особняк с фонтанами. Ладно, построил, а дальше что? В чем интерес? Бабу можно любую купить хоть с потрохами. Да на кой черт они сдались! Вокруг столько шлюх. Каждая баба — …! Чего ради них упираться. Ни одна внимания не стоит. Ну потрешь ее иногда, когда приспичит, подумаешь — невидаль!
— Но ведь… — Максим не находил нужных слов.
— Слушай, давай не будем, — Виталий примирительно похлопал его по плечу и сел рядом, — я понимаю, что мы по-разному воспринимаем жизнь, но согласись, иногда хочется чего-то острого, необычного, чтобы дух захватывало.
— Острых камней, например, — Максим качнул головой.
— Хотя бы, — Виталий нервно засмеялся. — А ты никогда не задумывался, почему здоровые крепкие мужики прут иногда на Северный полюс или в Антарктиду, лезут в горы без всякого снаряжения и страховки, на плотах по горным речкам сплавляются. Теперь это даже в моду входит — экстремалы. Но их-то почему-то никто сумасшедшими не называет. А казалось бы, таким самое место в желтом доме. Или они для тебя нормальные, а эти — нет? А в чем, собственно, разница?
— Как в чем? — встрепенулся Максим. — Сравнил тоже!
— А никакой разницы нет, — захохотал Виталий, — и там, и тут люди проверяют, насколько крепкие у них нервы. А для этого совсем не обязательно лезть куда-то в горы или плыть по реке. Несколько часов попробуй повиси над острыми камешками. Вот где действительно испытание на крепость. Тут даже чувствовать все острее начинаешь. Жизнь видится совсем другой, когда ты на волосок от смерти.
И разные удовольствия воспринимаются тоже по-другому. Еда, вино, женщины. Вот представь только, ты любишь женщину, а это, может быть, в последний раз, вообще в последний. А потом все закончится — тебя уже не будет. Не кайф, скажешь? Лучше любого наркотика. Наркотик что, он с твоей психикой играет, заменяет реальность мнимой реальностью, а здесь все по-настоящему, только чувства обостряются.
— Сам придумал? — Максим попытался подавить неприязнь.
— Зачем же, — Виталий самодовольно откинулся на стенку ниши, — сначала один человек просветил, а затем я сюда попал. Сам на все посмотрел.
— И чувства у тебя обострились, — Максим не удержался, — извини, конечно, сорвалось, но никак не могу отделаться от мысли, что все это ужасно глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Что это? — удивленно спросил Максим. Виталий удовлетворенно усмехнулся и кивнул вниз:
— Смотри.
Максим нагнулся. То, что он увидел, показалось ему совершенно не правдоподобным, а антураж зала какой-то чудовищной декорацией. Внизу на полу лежали острые обломки камней, торчали ржавые заостренные прутья, поблескивало битое стекло.
— Не может быть! — вырвалось у него. — Но если веревки оторвутся…
Ему стало нехорошо при мысли о том, что будет с теми, кто сейчас ужинает над пропастью. «Пропасть». Это слово показалось ему тогда самым подходящим, хотя высота между помостом и полом составляла не более трех метров.
— Они знают о том, что внизу? — Максим уставился на Виталия.
— Конечно. — Тот кивнул, а затем не выдержал и расхохотался. — Ты представляешь как это щекочет нервы, когда ты знаешь, сидишь на каких-то тонких дощечках, а под тобой большие острые камни. При падении можно сломать руку, ногу, голову. А еще острые железки, которые могут войти в тело. А к тому же еще и стекло. Представляешь, что с человеком будет, если он упадет! Думаешь об этом, и адреналин выплескивается в кровь. Так клево, тебя всего будоражит! По-моему, даже пища приобретает при этом особенный вкус.
— Не знаю, — Максим вытер вспотевший лоб, — я бы не смог есть, все время думал бы о том, достаточно ли крепкие…
— Достаточно! — фыркнул насмешливо Виталий. — Ты что же думаешь, что они никогда не обрываются? Это тебе не американский Диснейленд! Тут все настоящее. Камни не из папье-маше и не из ваты, железки острые, что надо, и стекло тоже. А когда происходит обрыв, то тут такое творится.
Максим больше не смотрел на ужинающих. Они казались ему сумасшедшими, а развертывающееся перед ним действо сущим бредом. Веревки обрываются, падение… Невероятно. Виталий словно прочитал его мысли. Он схватил его за руку и потащил за собой. Они оказались в неглубокой уютной нише, и Виталий толкнул своего друга на кушетку, обитую бархатом.
— Не думал, что ты такой слизняк, — прошипел он, — давай выкладывай все сразу. Скажи, что ты об этом думаешь. А то я уже не уверен, стоит ли продолжать экскурсию.
— Зачем, — с трудом выговорил Максим, — зачем все это нужно? Клуб для сумасшедших, которые не понимают, что они делают?
— Вот ты, значит, как! — Виталий выпрямился и зло посмотрел на него. — За дураков нас держишь. Только учти, здесь ненормальных нет! Здесь вообще самые нормальные люди, каких только можно встретить в нашем городе. Если ты сам как неживой, если тебе не хочется иногда встряхнуться, то не стоит всех рядить в сумасшедших.
Максим с удивлением смотрел на Виталия. А тот уже распалился и говорил с жаром:
— Ты только посмотри вокруг. Оглянись на свою жизнь. Что в ней интересного происходит? Совсем ничего. Ничего путного. Каждый старается устроить себе мирок поуютнее, обложиться мягкими подушками. Жить в комфорте, как муха, которую затолкали в коробку с ватой. Мы все потихоньку начинаем вырождаться. Становиться слабосильными слизняками. Что должно с нами случиться такое, отчего встряхивались бы нервы? Да почти ничего. Ну, могут наехать обалдуи с пушками, которые даже в сортир с ними ходят, тешат свое мужское достоинство, ну, прикатят эти мускулистые педерасты, которые только с виду грозные, встанут в позу, погрозят малость или даже пальнут, чтобы мошонка екнула. И все. Понимаешь, это все глупые игрушки. Держись с ними понаглей, и они штаны намочат, побегут хвост задрав, чтобы задницу им не надрали. Противно, живешь, как в муторном киселе плаваешь.
— Но почему?.. — попытался возразить Максим, однако Виталий его перебил:
— Иногда некоторым быкам охота подраться. Можно, конечно, с такими схлестнуться. Но они или скопом наваливаются, сатанеют от своей силы и безнаказанности, или тоже трусливо поджимаются. Нет риска, понимаешь, нет ничего, что щекотало бы нервы по-настоящему. От чего в нашей жизни можно получить крутое удовольствие?
— Мало ли, — хмыкнул Максим.
— Вот именно, что мало. Можно, конечно, гордиться своей крутизной, ездить на навороченной тачке. Ну и что! Другой себе еще круче купит, третий еще… Так и гнаться за всеми. Дом себе строить? Особняк с фонтанами. Ладно, построил, а дальше что? В чем интерес? Бабу можно любую купить хоть с потрохами. Да на кой черт они сдались! Вокруг столько шлюх. Каждая баба — …! Чего ради них упираться. Ни одна внимания не стоит. Ну потрешь ее иногда, когда приспичит, подумаешь — невидаль!
— Но ведь… — Максим не находил нужных слов.
— Слушай, давай не будем, — Виталий примирительно похлопал его по плечу и сел рядом, — я понимаю, что мы по-разному воспринимаем жизнь, но согласись, иногда хочется чего-то острого, необычного, чтобы дух захватывало.
— Острых камней, например, — Максим качнул головой.
— Хотя бы, — Виталий нервно засмеялся. — А ты никогда не задумывался, почему здоровые крепкие мужики прут иногда на Северный полюс или в Антарктиду, лезут в горы без всякого снаряжения и страховки, на плотах по горным речкам сплавляются. Теперь это даже в моду входит — экстремалы. Но их-то почему-то никто сумасшедшими не называет. А казалось бы, таким самое место в желтом доме. Или они для тебя нормальные, а эти — нет? А в чем, собственно, разница?
— Как в чем? — встрепенулся Максим. — Сравнил тоже!
— А никакой разницы нет, — захохотал Виталий, — и там, и тут люди проверяют, насколько крепкие у них нервы. А для этого совсем не обязательно лезть куда-то в горы или плыть по реке. Несколько часов попробуй повиси над острыми камешками. Вот где действительно испытание на крепость. Тут даже чувствовать все острее начинаешь. Жизнь видится совсем другой, когда ты на волосок от смерти.
И разные удовольствия воспринимаются тоже по-другому. Еда, вино, женщины. Вот представь только, ты любишь женщину, а это, может быть, в последний раз, вообще в последний. А потом все закончится — тебя уже не будет. Не кайф, скажешь? Лучше любого наркотика. Наркотик что, он с твоей психикой играет, заменяет реальность мнимой реальностью, а здесь все по-настоящему, только чувства обостряются.
— Сам придумал? — Максим попытался подавить неприязнь.
— Зачем же, — Виталий самодовольно откинулся на стенку ниши, — сначала один человек просветил, а затем я сюда попал. Сам на все посмотрел.
— И чувства у тебя обострились, — Максим не удержался, — извини, конечно, сорвалось, но никак не могу отделаться от мысли, что все это ужасно глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92