Мэриан предложила свои услуги — частично от скуки, а частично потому, что ее это интересовало. А вскоре увлеклась и самим Чэпменом. Это был человек, полный энергии, целеустремленный, деловой и смелый, но он растрачивал себя попусту, копошась в мелких политических делах. Между ними с самого начала возникло взаимное тяготение.
Первым предприятием, с которого началось превращение Хэрриса в миллионера, были механическая прачечная, и «втравила» его в это именно Мэриан.
— Он защищал владельца механической прачечной, виновного в нанесении какого-то незначительного ущерба, — продолжала рассказывать она. — И добился для него самого мягкого приговора. Но у этого человека были финансовые затруднения, и он даже не мог полностью оплатить судебные издержки. И тут у меня возникла идея. Я поехала посмотреть, что это за прачечная.
Ее бедой было месторасположение. Она находилась не там, где надо, точнее, в том районе, где большинство семей имели собственные стиральные машины. В южной же части города целый район с цветным населением, который буквально кишел детьми, не имел даже мало-мальски доступных бытовых услуг.
Я подыскала дом, который сдавался в аренду, и рассказала Хэррису о своем плане. Благодаря связи его отца с банком ему легко удалось занять требуемую сумму. Он купил у владельца прачечной стиральные машины — купил просто за бесценок — и перевез их в арендованное помещение.
Мы уговорили служителя одной из цветных церквей стать управляющим, а я взяла на себя всю бухгалтерию. Через восемь месяцев Чэпмен продал прачечную, получив шесть тысяч долларов чистой прибыли.
Начало было положено. Следующей ступенью были две-три спекуляции с земельными участками, которые принесли ему более четырнадцати тысяч.
К концу 1950 года Мэриан уже работала у Хэрриса постоянно, и адвокатская деятельность составляла лишь незначительную часть его операций. Он действовал с размахом, был по уши в долгах, но тем не менее рос и поднимался на волне большого бума пятидесятых годов. Жена Чэпмена уже оставила его, а Мэриан Форсайт и ее муж все мучительней и с каждым разом все ожесточеннее ссорились по поводу ее работы у этого человека. Форсайт говорил, что люди начинают болтать по этому поводу, но она тем не менее отказалась уволиться. Конец наступил менее чем через полгода. Форсайта вновь перевели на другую базу. Мэриан предстояло сделать выбор, и она его сделала — потребовала от Форсайта развода и осталась в Томастоне. Она была влюблена в Хэрриса.
Мэриан знала, на что идет, и не питала на этот счет никаких иллюзий. Он не мог жениться на ней, пока была жива его жена, а в маленьком городке об их романе, как бы скромно и сдержанно они себя ни вели, все равно стало известно. Я представил себе ледяные взгляды, которые, судя по всему, выпали на ее долю. Возможно, это не очень-то ее тревожило, думал я, во всяком случае, те насыщенные шесть лет, когда у нее был Чэпмен и интересная работа. Но когда он оставил Мэриан одинокой и беззащитной, для нее это, должно быть, было в сто раз тяжелее, чем если бы такое произошло в большом городе.
— Погоди минутку, — попросил я. — Мне в голову пришли кое-какие мысли. Ведь ты должна иметь законные основания для того, чтобы вернуться туда. Иначе это будет выглядеть подозрительно.
Она остановила магнитофон.
— Конечно. Но у меня там собственный дом.
Чтобы продать его и сдать мебель на хранение в Новом Орлеане, нужно по меньшей мере две недели. И не забывай: я приеду в Томастон уже после того, как он уедет отдыхать. Так что все это покажется совершенно естественным.
Мэриан, несомненно, была права. Все прилаживалось одно к другому, как камни в стене инков.
Если смерть сама по себе может быть прекрасной, то задуманная ею операция была настоящим шедевром.
Мы продолжали работать. Следующая кассета заполнилась подробным рассказом о том, как Чэпмен в последующие пять лет приобрел остальную часть своего богатства, а она в период с 1950-го по 1955 год мало-помалу вовлекла его в крупные операции по скупке и продаже акций, связанных с такими значительными фирмами, как «Доу кемикл», «Филлипс петролеум», «Юнайтед эйркрафт» и «Дю Пон».
— Все делалось ради крупных выигрышей, — продолжала Мэриан. — Обычные доходы его не удовлетворяли — после уплаты налогов оставалось слишком мало. Все эти годы я изучала ценные бумаги, и биржевой рынок стал полем его деятельности. Хэрриса постоянно сопровождал успех. А прошлым летом, когда появились признаки упадка, мы начали переключаться на недвижимость, привилегированные акции, боны. И наличные. Здесь ему ничего не грозит. Никакой опасности, если не считать меня…
Эта кассета кончилась около половины четвертого.
— Прокрути ее еще раз, — велела Мэриан, делая пометки уже к следующей части.
Я прослушал все сначала. Потом она забросала меня вопросами так, что у меня голова закружилась. Тогда Мэриан поставила одну из кассет с записью телефонного разговора между Чэпменом и Крисом Лундгреном. Я слушал и изучал стиль его речи, а она в это время готовила на кухне мартини.
Закурив и отхлебнув глоток из бокала, Мэриан остановила ленту.
— Скажи, что ты заметил?
— По телефону он очень лаконичен, — ответил я. — По крайней мере, в деловых разговорах. Никаких вопросов о здоровье, о семье собеседника.
Говорит «до свидания» один раз и сразу же вешает трубку. Твое имя произносит, как «Мэрьен», акцентирует первый слог в названии фирмы «Дю Пон» и произносит «Дю», как «Дью», — «Дью Пон». В слове «тысяча» проглатывает средний слог, так что получается «тысча». И вообще сливает слоги во многих словах — чаще, чем это делают другие люди.
Она одобрительно кивнула:
— Хороший слух. Продолжай в том же духе.
В семь часов вечера мы протрубили отбой, переоделись и поехали обедать в ресторан. В темном платье она была неотразима — такая высокая, стройная, ухоженная. Мне было приятно видеть, что мужчины, да и женщины тоже, оборачиваются ей вслед.
Мы заняли место у одного из больших окон, выходящих на залив с его ожерельем из сверкающих огней.
— Рядом с тобой все женщины выглядят как крестьянки, — заметил я.
Мэриан улыбнулась:
— Отрабатывается старый прием, Джерри? Ради чего стараться?
— Нет, я серьезно!
— Ну конечно, дорогой! Таковы все условные рефлексы. — И через какое-то время добавила:
— Нам следует учесть один момент. Голос Лундгрена ты, конечно, узнаешь, но ты никогда не слышал ее голоса.
Я вздохнул:
— Ничего страшного. Пока она не назовет себя, а я не буду уверен, то всегда могу сослаться на плохую слышимость и сказать, что плохо разбираю, что она говорит;
По пути домой мы устроили нечто вроде экзамена. Я вышел из такси возле аптеки, дал ей время доехать до дому и позвонил из телефонной будки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Первым предприятием, с которого началось превращение Хэрриса в миллионера, были механическая прачечная, и «втравила» его в это именно Мэриан.
— Он защищал владельца механической прачечной, виновного в нанесении какого-то незначительного ущерба, — продолжала рассказывать она. — И добился для него самого мягкого приговора. Но у этого человека были финансовые затруднения, и он даже не мог полностью оплатить судебные издержки. И тут у меня возникла идея. Я поехала посмотреть, что это за прачечная.
Ее бедой было месторасположение. Она находилась не там, где надо, точнее, в том районе, где большинство семей имели собственные стиральные машины. В южной же части города целый район с цветным населением, который буквально кишел детьми, не имел даже мало-мальски доступных бытовых услуг.
Я подыскала дом, который сдавался в аренду, и рассказала Хэррису о своем плане. Благодаря связи его отца с банком ему легко удалось занять требуемую сумму. Он купил у владельца прачечной стиральные машины — купил просто за бесценок — и перевез их в арендованное помещение.
Мы уговорили служителя одной из цветных церквей стать управляющим, а я взяла на себя всю бухгалтерию. Через восемь месяцев Чэпмен продал прачечную, получив шесть тысяч долларов чистой прибыли.
Начало было положено. Следующей ступенью были две-три спекуляции с земельными участками, которые принесли ему более четырнадцати тысяч.
К концу 1950 года Мэриан уже работала у Хэрриса постоянно, и адвокатская деятельность составляла лишь незначительную часть его операций. Он действовал с размахом, был по уши в долгах, но тем не менее рос и поднимался на волне большого бума пятидесятых годов. Жена Чэпмена уже оставила его, а Мэриан Форсайт и ее муж все мучительней и с каждым разом все ожесточеннее ссорились по поводу ее работы у этого человека. Форсайт говорил, что люди начинают болтать по этому поводу, но она тем не менее отказалась уволиться. Конец наступил менее чем через полгода. Форсайта вновь перевели на другую базу. Мэриан предстояло сделать выбор, и она его сделала — потребовала от Форсайта развода и осталась в Томастоне. Она была влюблена в Хэрриса.
Мэриан знала, на что идет, и не питала на этот счет никаких иллюзий. Он не мог жениться на ней, пока была жива его жена, а в маленьком городке об их романе, как бы скромно и сдержанно они себя ни вели, все равно стало известно. Я представил себе ледяные взгляды, которые, судя по всему, выпали на ее долю. Возможно, это не очень-то ее тревожило, думал я, во всяком случае, те насыщенные шесть лет, когда у нее был Чэпмен и интересная работа. Но когда он оставил Мэриан одинокой и беззащитной, для нее это, должно быть, было в сто раз тяжелее, чем если бы такое произошло в большом городе.
— Погоди минутку, — попросил я. — Мне в голову пришли кое-какие мысли. Ведь ты должна иметь законные основания для того, чтобы вернуться туда. Иначе это будет выглядеть подозрительно.
Она остановила магнитофон.
— Конечно. Но у меня там собственный дом.
Чтобы продать его и сдать мебель на хранение в Новом Орлеане, нужно по меньшей мере две недели. И не забывай: я приеду в Томастон уже после того, как он уедет отдыхать. Так что все это покажется совершенно естественным.
Мэриан, несомненно, была права. Все прилаживалось одно к другому, как камни в стене инков.
Если смерть сама по себе может быть прекрасной, то задуманная ею операция была настоящим шедевром.
Мы продолжали работать. Следующая кассета заполнилась подробным рассказом о том, как Чэпмен в последующие пять лет приобрел остальную часть своего богатства, а она в период с 1950-го по 1955 год мало-помалу вовлекла его в крупные операции по скупке и продаже акций, связанных с такими значительными фирмами, как «Доу кемикл», «Филлипс петролеум», «Юнайтед эйркрафт» и «Дю Пон».
— Все делалось ради крупных выигрышей, — продолжала Мэриан. — Обычные доходы его не удовлетворяли — после уплаты налогов оставалось слишком мало. Все эти годы я изучала ценные бумаги, и биржевой рынок стал полем его деятельности. Хэрриса постоянно сопровождал успех. А прошлым летом, когда появились признаки упадка, мы начали переключаться на недвижимость, привилегированные акции, боны. И наличные. Здесь ему ничего не грозит. Никакой опасности, если не считать меня…
Эта кассета кончилась около половины четвертого.
— Прокрути ее еще раз, — велела Мэриан, делая пометки уже к следующей части.
Я прослушал все сначала. Потом она забросала меня вопросами так, что у меня голова закружилась. Тогда Мэриан поставила одну из кассет с записью телефонного разговора между Чэпменом и Крисом Лундгреном. Я слушал и изучал стиль его речи, а она в это время готовила на кухне мартини.
Закурив и отхлебнув глоток из бокала, Мэриан остановила ленту.
— Скажи, что ты заметил?
— По телефону он очень лаконичен, — ответил я. — По крайней мере, в деловых разговорах. Никаких вопросов о здоровье, о семье собеседника.
Говорит «до свидания» один раз и сразу же вешает трубку. Твое имя произносит, как «Мэрьен», акцентирует первый слог в названии фирмы «Дю Пон» и произносит «Дю», как «Дью», — «Дью Пон». В слове «тысяча» проглатывает средний слог, так что получается «тысча». И вообще сливает слоги во многих словах — чаще, чем это делают другие люди.
Она одобрительно кивнула:
— Хороший слух. Продолжай в том же духе.
В семь часов вечера мы протрубили отбой, переоделись и поехали обедать в ресторан. В темном платье она была неотразима — такая высокая, стройная, ухоженная. Мне было приятно видеть, что мужчины, да и женщины тоже, оборачиваются ей вслед.
Мы заняли место у одного из больших окон, выходящих на залив с его ожерельем из сверкающих огней.
— Рядом с тобой все женщины выглядят как крестьянки, — заметил я.
Мэриан улыбнулась:
— Отрабатывается старый прием, Джерри? Ради чего стараться?
— Нет, я серьезно!
— Ну конечно, дорогой! Таковы все условные рефлексы. — И через какое-то время добавила:
— Нам следует учесть один момент. Голос Лундгрена ты, конечно, узнаешь, но ты никогда не слышал ее голоса.
Я вздохнул:
— Ничего страшного. Пока она не назовет себя, а я не буду уверен, то всегда могу сослаться на плохую слышимость и сказать, что плохо разбираю, что она говорит;
По пути домой мы устроили нечто вроде экзамена. Я вышел из такси возле аптеки, дал ей время доехать до дому и позвонил из телефонной будки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48