Прохор собрал бумаги в стопу, подровнял, сдвинул на угол стола. Замялся.
- Знаешь, у меня к тебе просьба. Личная.
- Слушаю тебя.
- Нужно все-таки трудоустроить Наташу... Николаевну. Женщина осознала свое падение, встала на путь исправления. Нужно помочь ей, поддержать.
Я пожал плечами.
- Куда же мы ее устроим? На завод она сама не пойдет. Воспитательницей в детсад я ее не пущу. Возьми к себе, секретаршей. Мне она не нужна.
- Понимаешь, это не совсем удобно. В городе ее знают. Знают и о наших отношениях...
Я разозлился.
- И рыбку съесть, и... все остальное? Вот что, дорогой мой, давай-ка решай свои проблемы сам. Ты, значит, решил спасти падшую женщину, вернуть ее на путь добродетели, а мы должны оплачивать твои эксперименты?
- Ты невыносим, - застонал Прохор.
- А ты - однообразен. В своих ярлыках. Поступай, как знаешь. Но имей в виду, я не доверяю этой... Наташе Николаевне. У меня есть для этого основания. Смотри, дорогой князь Нехлюдов, как бы тебе не пришлось, верному любовнику, пойти за нею следом в Сибирь, на каторгу.
- Ты...
- ...Невыносим, знаю. Уже пять раз за последние дни.
- Но ведь ты же нянчишься с Юлькой Испанкой. - Упрек нул.
- Юлька - жертва. Наталья - преступница.
- Тогда сажай и меня вместе с ней, - едва не заламывал руки, в тоске и тревоге.
- Надо будет - посажу. Но в разные камеры, не надейся. И давай договоримся еще раз: каждый из нас занимается своим делом. Я - приказываю, ты - исполняешь. Кругом, шагом марш!
Лялька, похоже, специально зашла не сразу после ухода Прохора. Чтобы я не застрелил его прямо в кабинете. Оказывается- и откуда она все знает? - материалы Прохора перепечатывала Наталья. Додумался, козел!
Что ж, расстрелять его я всегда успею, не велик труд. А за эту доверчивость (или глупость), может, и награжу...
Вот и долгожданный вечер. Ужин в полном составе гарнизона Замка.
Лялька встретила княгиню в воротах и повела по зданию, похвалиться.
Княгине было интересно. Но удивить ее трудно.
- У моего первого мужа... Или второго, не помню... Тоже был такой же миленький замок в Нормандии. Только побольше и постарше. И из настоящих камней. Он стоял на берегу сурового моря. И муж показал мне место, куда ступала тысячу лет назад нога настоящего викинга.
- Ну и как? - Лялька умела подыгрывать.
- Ничего особенного, - княгиня пожала плечами. - Камень как камень.
Попутно Лялька представляла гостье обитателей Замка. Им тоже было интересно. Живых дворян никто из них не видел. А те, которых показывали по телевизору, особого доверия не вызывали.
- Подумаешь, - сказала Юлька, - сейчас все в дворяне полезли. Морда у него как у пьяного кучера, фамилия Гамно, а он, оказывается, благородного происхождения. Гордится, что его предки на конюшне людей пороли.
- Согласна с вами, милочка. Сейчас смутное время, всякая шваль со дна поднялась... Ей тоже хочется чем-нибудь погордиться. Пока опять на дно не уляжется. - Она положила руку в перчатке Юльке на плечо. - Что ж, когда надо было, то и пороли, пьяниц и воришек. Но еще - служили Верой и Правдой Отечеству, сочиняли прекрасные стихи, писали божественную музыку. Аристократизм, милочка, это не только маленькие руки в белых перчатках. Это прежде всего состояние души, образ мыслей и глубина чувств, это внутренняя культура, заложенная далекими предками...
- Ужинать пора, - с глубокой внутренней культурой прервала Лялька княгиню - к Юльке, видать, взревновала, заметила, как та заслушалась. Пожалуйте в залу.
За столом княгиня выбрала место рядом с Майором.
- Обожаю офицеров, - пояснила она, - это моя вторая маленькая слабость. - Первая, как я понял, коньяк и шампанское. - Один мой муж был офицером. И все мои любовники тоже.
Наш Майор был отважным - стал еще и бравым. Так ухаживал за столом за своей дамой, такими одаривал ее комплиментами - разве что шпорами под столом не звенел. За отсутствием таковых.
Впрочем, подумалось мне, завтра отроем клад и в нем наверняка найдется пара серебряных парадных шпор и гусарская сабля. Не миновать Майору принять их в дар. Как очередному объекту "второй маленькой слабости".
Разговоры за ужином вначале, как всегда, вспыхивали то в одном конце стола, то в другом, но постепенно общим вниманием завладели княгиня и Лялька.
Они умело разыгрывали светскую партию. Артистически дурачились.
Ну что с них взять - старый да малый резвятся.
Лялька взяла на себя роль простодушной хозяйки, которая дальше Малаховки боялась высунуть нос, а княгиня была гостья, прибывшая из очередного далека.
- Отведайте, сударыня, вот этот салатик, - ворковала Лялька, передавая Майору салатницу. - Секрет его вывезен из Дрездена.
- Отменно, киска, отменно, - хвалила салатик захмелевшая княгиня. Сразу видно - из Дрездена, не спутаешь. Из него ведь много всего вывезено. Всякая старина. Всякие памятники. Всякие люди. Все вывезли. Одна галерея и осталась. Скучный город, ужасно скучный. Ничего в нем нет. Одна галерея, галерея, галерея...
- Вы ее посетили, конечно?
- Конечно, нет. Я ее так и не нашла. Спросить-то некого.
И эта дама вписалась в коллектив. Преклонная возрастом, но юная душой хулиганка. Она даже на танцы осталась. И внесла в них свой старорусский колорит. Сперва Майора, а потом всех начала обучать мазуркам, кадрилям, полонезам.
К полуночи в Рыцарском зале царило бесшабашное веселье розлива конца девятнадцатого - начала двадцатого века, казалось, вся моя гвардия напрочь забыла, что она на войне.
Вот и славно.
Распоряжалась княгиня. Под сводами Замка вольно порхали и кружили красивые французские слова, на которые все время сбивалась княгиня и которые, как ни странно, быстро приняла и освоила наша способная к борьбе с врагом и к танцам с друзьями молодежь: "Месье, ангаже во дам! Мадам авансе! Мадам- рекуле! Кавалье - соло! Мадам, месье - гран рон! Да шевелись, хохол ленивый!"
Девочки нежно порхали, парни лихо стучали берцами, Майор крутил ус (которого у него не было) и закладывал одну руку за борт куртки, другую за спину, звенел шпорами (которых у него тоже не было). Прибежала разбуженная весельем Алевтина, и в паре с Пилипюком они "оторвали" какую-то гремучую смесь гопака с "барыней".
Даже Филипок, которого девчонки все-таки перетащили в Замок, сидел у стеночки, подпрыгивал на стуле и постукивал костылями. Юлька долго сидела рядом с ним, а потом исполнила соло не то болеро, не то хабанеру. И под аплодисменты, лохматая, с блестящими черными глазами, снова устроилась около Филипка, взяла его за руку, стала нашептывать в ухо что-то озорное и веселое...
- Все, - сказал я, утомленный, - кончен бал. Отбой через пятнадцать минут.
Меня тут же окружили разгоряченные девицы и - откуда что взялось защебетали:
- Душечка полковник, еще один вальс. Ну пуркуа так рано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106