- усмехнулся Ваня.
Ельник сменился смешанным лесом, за ним пошел чистый веселый березняк. Посветлело.
Ребята на заднем сиденье, похоже, тайком дремали, не закрывая глаз. Когда я к ним оборачивался, они никак на это не реагировали.
Сливко, который все время пел, щурясь от встречного ветра, стоял по пояс в башне (что уж он там пел, мы все равно за шумом дороги не слышали), наконец тоже притомился, но в танк не спрятался, вел наблюдение по сторонам, хотя на пути туда мы нападения не ждали.
Изредка выходил на связь Майор, он ехал в бээмпэшке, замыкающим.
А вот Пилипюк строил радужные планы на ближайшее будущее.
- Як вернемся, жинку вызову. С хлопцами. Дюже скучился за ними. И дивчины кругом гарные, соблазняют. Як вам, Лексей Митрич, це дило глянется?
- Дюже гарно це дило, Василь. Но я бы трошки подождал.
- Тю! Зачистку за мостом зробим - и вся наша печаль.
Вот провокатор - "не смеют, что ли, командиры?..".
- А дальше что?
- Гарное время настанет.
- В то гарное время со всей округи шпана на нас соберется.
Он повернул ко мне добродушное, не в меру удивленное лицо:
- А чего ж мы ждем?
- Этого и ждем. Ты б на дорогу бачил, а не на меня.
Пилипюк покачал головой.
- Не понял. Или мне знать не положено?
- Военная тайна. Но тебе открою. Дальше я сделаю так, что бы в центре узнали про наши самовольные дела. Что будет?
- Що? Погутарять трошки та войско пришлют.
- Вот и гарно. У города соберутся бандюки со всего района. И правительственные части. Вот мы их и столкнем. А сами из города поможем.
- Кто ж це придумал? - восхитился Пилипюк.
- Умный хлопец придумал, - не стал я ложно скромничать.
У бетонки, отходящей от шоссе на Зону, колонна встала. А я со своими, свернув, поехал дальше.
- Надолго, товарищ полковник? - крикнул вслед Сливко.
- Оправиться и покурить успеете!
Дорога была здесь похуже, плиты уложены с большими зазорами, проросшими травой - по весне начинали играть, а к лету застывали - каждая как ей нравится.
Ехали медленно, как по шпалам.
- Товарищ полковник, - взмолились ребята, - разрешите своим ходом, пешком?
- А вы меняйтесь, - посоветовал я.
В моей машине сзади было только одно сиденье, второму пассажиру приходилось прыгать задницей на стальном багажном ящике.
- Уже менялись - без толку.
Вот так всегда - чего-нибудь да не хватает человеку. Выспался - так жрать просит. Наелся - зрелищ ему подавай. Сплошная диалектика.
Высадил я их. А метров через пятьдесят дорога опять хорошей стала. Пилипюк притормозил, чтобы ребят дождаться. Улыбается, хитрый хохол.
- Проучим салажат, Лексей Митрич?
- Обязательно проучим, - согласился я. - Это наш долг. Как старших товарищей.
- Швыдче, хлопчики, швыдче! - заорал Пилипюк. - Мабудь, не старшина полковник вас дожидается!
Хлопчики наддали; как кони забухали берцами по бетону. Поравнялись с машиной, изготовились в нее заброситься на малом ходу. Не вышло - Пилипюк газанул - только нас и видели.
- Это они тебя с лестницы столкнули?
- Кто знает? Из той железяки не видать ни хрена.
В Зоне я прошелся с начальником по территории, заглянул в бараки, на будущий завод, в пищеблок.
Всем остался много доволен. Заключенных, как я и рекомендовал, рассортировали. Рецидивисты с малолетками и бытовиками не общались, опыт свой не передавали, к образу жизни и психологии своей не приобщали. Завод уже под крышей обосновался, шло формирование цехов и бригад. Новые бараки были почти готовы к заселению, в старых начальник собирался устроить склады материалов и готовой продукции.
- На обратном пути я вам продовольствие заброшу, в кредит.
- Этим не отделаетесь, полковник. Мы вам списочек подготовили...
- На двести позиций, небось?
- Что вы! Скромнее. На сто восемьдесят.
- Как обстановка?
- Пока спокойно. Ну, в первом бараке затаились, конечно, злобные. Но не выступают. Я так думаю, с воли знака ждут. А основной контингент, в общем, ваши условия принял. К тому же сами понимают, что в нормальном труде и отдыхе время быстрее идет.
- Отказники есть?
- Один голодает.
- Пошли посмотрим.
В "злобном" бараке лежал на койке здоровенный бугай. С круглой небритой мордой. Над ней - плакатик: "Провожу голодовку в знак протеста против произвола администрации колонии".
Мы подошли поближе.
- Давно постишься? - участливо спросил я.
- Семь дней, начальник. - Голос его был слаб и жалок.
- Какие претензии?
- Я в законе. Мне работать западло что в Зоне, что на воле.
- Ну, на воле - дело твое, а здесь только мой Закон действует. Все другие я отменил. Так что не надейся весь срок в койке проваляться.
- И ты не надейся. Сколько я без пищи протяну? - Он приподнялся на локтях, изобразил на лице муку. - Ты, начальник, всем справедливостью грозишься, а я?
- А что ты? Не хочешь жить - не надо. Это справедливо - не мешать тебе в твоем решении. Ты же знаешь мой принцип.
- Кто не работает...
- Нет, другой. Чем вас меньше, тем нам лучше. Надоели вы всем. Так что давай помирай скорее. - И обратился к начальнику колонии: - Он жрет как сивый мерин. Вы его изолируйте надежно, чтобы кореша не подкармливали, так он через три дня на лесоповале три нормы давать будет. Чтоб поскорее вес набрать.
С тем мы и вышли из барака.
- Он этот спектакль, я полагаю, затеял, потому что скоро его черед на пересмотр дела. Ему вышка грозит. По вашему, полковник, Закону.
- Пожизненных много набегает?
- Хватает. Но если дело пойдет, как задумано, их содержание вполне рентабельным будет. Правда, некоторые пожизненные требуют замены наказания расстрелом.
Я пожал плечами:
- Расстреляйте.
- Вот в чем и вопрос. Нет у меня расстрельной команды. И взять негде.
- Как негде? Мы же вам направили сколько-то киллеров. Используйте их по назначению. Им-то какая разница, кого рас стреливать?
Начальник даже не улыбнулся.
Подобрав на обратной дороге наших хлопчиков, - они прекрасно отоспались на краю канавы, под рябиновым кустом - мы снова возглавили колонну и двинулись к главной цели.
В одном, еще живом, совхозе закупили хороший картофель.
Пилипюк каждый мешок развязал, все руками пощупал, глазом своим хохляцким хитрым оценил, проверил. Но мог бы и не проверять - поставщик (производитель) был кровно заинтересован в расширении долгосрочного с нами сотрудничества без посредников и потому картошечку отбирал для продажи как для себя. И заплатил я хорошую цену, наличными, чтобы, понятно, еще больше привязать к себе партнера. Когда мы распахнули дверцы одного из пикапов, набитого деньгами, директор совхоза, люди которого уже год не получали зарплату, едва не заплакал от радости. Добрая весть мгновенно разлетелась по дворам центральной усадьбы, и к картофелехранилищам ринулся сельский житель. Под его одобрительную реакцию директор с зоотехником забросили в кузов отборного кабанчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106