Валявшийся на тротуаре замок, сорванный рукой, не ведающей собственной силы. И запашок, неуловимой дымкой выползающий из тьмы рукотворных подземелий.
Дневной схрон вампиров. Эти твари хоть и не сгорают от дневного света, как то говорится в старых сказках, но солнце все-таки недолюбливают. И потому днем предпочитают прятаться как раз в таких вот подвалах.
Черт возьми… Вот счастье-то: удирать от людей и наткнуться прямиком на нелюдей. И хорошо еще, что никто из них, заинтересовавшись поднятым нами шумом, не вылез наружу — посмотреть, нет ли поблизости чего вкусного.
Пригнувшись, я высунулся из-за угла. Выстрелил. Один из преследователей упал. Остальные моментально нашли себе укрытия и обрушили на меня целый рой серебра. Я пальнул еще раз — мимо — и вновь откатился за угол. После чего вскочил на ноги и совершил самый сумасбродный поступок в своей жизни (в последнее время мне везет на самые сумасбродные поступки) — с пистолетом, в котором был всего один патрон в стволе, я кинулся прямиком во тьму подвала, где нашли свое дневное пристанище самое меньшее шесть кровососов.
Не знаю, чего я добивался. Хотел ли спрятаться от тифа в логове льва? Или пытался заманить преследователей прямиком в клыки нечисти? Меня просто толкнул на это тот самый инстинкт, который заставляет преследуемую собакой кошку бросаться на дерево.
Я здорово рисковал. Даже армейцы не такие дураки, чтобы безоглядно сунуться в темную дыру подвала, откуда буквально за километр тянет застарелой кровью и разложением. Но им и не надо заходить. Достаточно всего лишь обложить подвал снаружи, а вампиры легко расправятся со мной внутри. Надежда была только одна. Если солдаты не заметят мой маневр и пробегут мимо, преследуя тень, я буду спасен. И конечно, если незваным гостем не заинтересуются нынешние хозяева подвала. Впрочем, может быть, они меня не почувствуют… Ведь я не собираюсь заходить далеко — всего лишь постою тут, за углом, возле стеночки.
Невеликий шанс. Но это все-таки шанс…
Выйдя за пределы падающего из дверного проема света, я прислонился спиной к неожиданно холодной и влажной стене и постарался унять лихорадочно колотящееся сердце. Не потому, что боялся людей — не в человеческих силах услышать стук сердца на расстоянии в добрый десяток метров, — но потому, что боялся выдать себя вампирам, для которых страх человеческий — лучшая приманка.
Я стоял за углом, сжимая в мокрой ладони скользкую рукоять пистолета, и вслушивался в шорохи окружающей меня тьмы.
Первый из преследователей прошел мимо подвала, бросив мимолетный взгляд в его зияющий чернотой провал и тут же отвернувшись. Стоя за углом и осторожно выглядывая, я видел его. Парню даже в голову не пришло, что кто-то может спрятаться в таком месте.
Второй вояка крадучись проследовал вслед за ним. Он вообще даже не взглянул в мою сторону.
Может быть, они все прошли бы мимо. Но именно в этот момент удача вновь отвернулась от меня.
Из темноты послышался шорох. И я вздрогнул, оборачиваясь и стискивая в ладони холодную рифленую рукоять пистолета.
На меня бледным призраком смотрело человеческое лицо. Знакомое мне лицо, пусть и отмеченное печатью смерти.
Ванька Бабушкин.
Бывший чистильщик? Коллега, соратник, друг? Нет… Уже нет. Всего лишь вампир. Кровосос, поддерживающий свое существование за счет чужих жизней.
Выцветшие глаза холодно смотрели на меня. А я смотрел в них.
Можно ли играть в гляделки с вампиром?
Играть можно. Но выиграть — нет…
Оскаленная морда вампира, белая и застывшая, как посмертная маска, метнулась ко мне с невозможной для человека скоростью. Украшенные грязными обломанными ногтями руки вцепились в рукав куртки. В опасной близости мелькнули ощеренные клыки.
Я дернулся, отработанно выворачиваясь из стальной хватки кровососа. Вскинул пистолет. И выпустил прямо ему в пасть последнюю пулю, раздробившую тонкие полые клыки, разорвавшую горло, сломавшую позвоночник вампира.
В свирепой тишине подвала небесным громом рявкнул выстрел. И следом за ним раздался истошный, захлебывающийся визг раненого вампира. Обретшее вторую жизнь после смерти тело бывшего чистильщика Ивана Бабушкина повалилось на колени. На грязный пол хлынула липкая мерзкая жижа, заменяющая вампирам кровь.
Но у меня не было сомнений: тварь еще сможет восстановиться. Сможет восстать и снова пить человеческую кровь. Чтобы окончательно умертвить вампира, нужно вколотить осиновый кол ему в грудь. Или, на худой конец, просто отрубить голову. Но у меня не было времени ни на то, ни на другое.
Снаружи уже возбужденно перекрикивались услышавшие выстрел армейцы. А из темноты на меня вновь пялилось лицо… Вернее, не лицо, а лица. Четыре… пять… шесть лиц, скованных маской смерти и щеривших тонкие нечеловеческие клыки.
Выбора не оставалось.
Швырнув опустевший пистолет в морду первому сунувшемуся ко мне кровососу, я перескочил через все еще корчившегося на полу раненого вампира и ринулся к выходу из подвала, на ходу выхватывая меч.
Лучше умереть под пулями, чем отдать свою кровь на пропитание вампирам, а потом подняться таким же монстром, как они.
Слыша за собой молчаливый и оттого еще более страшный топот ударившихся в погоню вампиров, я выскочил на свет. И, увидев добрый десяток направленных в упор на меня смертоносных зрачков автоматных дул, заорал во все горло:
— Вампиры! Вампиры идут! Спасайтесь, люди! Бежим!
Честно говоря, я не думал, что столь простой прием сработает. Ожидал, что кто-нибудь все равно пальнет мне в грудь. От неожиданности или же просто так, для острастки. Но никто так и не выстрелил. Они просто стояли и смотрели. И я успел отметить, что глаза у них были большие-большие. Как у людей, которые из охотников неожиданно превратились в жертву.
Наверное, выглядывающее прямо из-за моего плеча мертвенно-бледное лицо и тянущиеся вперед тонкие худые руки были убедительнее любых слов.
Я рухнул на землю и перекатился в сторону, на ходу подсекая мечом лодыжки первому выскочившему из подвала вампиру. Любой человек от такой раны немедленно бы упал и потом месяц лежал в больнице. Но кровосос даже ее не заметил. Разве что только прыть несколько сбавил и начал немного прихрамывать.
С одним вампиром я бы справился легко. Смог бы одолеть двух, а если повезет, то и трех кровопийц одновременно. Но шестеро… Никогда.
И в этот момент ударили автоматы.
Надо отдать им должное, солдаты стреляли не в меня. Они умели соизмерять опасность. А она им грозила сейчас не со стороны одинокого чистильщика, лежавшего на спине чуть в стороне от темной дыры подвала, а от выбиравшихся оттуда не мертвых тел с нечеловечески длинными клыками.
Потому первые пули достались именно им… Впрочем, и вторые — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Дневной схрон вампиров. Эти твари хоть и не сгорают от дневного света, как то говорится в старых сказках, но солнце все-таки недолюбливают. И потому днем предпочитают прятаться как раз в таких вот подвалах.
Черт возьми… Вот счастье-то: удирать от людей и наткнуться прямиком на нелюдей. И хорошо еще, что никто из них, заинтересовавшись поднятым нами шумом, не вылез наружу — посмотреть, нет ли поблизости чего вкусного.
Пригнувшись, я высунулся из-за угла. Выстрелил. Один из преследователей упал. Остальные моментально нашли себе укрытия и обрушили на меня целый рой серебра. Я пальнул еще раз — мимо — и вновь откатился за угол. После чего вскочил на ноги и совершил самый сумасбродный поступок в своей жизни (в последнее время мне везет на самые сумасбродные поступки) — с пистолетом, в котором был всего один патрон в стволе, я кинулся прямиком во тьму подвала, где нашли свое дневное пристанище самое меньшее шесть кровососов.
Не знаю, чего я добивался. Хотел ли спрятаться от тифа в логове льва? Или пытался заманить преследователей прямиком в клыки нечисти? Меня просто толкнул на это тот самый инстинкт, который заставляет преследуемую собакой кошку бросаться на дерево.
Я здорово рисковал. Даже армейцы не такие дураки, чтобы безоглядно сунуться в темную дыру подвала, откуда буквально за километр тянет застарелой кровью и разложением. Но им и не надо заходить. Достаточно всего лишь обложить подвал снаружи, а вампиры легко расправятся со мной внутри. Надежда была только одна. Если солдаты не заметят мой маневр и пробегут мимо, преследуя тень, я буду спасен. И конечно, если незваным гостем не заинтересуются нынешние хозяева подвала. Впрочем, может быть, они меня не почувствуют… Ведь я не собираюсь заходить далеко — всего лишь постою тут, за углом, возле стеночки.
Невеликий шанс. Но это все-таки шанс…
Выйдя за пределы падающего из дверного проема света, я прислонился спиной к неожиданно холодной и влажной стене и постарался унять лихорадочно колотящееся сердце. Не потому, что боялся людей — не в человеческих силах услышать стук сердца на расстоянии в добрый десяток метров, — но потому, что боялся выдать себя вампирам, для которых страх человеческий — лучшая приманка.
Я стоял за углом, сжимая в мокрой ладони скользкую рукоять пистолета, и вслушивался в шорохи окружающей меня тьмы.
Первый из преследователей прошел мимо подвала, бросив мимолетный взгляд в его зияющий чернотой провал и тут же отвернувшись. Стоя за углом и осторожно выглядывая, я видел его. Парню даже в голову не пришло, что кто-то может спрятаться в таком месте.
Второй вояка крадучись проследовал вслед за ним. Он вообще даже не взглянул в мою сторону.
Может быть, они все прошли бы мимо. Но именно в этот момент удача вновь отвернулась от меня.
Из темноты послышался шорох. И я вздрогнул, оборачиваясь и стискивая в ладони холодную рифленую рукоять пистолета.
На меня бледным призраком смотрело человеческое лицо. Знакомое мне лицо, пусть и отмеченное печатью смерти.
Ванька Бабушкин.
Бывший чистильщик? Коллега, соратник, друг? Нет… Уже нет. Всего лишь вампир. Кровосос, поддерживающий свое существование за счет чужих жизней.
Выцветшие глаза холодно смотрели на меня. А я смотрел в них.
Можно ли играть в гляделки с вампиром?
Играть можно. Но выиграть — нет…
Оскаленная морда вампира, белая и застывшая, как посмертная маска, метнулась ко мне с невозможной для человека скоростью. Украшенные грязными обломанными ногтями руки вцепились в рукав куртки. В опасной близости мелькнули ощеренные клыки.
Я дернулся, отработанно выворачиваясь из стальной хватки кровососа. Вскинул пистолет. И выпустил прямо ему в пасть последнюю пулю, раздробившую тонкие полые клыки, разорвавшую горло, сломавшую позвоночник вампира.
В свирепой тишине подвала небесным громом рявкнул выстрел. И следом за ним раздался истошный, захлебывающийся визг раненого вампира. Обретшее вторую жизнь после смерти тело бывшего чистильщика Ивана Бабушкина повалилось на колени. На грязный пол хлынула липкая мерзкая жижа, заменяющая вампирам кровь.
Но у меня не было сомнений: тварь еще сможет восстановиться. Сможет восстать и снова пить человеческую кровь. Чтобы окончательно умертвить вампира, нужно вколотить осиновый кол ему в грудь. Или, на худой конец, просто отрубить голову. Но у меня не было времени ни на то, ни на другое.
Снаружи уже возбужденно перекрикивались услышавшие выстрел армейцы. А из темноты на меня вновь пялилось лицо… Вернее, не лицо, а лица. Четыре… пять… шесть лиц, скованных маской смерти и щеривших тонкие нечеловеческие клыки.
Выбора не оставалось.
Швырнув опустевший пистолет в морду первому сунувшемуся ко мне кровососу, я перескочил через все еще корчившегося на полу раненого вампира и ринулся к выходу из подвала, на ходу выхватывая меч.
Лучше умереть под пулями, чем отдать свою кровь на пропитание вампирам, а потом подняться таким же монстром, как они.
Слыша за собой молчаливый и оттого еще более страшный топот ударившихся в погоню вампиров, я выскочил на свет. И, увидев добрый десяток направленных в упор на меня смертоносных зрачков автоматных дул, заорал во все горло:
— Вампиры! Вампиры идут! Спасайтесь, люди! Бежим!
Честно говоря, я не думал, что столь простой прием сработает. Ожидал, что кто-нибудь все равно пальнет мне в грудь. От неожиданности или же просто так, для острастки. Но никто так и не выстрелил. Они просто стояли и смотрели. И я успел отметить, что глаза у них были большие-большие. Как у людей, которые из охотников неожиданно превратились в жертву.
Наверное, выглядывающее прямо из-за моего плеча мертвенно-бледное лицо и тянущиеся вперед тонкие худые руки были убедительнее любых слов.
Я рухнул на землю и перекатился в сторону, на ходу подсекая мечом лодыжки первому выскочившему из подвала вампиру. Любой человек от такой раны немедленно бы упал и потом месяц лежал в больнице. Но кровосос даже ее не заметил. Разве что только прыть несколько сбавил и начал немного прихрамывать.
С одним вампиром я бы справился легко. Смог бы одолеть двух, а если повезет, то и трех кровопийц одновременно. Но шестеро… Никогда.
И в этот момент ударили автоматы.
Надо отдать им должное, солдаты стреляли не в меня. Они умели соизмерять опасность. А она им грозила сейчас не со стороны одинокого чистильщика, лежавшего на спине чуть в стороне от темной дыры подвала, а от выбиравшихся оттуда не мертвых тел с нечеловечески длинными клыками.
Потому первые пули достались именно им… Впрочем, и вторые — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94