Поэтому никому и не хочется улыбаться.
– Снова восстание?
– Убит Царский Сын Икер, – потухшим голосом произнес Кхнум-Хотеп.
Медес принял подобающее случаю выражение лица.
– У меня только одно желание: пусть скорее уничтожат виновных!
– Генерал Несмонту, конечно, не оставит это без ответа. И фараон сломает хребет поднявшим на него руку.
– Должен ли я заняться возвращением на родину останков Икера?
– Этим уже занимается Сехотеп. Сенанкх занимается гробницей. Икер останется в Мемфисе, похороны будут скромными. Враг не должен знать, что он сильно ранил Великого Царя.
А мы с тобой займемся тем, чтобы это событие никак не отразилось на обычной деятельности государства.
Возвращаясь из кабинета Кхнум-Хотепа, Медес чувствовал, что ему хочется петь и танцевать! Наконец-то он освободился от Икера, которого считал своим главным врагом и возможным обвинителем. Теперь можно посмотреть в будущее с оптимизмом! Что же до Провозвестника, то тот освободился от опасного шпиона и теперь ему никто и ничто не угрожает!
У Икера были связаны за спиной руки. Он понимал, что лишь поменял одну тюрьму на другую. И теперь у него не было шансов выбраться: Тринадцатилетний знал все. Судьба Икера была определена: допрос, пытки, казнь. Но мальчишка все-таки не выказывал агрессивности и даже давал пленнику кое-какую пищу и питье. Странное обращение с будущей жертвой.
– Не грусти, Икер, мы тебя перевоспитаем. До этого дня ты верил ложным ценностям. Я не зря тебя спас.
– Но хотя бы перед смертью мне дадут взглянуть на Провозвестника?
– А ты не умрешь! Ну, по крайней мере, сегодня. Сначала ты должен научиться слушаться. Потом ты действительно будешь сражаться против тирана. И когда тебя убьют, ты попадешь в рай.
Царский Сын чувствовал себя раздавленным. Что же делать? Как искать выход? Может быть, демонстрируя покорность? Может быть, это позволит где-нибудь нащупать слабое место у противника?
– Фараон относится к Провозвестнику как к преступнику, – сказал он мальчишке угасшим голосом. – Он утверждает, что только Египет дает процветание Ханаанской земле.
– Он лжет! – гневно вскричал Тринадцатилетний. – Преступник – это он! А тобой воспользовались. Но теперь, благодаря моей общине, ты станешь новым человеком. Раньше, по словам Вины, ты был хорошим парнем, а потом сбился с пути. Теперь посмотрим, пойдешь ли ты по пути обращения или на корм для зверей.
Этот парень, от природы жестокий, не имел ни угрызений совести, ни сожалений. Он убивал, как убивают дикие звери, и не выносил ни малейшего противоречия. Надеяться на его дружбу было бы иллюзией, но писец все же попытается навязать ему свою волю, поддерживая его фанатичные речи.
Маленький мобильный отряд прошел так, что нигде не повстречался с египетскими патрулями. Он быстро продвигался на север, удаляясь от той зоны, которую более или менее контролировал генерал Несмонту.
Икер – убитый, позабытый и затерянный во враждебном мире – уходил в небытие.
Окружающий пейзаж не походил ни на плодородную долину Нила, ни на палящие горизонты Дельты. Члены общины, скрываясь в чащах хвойных лесов, где довольно часто встречались источники, питались дичью и ягодами. Женщины почти не выходили за порог своих хижин.
После всех своих похождений тринадцатилетний мальчишка почитался всеми как герой. Даже вожак общины – высокий бородач с изуродованным носом – почтительно его приветствовал.
– Это египтянин, которого я только что взял в плен по приказу Провозвестника, – заявил Тринадцатилетний гордо.
– Почему же ты сохранил ему жизнь?
– Потому что он приговорен помогать нам.
– Египтянин? Помогать ханаанеям?
– Провозвестник решил перевоспитать его и превратить в оружие, которое будет использоваться против его же соотечественников. Ты займешься его воспитанием.
Огромный пес, стоявший рядом с хозяином, повел себя так же враждебно, как и тот. Уставив на незнакомца ненавидящий взгляд, он издал такое угрожающее рычание, что забеспокоился даже Тринадцатилетний.
– Спокойно, Кровавый!
Пес обошел вокруг пленника, обнюхал чужака и прорычал еще раз, но уже менее грозно.
– Все эти истории меня не интересуют, – отрезал вождь. – Мне нужен раб, который бы умел печь хлеб из зерна, которое мы воруем у египтян. Если этот негодяй способен на это, я у себя его оставляю, если нет – отдам его своему псу.
Икер воспитывался в деревне и часто помогал в домашнем хозяйстве. Он часто помогал и хлебопеку Медамуда печь лепешки.
– Дайте мне все, что необходимо.
– Постарайся не разочаровать меня, парень!
– Ладно, делай, что хочешь. Я возвращаюсь к Провозвестнику, – объявил Тринадцатилетний.
И он исчез, не бросив на Икера даже прощального взгляда.
– Давай, за работу! Пошевеливайся, раб! – приказал вождь племени, с удовольствием толкнув в спину неожиданно свалившегося ему на голову бесплатного помощника.
В изнурительной работе бежали часы за часами. С помощью буасо Икер отмерял необходимое количество зерна, вытряхивал его в решето над ступой из обожженной глины. Потом с помощью грубого песта он давил зерно, отделяя его от кожицы. Получалась мука, качество которой, невзирая на большие усилия хлебопека поневоле, оставляло желать лучшего. Потом Икер увлажнял и долго разминал эту массу, чтобы получить посредственное тесто. У писца не было ни хороших инструментов, ни навыка истинного хлебопека, но он яростно старался преуспеть.
Опасные моменты, когда производится добавление соли, и сам процесс жарения на угольях протекали более спокойно. Что же до формы хлеба, то она зависела от той утвари, которая доставалась бандитам в разграбленных караванах.
Еще Икеру досталась работа по ежедневной доставке воды и пропалыванию поля. Каждый вечер он буквально падал от усталости и, наскоро поев, проваливался в тяжелый сон, а утром все начиналось снова.
Множество раз юноша терял надежду, падал духом, считая, что ему больше не удастся и пальцем пошевелить. Но, несмотря на усталость, крохи энергии у него все еще оставались, и под грозными взглядами ханаанеев он еще яростнее принимался за свой каторжный труд.
И все же как-то в конце душного дня он почувствовал себя настолько изнуренным, что растянулся перед своей хлебной печкой, с почти безмятежным блаженством дожидаясь смертельного удара, который избавит его от этого невыносимого существования.
И тогда чей-то ласковый шершавый язык тщательно вылизал ему щеки. Это на свой манер его утешал Кровавый. И это неожиданное проявление дружелюбия спасло Царского Сына.
Когда вождь племени увидел, что его пес повсюду сопровождает пленника и защищает от одного из сбиров, собиравшегося избить его палкой, он оцепенел. Кровавый, прирожденный убийца, должен был разорвать раба!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94