– Это верно, мой государь. У ханаанеев ложь и предательство являются правилом жизни. И я, конечно, предпринял меры предосторожности. И все-таки я не был готов к такой легкой победе…
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Этих слепцов кто-то сознательно отправил на бойню. Нас хотели убедить в том, что ханаанеи собрали освободительную армию и что она может представлять собой реальную опасность.
– Но разве ты сам не предпринимал попытки вытащить ее из потаенных убежищ и завлечь в Сихем?
– Да, Великий Царь. И я должен признаться, что действия мои оказались небезуспешными. Но все-таки… Меня не покидает ощущение, что кто-то меня одурачил.
– Разве ты не подавил восстание?
– На короткий срок, конечно. Но на самом деле я чувствую, что нас заманивают в ловушку.
– По-твоему, ханаанеи могут создать новую освободительную армию?
– Если бы они соединились с сирийцами, то, может быть, им это и удалось бы… Но лично я не слишком верю в возможность такого союза.
– Нужно ли нам держать большую часть войска в Ханаанской земле?
– Вот именно! Это и есть главный вопрос! Здесь может быть два решения. Первое: признав, что это странное и трагикомическое нашествие было призвано доказать, что восстания абсурдны и ни к чему не ведут, мы выводим из Сирийской Палестины лишние силы и в этом случае подвергаем себя опасности истинного нападения на наши границы. Второе: мы продолжаем относиться к ханаанеям с недоверием и сохраняем оккупацию региона. В этом случае нам могут нанести смертельный удар где-нибудь в другом месте…
– У тебя есть новости от Икера?
– Нет, Великий Царь. В отличие от Собека я убежден, что его прежнее послание не потеряло для нас актуальности. Но оно, увы, столь туманно, что я не могу рисковать жизнью своих солдат, даже опытных, отправляя их в такую опасную местность. Если Царский Сын не даст нам более подробных сведений о местонахождении Провозвестника, я не сдвинусь с места.
Собек-Защитник торжествовал.
– Как я и предполагал, Великий Царь, послание Икера имело только одну цель – ввести нас в заблуждение! Он хотел добиться того, чтобы наши войска рассредоточились, а в это время ханаанские полчища ударили бы по беззащитному Сихему. К счастью, генерал Несмонту не поддался на его провокацию.
– А мой анализ отличается от твоего, – возразил Секари. – Икером воспользовались, чтобы забросить сюда ложную информацию. И как только Царский Сын это обнаружил, он укрылся от этих людей, надеясь присоединиться к нам и сообщить правду.
– Тогда одно из двух: Икер или погиб, или предал нас, – отрезал Собек. – Дружеские чувства Секари не позволяют ему быть объективным.
– Я повидал немало опасных ситуаций, и никогда не позволял себе поддаваться каким бы то ни было чувствам! Просто я хорошо знаю Икера. Я уверен в одном: есть предатели здесь, при дворе фараона, они продали Икера врагу. Но все равно он вернется.
– Ну а в этом случае, – пообещал Собек, – я лично засажу его в тюрьму.
– Откуда такая ненависть? – спросил его Секари.
– Речь идет не о ненависти, а о благоразумии. Предатель – это сам Икер. Хоть я и ненавижу большинство придворных, мое расследование ничего не дало. Есть льстецы, есть трусы, но ни один из них не способен на такой риск! А вот Икер хотел заколоть самого фараона!
– По-твоему, он не доказал свою невиновность?
– Как раз наоборот! Он присоединился к нашим врагам и теперь сражается с нами за пределами Египта! И если он вернется в Мемфис, то снова попытается нанести удар по фараону. Но этот змей будет повержен, потому что я размозжу ему голову!
– Будущее докажет тебе, что ты неправ, Собек!
– Нет, это ты ошибаешься, Секари!
Фараон промолчал.
И каждый из противников воспринял это молчание как одобрение собственной позиции.
Ну наконец хоть какая-то реакция!
Секари просто извелся, безуспешно пытаясь нащупать среди стражников из ближайшего окружения Собека хоть какую-то брешь! Неужели они образуют монолитное целое?
И вот один из них, седеющий мужчина лет сорока, все же согласился поговорить, хоть и под страшным секретом.
– Вы собираете сведения о Собеке?
– Ну, это, пожалуй, слишком громко сказано, – отшутился Секари. – Никому и в голову не придет сомневаться в его честности.
– Тогда в чем вы его обвиняете?
– Он несколько враждебен в отношении некоторых знатных людей и высокопоставленных чиновников. Иногда он слишком прямолинеен, что, согласитесь, вредит поискам истины.
– То, что вы говорите, чистая правда! – воскликнул седоватый мужчина. – Собек упрям, и, если что-то решил, ничто не заставит его изменить свое мнение. Хотя он порой и неправ.
– Например, в отношении Царского Сына Икера?
– Например.
– Не использует ли он каких-нибудь незаконных способов, чтобы вредить ему?
– Боюсь, что это может быть и так.
– А не мог бы ты выразиться поточнее?
Мужчина заколебался.
– Это трудно… Собек – мой начальник, и я…
– Речь идет о государственном деле, а не о торговой сделке! Если ты согласишься рассказать, то окажешь огромную услугу фараону.
– А получу ли я повышение по службе, в котором Собек мне отказывает?
– Этого я не знаю. А по каким причинам?
Стражник опустил глаза.
– Так, пустяки.
– А именно?
– Я не из этих мест, вот и все! Жестокость, аресты, риск…
– Убирайся.
– Вы даже не хотите выслушать мои соображения?
– Ты жаждешь лишь выплеснуть побольше грязи на голову своего начальника, и у тебя нет ничего серьезного, что бы ты мог мне сообщить. Сиди на своем месте и позабудь о своих обидах. Они несправедливы.
Седоватый стражник, смутившись, протестовать не решился.
Секари не тратил времени на пустую болтовню.
Опустив на пол тяжелый мешок, наполненный лекарствами, доктор Гуа безнадежно вздохнул. Лечить высокопоставленных больных было нелегким делом, но лечение супруги Секретаря Дома Царя вымотало бы и целый отряд врачей.
Доктор, щуплый и невысокий, казалось, не выдержит поток громких жалоб женщины, полагавшей, что она страдает всеми возможными и невозможными болезнями.
– Ах, доктор, вот наконец и вы! Все мое тело болит, моя жизнь – сплошная мука! Мне нужны лекарства, много лекарств!
– Перестаньте жестикулировать и сядьте. Мне же нужно осмотреть вас. Если вы будете продолжать в том же духе, я уйду.
Супруга Медеса покорилась и села как послушная маленькая девочка.
– А сейчас честно ответьте мне на мои вопросы. Сколько раз в день вы принимаете пищу?
– Четыре… Скорее, пять.
– Я же сказал: честно!
– Пять.
– И каждый раз пирожные?
– Почти… Да, каждый раз.
– И жирное?
– Но без него, – потеряла терпение пациентка, – кухня не имеет никакого вкуса!
– В вашей ситуации, – настаивал доктор, – любое лечение обречено на провал. Измените свои привычки, свое питание, или я передам вас в руки другого врача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94