Он улыбнулся.
– В 1900-м, в первый день Нового года. Я – ровесник века.
– Кто построил этот дом?
– Мой отец построил его примерно в 1880-х, так вроде. Он был построен на месте дома моего деда.
– А тот когда построили?
Тури пожал плечами.
– Я не знаю. Мой народ живет здесь давно.
Макгилл кивнул.
– Ваш отец объяснял когда-нибудь, почему он строил на том же месте? Под этой большой скалой?
Тури ответил уклончиво:
– Он говорил, что каждый, кто строит в Хукахоронуи, должен принять меры предосторожности.
– Он знал, что говорил.
Макгилл повернулся к Бэлларду.
– Я хотел бы как можно скорее проверить тут пробы снега. И мне хотелось бы еще раз поговорить с Вами, Тури, если можно?
– Вы оба должны зайти еще раз. Приходите поужинать и поиграть с моими двумя внучатами.
Пока Тури провожал их до дверей. Бэллард сказал:
– Тебе не слишком по душе эта шахта, не правда ли, Тури?
– Слишком много перемен, – сказал он, и сделал кислую мину. – Теперь у нас есть супермаркет.
– Ты знаешь, я теперь во главе шахты – и мне она тоже не очень-то нравится. Но, похоже, по другим причинам. Тури, будут еще перемены, но они тебе, я думаю, понравятся.
Тури похлопал его по плечу.
– Хи тамарики коу? Ты теперь мужчина, Йен; настоящий мужчина.
– Да, – сказал Бэллард. – Я вырос. Спасибо, Тури.
Тури смотрел, как они надевали лыжи, и, когда они двинулись по склону, удаляясь от дома, помахал рукой и крикнул:
– Хэре ра!
Бэллард посмотрел через плечо назад.
– Хэре ра!
Они поехали назад к шахте.
Послеполуденное солнце прибивалось сквозь окна зала, отражая разноцветные лучи от витражей. Пятна света лежали на столах; графин с водой перед Бэллардом казался красным.
Дэн Эдвардс чуть ослабил галстук, мечтая о холодном пиве.
– Скоро они сделают перерыв, – сказал он Дэлвуду. – Лучше бы старине Гаррисону поторапливаться. Весь этот треп о снеге совсем не охлаждает.
Гаррисон налил себе в стакан воды и сделал глоток. Поставив стакан, он произнес:
– Значит, Вы взяли пробы снежного покрова на западном склоне в присутствии мистера Бэлларда. Что же Вы обнаружили?
Макгилл расстегнул кожаную сумку и вытащил стопку бумаг.
– Я написал подробный доклад о событиях, произошедших в Хукахоронуи – с технической точки зрения, разумеется. Я предоставляю этот доклад комиссии.
Он вручил доклад Риду, который передал его Гаррисону.
– Часть первая содержит результаты первых проб снежного профиля, которые были представлены руководству шахты, а затем – муниципальным властям Хукахоронуи.
Гаррисон бегло пролистал страницы, нахмурился и передал их профессору Роландсону. Они недолго, шепотом совещались, потом Гаррисон произнес:
– Все это прекрасно, доктор Макгилл; но ваш доклад представляется узкоспециальным и содержит математические формулы, недоступные пониманию большинства сидящих здесь. Поскольку это открытое слушание дела, не могли бы Вы сообщить результаты Ваших исследований на языке, который понимали бы другие кроме Вас и профессора Роландсона?
– Разумеется, – сказал Макгилл. – Конечно, я так и рассказывал жителям Хукахоронуи.
– Пожалуйста, приступайте. Учтите, что вам могут задавать вопросы, в частности, профессор Роландсон.
Макгилл сложил руки перед собой.
– Снег – не только вещество, но и процесс, который находится в непрерывном движении. Снежинка, падая на землю, становится частью всего снежного покрова. Это шестигранный кристалл, не очень устойчивый, и с него начинается процесс сублимации – нечто вроде выпаривания. Постепенно кристалл превращается в маленькое круглое ядрышко. Это называется деструктивным метаморфизмом и приводит к высокой плотности, поскольку весь воздух как бы «выдавливается» наружу. В то же время, из-за процесса испарения, в снежной массе почти не остается воды и, благодаря низкой температуре, отдельные ядрышки скапливаются вместе.
– Это не очень прочное образование, не правда ли? – спросил Роландсон.
– Не прочное, если сравнивать с другими веществами.
Роландсон кивнул, и Макгилл продолжил.
– Следует принять во внимание температуру снежного покрова. Она непостоянна – нижняя часть теплее верхней и образует таким образом температурную кривую на графике. Если Вы посмотрите на график номер один, то увидите температурную кривую первых пяти проб.
Роландсон пролистал страницы.
– Если она отклоняется, то ненамного – не больше, чем на два градуса.
– Достаточно для следующего этапа этого процесса. В снежном покрове все еще достаточно воздуха – относительно теплый воздух начинает подниматься со дна, вызывая одновременное испарение воды. Она оседает на более холодных ядрышках сверху. Так развивается строительный процесс, называемый конструктивным метаморфизмом, и начинает формироваться новый кристалл – кристалл в форме чашки.
– Не могли бы Вы описать этот кристалл, доктор Макгилл?
– Он имеет форму конуса с углублением в тупой части – как чашка.
– И каких же размеров этот «чашечный» кристалл?
– Хорошо развитый кристалл может достигать половины дюйма в длину, но обычно большинство из них – не больше четверти дюйма.
Макгилл остановился и, поскольку Роландсон ничего не сказал, добавил: – График номер два дает показания пенетрометра, то есть сопротивление снега различным давлениям.
Роландсон внимательно рассматривал схему.
– Это сопротивление измеряется в тоннах на квадратный фут?
– Да, сэр.
– Но график прерывается на середине на всех пяти пробах.
– Да, сэр, это слой инея на поверхности. Гаррисон вмешался:
– Если он не на поверхности, как Вы можете говорить, что это иней на поверхности?
– Он был на поверхности. Когда снежная поверхность холоднее, чем воздух над ней, тогда процесс испарения воды проходит интенсивнее – что-то вроде конденсации наверху бокала с холодным пивом.
В ложе прессы Дэн Эдвардс тяжело вздохнул и облизнул губы.
– В этом случае следует представить, что это происходило ясной безоблачной ночью, когда была возможна значительная радиация. Тогда иней, или наледь, будут образовываться на поверхности, создавая широкие пластинки тонкого льда.
Снова Гаррисон попытался возразить.
– Но этот разрыв в графике, как его назвал профессор Роландсон, отражает то, что было не на поверхности.
– Да, – согласился Макгилл. – Обычно он исчезает под утренним солнцем. В этом случае я могу выдвинуть гипотезу, что тучи собрались перед самым рассветом и снова начался очень сильный снегопад. Он накрыл и тем самым сохранил слой наледи.
– И что дальше? – поинтересовался Роландсон.
– А дальше могло произойти несколько вещей. Этот слой достаточно тверд, как Вы можете судить по показаниям пенетрометра. К тому же он достаточно гладкий и мог образовать скользящую поверхность для снега, что находится над ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76