Ужасная победа Провозвестника – всего лишь эфемерное мгновение перед лицом вечности!
Только когда Сесострис, вдохнув надежду в обезумевший от горя народ, вернулся во дворец, Собек ощутил всю безмерность риска этого торжественного выхода.
Один из помощников наклонился к нему.
– Начальник, вы будете довольны!
– Что? След?
– Лучше!
– Ты что, задержал подозреваемого?
– Вы обрадуетесь, когда увидите!
22
Икера было не узнать. Так же давно небритый, как и любой ханаанин, грязный, в пыльной набедренной повязке, он вызвал бы брезгливое чувство у любого придворного.
Возвращение в Египет так не было похоже на его красивые мечты! От главного укрепления Стены фараона его вел в Мемфис патруль и, без лишних допросов, бросил его в одну из камер тюрьмы, которая находилась на северной окраине столицы. Стражник, не обращая внимания на протесты Икера, отказался перемолвиться с ним хотя бы словом и довольствовался лишь тем, что раз в день доставлял ему холодные лепешки и воду.
Кто приказал втайне держать его здесь?
Икер начал обдумывать план побега…
Но вот дверь с размаху открылась, и на пороге появился Собек-Защитник.
– Значит, это ты выдаешь себя за Царского Сына? Писец гордо выпрямился.
– Хоть вид у меня и не слишком представительный, но ты все же должен узнать меня.
Начальник стражи царства медленно обошел вокруг пленника.
– Нет, честное слово, нет. Здесь мы содержим дезертиров, тех, кто пытается уклониться от общественных работ, и иностранцев, чьи документы оформлены незаконно. А к какой категории принадлежишь ты?
– Повторяю тебе, что я – Царский Сын Икер. Ты ведь его хорошо знаешь.
– Я встречал этого парня при дворе, но ты на него не похож. Этот несчастный умер где-то там, в Сирийской Палестине.
– Разве никто не получал моего послания?
– Разумеется, ложного? Или того, в которое должно было отправить нашу армию в западню?
– Прекрати эту комедию, Собек. И отведи меня к Великому Царю. У меня для него очень важная информация, которую я должен сообщить немедленно.
– Это все вымыслы заговорщика, и они вовсе не развеселят нашего властителя. Лучше не трать усилий на произнесение глупых слов, а расскажи-ка мне, почему ты бросился на Стену фараона.
– Не будь смешон! Мне удалось выжить, вырвавшись из рук ханаанеев и сирийцев, и я должен рассказать своему отцу о результатах своей миссии.
Иронически улыбнувшись, Собек скрестил руки на груди.
– Не рассказывай мне сказки: даже самый достойный из героев не сумел бы вернуться из этого ада! Есть только две возможности: либо ты – заговорщик, пытающийся выдать себя за Царского Сына Икера, чтобы убить фараона, либо ты – действительно Икер, но тогда ты – предатель, у тебя те же планы. Поэтому, перед тем как тебя осудят на вечную каторгу, ты можешь выбрать то, что тебе из этого больше нравится.
Исида, ухаживавшая за обожженными, большая часть которых выжила, готовилась садиться на корабль, отплывающий на Абидос. Но в этот момент Северный Ветер издал душераздирающий крик и, не желая подниматься по трапу, застыл как вкопанный, не давая сдвинуть себя с места.
Исида обняла его и нежно погладила по холке.
– Уж не заболел ли ты, малыш?
«Нет», – ответил ослик, подняв свое левое ухо.
– Ну, тогда пойдем. Мы должны ехать, Северный Ветер.
«Нет», – ответило ухо.
– Чего же ты хочешь?
Северный Ветер развернулся и… во весь дух помчался ко дворцу.
Исида побежала за ним, боясь, что потеряет его из виду. Остановившись рядом с дворцовыми строениями, Северный Ветер долго принюхивался. Потом снова пустился крупным галопом, распугивая прохожих, которые разбегались в стороны. Жрица не в силах была за ним поспевать.
– Вам трудно? – спросил ее Секари, который тайно обеспечивал ее охрану.
– Северный Ветер отказывается возвращаться на Абидос. Он впервые повел себя так странно.
– Вы не спросили у него, почему?
– Я не успела.
– Постойте, мне пришла в голову одна мысль…
Благодаря сведениям, которые дали им любопытные прохожие, Секари снова отыскал след Северного Ветра.
– Так никаких следов и нет, Собек?
– Если бы у меня был хоть какой-то, то я сообщил бы об этом только Великому Царю. А что у тебя?
– Кажется, какой-то бандит недавно был посажен в тюрьму на северной окраине. Мне бы хотелось допросить его.
– Это по какой такой причине?
– Веду собственное расследование.
– Сожалею, но этот негодяй содержится втайне. Только визирь смог бы дать тебе разрешение на свидание. Но я не уверен, что даже он еще способен вмешаться.
– А что случилось с Кхнум-Хотепом?
– А ты проведи собственное расследование – узнаешь.
Секари немедленно отправился во дворец. Он встретил Сехотепа, который выглядел очень расстроенным.
– Царь приказал позвать к себе визиря, – сказал он.
– А почему, не знаешь?
– По лицу Кхнум-Хотепа я понял, что у него серьезные неприятности.
Сесострис громко прочел своему визирю доклад командующего портом Абидоса, переданный фараону Собеком.
– Не может быть! Печать моей администрации использована убийцей?! Нет более гнусного и подлого удара мне в спину, мой государь… Я, разумеется, немедленно подам вам рапорт о своей отставке. Но прежде чем уехать родную провинцию, – если, конечно, вы милостиво даруете мне эту привилегию, -
мне очень хотелось бы задать вам один вопрос… Щекотливый вопрос… Скажите мне, Великий Царь, хоть на какое-то мгновение вам не казалось, что виноват в этом я?
– Нет, Кхнум-Хотеп. И вот тебе мое решение. Ты останешься на своем посту. Время тяжелое, грозное, и ни один из служителей Маат не имеет права помышлять о спокойной жизни где-нибудь в отдаленном уголке своей провинции.
Старый визирь не мог оправиться от потрясения, и впервые за все то время, что он служил на своем посту, его возраст стал заметен. Кхнум-Хотеп тяжело переживал известие из Абидоса и все же не мог не оценить того доверия, которое засвидетельствовал ему фараон. Сейчас он твердо знал, что не пощадит ни капли оставшейся у него энергии, ни унции своих сил, чтобы как можно лучше исполнить то, что ему доверено.
– Я виноват в том, что слишком небрежно отнесся к наблюдению за своими сотрудниками. Доверять было нельзя, – признался он, – потому что печать так легко подделать и использовать в пагубных целях. Отныне она будет храниться только у меня. Даже ближайшие мои сотрудники больше не будут иметь к ней доступа.
– Я полагаю, что узнать, кто именно украл печать, довольно трудно, а может быть, почти невозможно?
– К сожалению, это так, Великий Царь. Нужно было случиться катастрофе, чтобы я смог осознать весь величину произвола моих подчиненных. Единственным виновником я считаю лишь самого себя.
– Если ты будешь лишь пережевывать прошлое, постоянно возвращаясь к своим ошибкам, тебя это ни к чему не приведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Только когда Сесострис, вдохнув надежду в обезумевший от горя народ, вернулся во дворец, Собек ощутил всю безмерность риска этого торжественного выхода.
Один из помощников наклонился к нему.
– Начальник, вы будете довольны!
– Что? След?
– Лучше!
– Ты что, задержал подозреваемого?
– Вы обрадуетесь, когда увидите!
22
Икера было не узнать. Так же давно небритый, как и любой ханаанин, грязный, в пыльной набедренной повязке, он вызвал бы брезгливое чувство у любого придворного.
Возвращение в Египет так не было похоже на его красивые мечты! От главного укрепления Стены фараона его вел в Мемфис патруль и, без лишних допросов, бросил его в одну из камер тюрьмы, которая находилась на северной окраине столицы. Стражник, не обращая внимания на протесты Икера, отказался перемолвиться с ним хотя бы словом и довольствовался лишь тем, что раз в день доставлял ему холодные лепешки и воду.
Кто приказал втайне держать его здесь?
Икер начал обдумывать план побега…
Но вот дверь с размаху открылась, и на пороге появился Собек-Защитник.
– Значит, это ты выдаешь себя за Царского Сына? Писец гордо выпрямился.
– Хоть вид у меня и не слишком представительный, но ты все же должен узнать меня.
Начальник стражи царства медленно обошел вокруг пленника.
– Нет, честное слово, нет. Здесь мы содержим дезертиров, тех, кто пытается уклониться от общественных работ, и иностранцев, чьи документы оформлены незаконно. А к какой категории принадлежишь ты?
– Повторяю тебе, что я – Царский Сын Икер. Ты ведь его хорошо знаешь.
– Я встречал этого парня при дворе, но ты на него не похож. Этот несчастный умер где-то там, в Сирийской Палестине.
– Разве никто не получал моего послания?
– Разумеется, ложного? Или того, в которое должно было отправить нашу армию в западню?
– Прекрати эту комедию, Собек. И отведи меня к Великому Царю. У меня для него очень важная информация, которую я должен сообщить немедленно.
– Это все вымыслы заговорщика, и они вовсе не развеселят нашего властителя. Лучше не трать усилий на произнесение глупых слов, а расскажи-ка мне, почему ты бросился на Стену фараона.
– Не будь смешон! Мне удалось выжить, вырвавшись из рук ханаанеев и сирийцев, и я должен рассказать своему отцу о результатах своей миссии.
Иронически улыбнувшись, Собек скрестил руки на груди.
– Не рассказывай мне сказки: даже самый достойный из героев не сумел бы вернуться из этого ада! Есть только две возможности: либо ты – заговорщик, пытающийся выдать себя за Царского Сына Икера, чтобы убить фараона, либо ты – действительно Икер, но тогда ты – предатель, у тебя те же планы. Поэтому, перед тем как тебя осудят на вечную каторгу, ты можешь выбрать то, что тебе из этого больше нравится.
Исида, ухаживавшая за обожженными, большая часть которых выжила, готовилась садиться на корабль, отплывающий на Абидос. Но в этот момент Северный Ветер издал душераздирающий крик и, не желая подниматься по трапу, застыл как вкопанный, не давая сдвинуть себя с места.
Исида обняла его и нежно погладила по холке.
– Уж не заболел ли ты, малыш?
«Нет», – ответил ослик, подняв свое левое ухо.
– Ну, тогда пойдем. Мы должны ехать, Северный Ветер.
«Нет», – ответило ухо.
– Чего же ты хочешь?
Северный Ветер развернулся и… во весь дух помчался ко дворцу.
Исида побежала за ним, боясь, что потеряет его из виду. Остановившись рядом с дворцовыми строениями, Северный Ветер долго принюхивался. Потом снова пустился крупным галопом, распугивая прохожих, которые разбегались в стороны. Жрица не в силах была за ним поспевать.
– Вам трудно? – спросил ее Секари, который тайно обеспечивал ее охрану.
– Северный Ветер отказывается возвращаться на Абидос. Он впервые повел себя так странно.
– Вы не спросили у него, почему?
– Я не успела.
– Постойте, мне пришла в голову одна мысль…
Благодаря сведениям, которые дали им любопытные прохожие, Секари снова отыскал след Северного Ветра.
– Так никаких следов и нет, Собек?
– Если бы у меня был хоть какой-то, то я сообщил бы об этом только Великому Царю. А что у тебя?
– Кажется, какой-то бандит недавно был посажен в тюрьму на северной окраине. Мне бы хотелось допросить его.
– Это по какой такой причине?
– Веду собственное расследование.
– Сожалею, но этот негодяй содержится втайне. Только визирь смог бы дать тебе разрешение на свидание. Но я не уверен, что даже он еще способен вмешаться.
– А что случилось с Кхнум-Хотепом?
– А ты проведи собственное расследование – узнаешь.
Секари немедленно отправился во дворец. Он встретил Сехотепа, который выглядел очень расстроенным.
– Царь приказал позвать к себе визиря, – сказал он.
– А почему, не знаешь?
– По лицу Кхнум-Хотепа я понял, что у него серьезные неприятности.
Сесострис громко прочел своему визирю доклад командующего портом Абидоса, переданный фараону Собеком.
– Не может быть! Печать моей администрации использована убийцей?! Нет более гнусного и подлого удара мне в спину, мой государь… Я, разумеется, немедленно подам вам рапорт о своей отставке. Но прежде чем уехать родную провинцию, – если, конечно, вы милостиво даруете мне эту привилегию, -
мне очень хотелось бы задать вам один вопрос… Щекотливый вопрос… Скажите мне, Великий Царь, хоть на какое-то мгновение вам не казалось, что виноват в этом я?
– Нет, Кхнум-Хотеп. И вот тебе мое решение. Ты останешься на своем посту. Время тяжелое, грозное, и ни один из служителей Маат не имеет права помышлять о спокойной жизни где-нибудь в отдаленном уголке своей провинции.
Старый визирь не мог оправиться от потрясения, и впервые за все то время, что он служил на своем посту, его возраст стал заметен. Кхнум-Хотеп тяжело переживал известие из Абидоса и все же не мог не оценить того доверия, которое засвидетельствовал ему фараон. Сейчас он твердо знал, что не пощадит ни капли оставшейся у него энергии, ни унции своих сил, чтобы как можно лучше исполнить то, что ему доверено.
– Я виноват в том, что слишком небрежно отнесся к наблюдению за своими сотрудниками. Доверять было нельзя, – признался он, – потому что печать так легко подделать и использовать в пагубных целях. Отныне она будет храниться только у меня. Даже ближайшие мои сотрудники больше не будут иметь к ней доступа.
– Я полагаю, что узнать, кто именно украл печать, довольно трудно, а может быть, почти невозможно?
– К сожалению, это так, Великий Царь. Нужно было случиться катастрофе, чтобы я смог осознать весь величину произвола моих подчиненных. Единственным виновником я считаю лишь самого себя.
– Если ты будешь лишь пережевывать прошлое, постоянно возвращаясь к своим ошибкам, тебя это ни к чему не приведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94