Ветер утих, остров превратился в горящую клетку, в которой метались испуганные пленники.
В ту ночь Стреса устроил их в расщелине скалы, защищенной с трех сторон и укрытой рощей из гибких и очень прочных, хотя и ободранных деревьев. Путники сбились в кучу, прижавшись спинами к стене. Они находились в дне пути от берега. До встречи с Тигром Тэем оставался один день.
Рен пришла в себя уже настолько, чтобы осознать, в какую они попали беду. Разрушение острова было неизбежным. Отхлебывая воду из чашки, которую дал ей Трисс, прислушиваясь к ободряющему звуку его голоса, она подумала о предстоящей встрече с Тигром Тэем.
— Трисс, — сказала она, увидя его как бы впервые. И тот с облегчением улыбнулся.
Вскоре появились демоны Морровинда. Первые из тех, кто спасся от огненного потока Киллешана. Спотыкаясь, они вывалились из зарева — беспорядочное скопление уродливых чудовищ, готовых убить любого на своем пути, подвластных лишь инстинкту и своему собственному безумию. Стреса услышал их приближение и предупредил остальных за несколько секунд до атаки. Вынув меч, Трисс встретил натиск и выдержал его; владея лишь одной рукой, он почти не уступал им в силе. Но, потеряв страх и рассудок, гонимые непонятной грозной силой, демоны вновь ринулись в атаку, подгоняемые жаждой мести за разоренные гнезда.
Но теперь Рен сама с безумной безоглядностью встретила их. Она точно направила магию эльфийских камней на демонов. Чудовища осознали опасность слишком поздно. Волшебная сила настигала мгновенно, вспышки огня поглотили их. С истошными воплями они умирали. Через несколько секунд от них ничего не осталось — лишь дым да пепел.
Другие демоны появились ночью. Небольшие группы выскакивали из тьмы и тут же натыкались на огонь, на быструю и верную смерть. Рен беспощадно уничтожала их, а затем подожгла лес, и он запылал, уподобившись склону горы, по которому струились потоки лавы. К утру все убежища демонов и прилегающая территория оказались выжженным склепом для груды почерневших тел. Оставшиеся в живых на этом кладбище не могли ни спать, ни отдыхать; у них появилась лишь малая отсрочка, чтобы они могли подготовиться к новой атаке.
На рассвете ввалившимися от усталости глазами они взглянули на небо и скалы. Трисс получил еще несколько ранений, его одежда была изорвана в клочья, а все оружие, за исключением короткого меча, потеряно или сломано. Лицо Рен стало серым от пепла, а руки еще вздрагивали под влиянием энергии эльфинитов.
Иголки Стресы торчали веером во все стороны. Фаун свернулась у ног Рен, напряженная, как сжатая пружина.
Когда на востоке забрезжил свет, а за пеленой дыма проступило багровое солнце, Рен наконец рассказала им правду о Гарте. Она должна была освободиться от тяжкого бремени, которое несла в себе, от горькой тайны, способной отравить ей жизнь. Она рассказала им об этом в спокойной и мягкой тишине, которая наступила после последней атаки демонов. Закончив рассказ, она снова заплакала, казалось, рыданию ее не будет конца. Но слезы успокоили ее, будто смывая какую-то часть боли. Все молча выслушали ее. Капитан Придворной Гвардии, иглокот и лесная скрипелочка тесно сгрудились, чтобы ничего не пропустить. Даже Фаун, казалось, понимает ее слова, льющиеся безудержно, давая выход отчаянию и жалости, и что-то похожее на покой стало наполнять ее душу.
— Р-р-р, госпожа Рен, именно это и надо было сделать, — солидно сказал Стреса, когда она замолчала.
— Ты знал, да? — спросила она.
— Ш-ш-ш. Да. Я понял, как может подействовать яд. Но я не мог сказать тебе, Рен, потому что ты все равно бы не поверила. Ты должна была услышать все от него самого.
Кот был прав, хотя теперь это не имело значения. Они еще поговорили, ожидая, пока свет пробьется через пелену и выхватит из мрака их мир, состоящий из черных развалин, дымящихся легкими завитками, и земли, дрожащей от яростного гнева Киллешана.
— Он отдал за тебя жизнь, сударыня Рен, — важно произнес Трисс. — Он защитил тебя от вистерона и принял бой. Никто из нас не выжил бы. Мы пытались, но только Гарт был достаточно силен для этого. Сохрани благодарное воспоминание о нем.
Но Рен продолжало преследовать ощущение ножа в руке, проникшего в его сердце, вспомнилось усилие руки Гарта — он стремился освободить ее от вины. Она всегда будет чувствовать его руку и видеть то, что стояло в его глазах.
И снова путь. Пройдя через обугленное поле ночного сражения, они оказались среди ярко-зеленого пейзажа нового дня. Это последний их переход к берегу. Толчки под ногами не прекращались ни на минуту. Потоки лавы бушевали все ближе и ближе, сползая по склону горы. Повсюду в ужасе метались живые существа. Все бежало, спасаясь от испепеляющего жара, от ярости Киллешана, вперед — к берегу Синего Раздела. Морровинд медленно превращался в огненный котел. Повсюду возникали трещины, разверзаясь безднами. Из них с шипением вырывался пар. Край, который когда-то пышно расцвел под действием волшебства эльфов, теперь исчезал, и через несколько дней от него останутся лишь голые скалы и пепел.
Они спустились в луга, поросшие высокой травой. Эти луга опоясывали сохранившиеся участки зарослей у береговой линии. Трава уже начинала скручиваться, жухнуть и даже тлеть — жизнь уходила и отсюда. Низкий кустарник рассыпался под их ногами, высохший и мертвый. Вокруг пылали очаги огня, а справа, по дну глубокого ущелья, узкая алая лента упорно прокладывала себе путь через путаницу пестрых полевых цветов и акации, замершей в беспомощном ожидании. Тучи черной копоти надвигались со стороны Ин Джу. Там густые заросли уже были охвачены огнем; он медленно приближался к воде, а само болото внизу бурлило и булькало. Сыпались сверху осколки скал и зола, град из туч, готовых засыпать землю. Ветер переменился и заволок все черным маревом. Наступил полдень, но небо оставалось таким же серым и туманным, как осенним вечером.
Голова Рен стала легкой, как воздух, которым она дышала. Кости как бы отделились от мышц, а огонь волшебной силы эльфийских камней все еще искрился в ней, как тлеющие угольки. Она смотрела вокруг и, казалось, не могла ни на чем сосредоточиться.
— Стреса, далеко ли еще? — спросила она.
— Относительно, — проворчал иглокот, не поворачивая головы. — Фр-р-р. Иди, Рен из рода эльфов.
И она пошла дальше, зная, что силы ее тают. Но отчего это? То ли из-за частого обращения к волшебной силе, то ли от слабости. Трисс подошел к ней, обняв одной рукой за плечи.
— Обопрись на меня, — прошептал он, как бы взяв тяжесть ее тела на себя.
Когда солнце склонилось к западу, они миновали луга и достигли больших деревьев. Юг острова уже пылал, верхние ветви деревьев горели. Они прокладывали себе путь, скользя по мху, листве и рассыпающейся скальной породе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В ту ночь Стреса устроил их в расщелине скалы, защищенной с трех сторон и укрытой рощей из гибких и очень прочных, хотя и ободранных деревьев. Путники сбились в кучу, прижавшись спинами к стене. Они находились в дне пути от берега. До встречи с Тигром Тэем оставался один день.
Рен пришла в себя уже настолько, чтобы осознать, в какую они попали беду. Разрушение острова было неизбежным. Отхлебывая воду из чашки, которую дал ей Трисс, прислушиваясь к ободряющему звуку его голоса, она подумала о предстоящей встрече с Тигром Тэем.
— Трисс, — сказала она, увидя его как бы впервые. И тот с облегчением улыбнулся.
Вскоре появились демоны Морровинда. Первые из тех, кто спасся от огненного потока Киллешана. Спотыкаясь, они вывалились из зарева — беспорядочное скопление уродливых чудовищ, готовых убить любого на своем пути, подвластных лишь инстинкту и своему собственному безумию. Стреса услышал их приближение и предупредил остальных за несколько секунд до атаки. Вынув меч, Трисс встретил натиск и выдержал его; владея лишь одной рукой, он почти не уступал им в силе. Но, потеряв страх и рассудок, гонимые непонятной грозной силой, демоны вновь ринулись в атаку, подгоняемые жаждой мести за разоренные гнезда.
Но теперь Рен сама с безумной безоглядностью встретила их. Она точно направила магию эльфийских камней на демонов. Чудовища осознали опасность слишком поздно. Волшебная сила настигала мгновенно, вспышки огня поглотили их. С истошными воплями они умирали. Через несколько секунд от них ничего не осталось — лишь дым да пепел.
Другие демоны появились ночью. Небольшие группы выскакивали из тьмы и тут же натыкались на огонь, на быструю и верную смерть. Рен беспощадно уничтожала их, а затем подожгла лес, и он запылал, уподобившись склону горы, по которому струились потоки лавы. К утру все убежища демонов и прилегающая территория оказались выжженным склепом для груды почерневших тел. Оставшиеся в живых на этом кладбище не могли ни спать, ни отдыхать; у них появилась лишь малая отсрочка, чтобы они могли подготовиться к новой атаке.
На рассвете ввалившимися от усталости глазами они взглянули на небо и скалы. Трисс получил еще несколько ранений, его одежда была изорвана в клочья, а все оружие, за исключением короткого меча, потеряно или сломано. Лицо Рен стало серым от пепла, а руки еще вздрагивали под влиянием энергии эльфинитов.
Иголки Стресы торчали веером во все стороны. Фаун свернулась у ног Рен, напряженная, как сжатая пружина.
Когда на востоке забрезжил свет, а за пеленой дыма проступило багровое солнце, Рен наконец рассказала им правду о Гарте. Она должна была освободиться от тяжкого бремени, которое несла в себе, от горькой тайны, способной отравить ей жизнь. Она рассказала им об этом в спокойной и мягкой тишине, которая наступила после последней атаки демонов. Закончив рассказ, она снова заплакала, казалось, рыданию ее не будет конца. Но слезы успокоили ее, будто смывая какую-то часть боли. Все молча выслушали ее. Капитан Придворной Гвардии, иглокот и лесная скрипелочка тесно сгрудились, чтобы ничего не пропустить. Даже Фаун, казалось, понимает ее слова, льющиеся безудержно, давая выход отчаянию и жалости, и что-то похожее на покой стало наполнять ее душу.
— Р-р-р, госпожа Рен, именно это и надо было сделать, — солидно сказал Стреса, когда она замолчала.
— Ты знал, да? — спросила она.
— Ш-ш-ш. Да. Я понял, как может подействовать яд. Но я не мог сказать тебе, Рен, потому что ты все равно бы не поверила. Ты должна была услышать все от него самого.
Кот был прав, хотя теперь это не имело значения. Они еще поговорили, ожидая, пока свет пробьется через пелену и выхватит из мрака их мир, состоящий из черных развалин, дымящихся легкими завитками, и земли, дрожащей от яростного гнева Киллешана.
— Он отдал за тебя жизнь, сударыня Рен, — важно произнес Трисс. — Он защитил тебя от вистерона и принял бой. Никто из нас не выжил бы. Мы пытались, но только Гарт был достаточно силен для этого. Сохрани благодарное воспоминание о нем.
Но Рен продолжало преследовать ощущение ножа в руке, проникшего в его сердце, вспомнилось усилие руки Гарта — он стремился освободить ее от вины. Она всегда будет чувствовать его руку и видеть то, что стояло в его глазах.
И снова путь. Пройдя через обугленное поле ночного сражения, они оказались среди ярко-зеленого пейзажа нового дня. Это последний их переход к берегу. Толчки под ногами не прекращались ни на минуту. Потоки лавы бушевали все ближе и ближе, сползая по склону горы. Повсюду в ужасе метались живые существа. Все бежало, спасаясь от испепеляющего жара, от ярости Киллешана, вперед — к берегу Синего Раздела. Морровинд медленно превращался в огненный котел. Повсюду возникали трещины, разверзаясь безднами. Из них с шипением вырывался пар. Край, который когда-то пышно расцвел под действием волшебства эльфов, теперь исчезал, и через несколько дней от него останутся лишь голые скалы и пепел.
Они спустились в луга, поросшие высокой травой. Эти луга опоясывали сохранившиеся участки зарослей у береговой линии. Трава уже начинала скручиваться, жухнуть и даже тлеть — жизнь уходила и отсюда. Низкий кустарник рассыпался под их ногами, высохший и мертвый. Вокруг пылали очаги огня, а справа, по дну глубокого ущелья, узкая алая лента упорно прокладывала себе путь через путаницу пестрых полевых цветов и акации, замершей в беспомощном ожидании. Тучи черной копоти надвигались со стороны Ин Джу. Там густые заросли уже были охвачены огнем; он медленно приближался к воде, а само болото внизу бурлило и булькало. Сыпались сверху осколки скал и зола, град из туч, готовых засыпать землю. Ветер переменился и заволок все черным маревом. Наступил полдень, но небо оставалось таким же серым и туманным, как осенним вечером.
Голова Рен стала легкой, как воздух, которым она дышала. Кости как бы отделились от мышц, а огонь волшебной силы эльфийских камней все еще искрился в ней, как тлеющие угольки. Она смотрела вокруг и, казалось, не могла ни на чем сосредоточиться.
— Стреса, далеко ли еще? — спросила она.
— Относительно, — проворчал иглокот, не поворачивая головы. — Фр-р-р. Иди, Рен из рода эльфов.
И она пошла дальше, зная, что силы ее тают. Но отчего это? То ли из-за частого обращения к волшебной силе, то ли от слабости. Трисс подошел к ней, обняв одной рукой за плечи.
— Обопрись на меня, — прошептал он, как бы взяв тяжесть ее тела на себя.
Когда солнце склонилось к западу, они миновали луга и достигли больших деревьев. Юг острова уже пылал, верхние ветви деревьев горели. Они прокладывали себе путь, скользя по мху, листве и рассыпающейся скальной породе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104