Все. Самое мерзкое – то, что ведь в глубине души все до единого со мной согласны. Все – от салаги-первокурсника до латов и капитанов. И все мысленно хихикали там, на смотре, когда потайная надпись проявилась во всей красе на гральском флаере. Уверена – все хихикали и радовались, даже командиры, понявшие, что им еще предстоит расхлебывать всю эту историю.
И однако все они – настоящие легионеры, а я…
Нельзя говорить вслух то, что и так все знают. Это наказуемо.
И ведь где-то Дзури прав. Ну да, конечно, Сабана– свинья, но ломать себе карьеру из-за удовольствия это сказать? За полгода до выпуска? Сознательно мы бы этого, конечно, не сделали. Зачем же – рассчитывали на то, что все сойдет нам с рук? Что как-нибудь обойдется?
Действительно, это глупость, просто глупость, недостойная взрослого человека и легионера. Идиотизм и детская шалость.
Я даже застонала вслух. На улице пели.
Нету радости без боли,
Нет победы без потерь.
Чья же очередь теперь?
Странники звездные,
Храбрый легион…
Вот-вот, Синь Ледариэн, не думай ты об этом – не все ли равно, что это, глупость, благородство, идиотизм, подвиг, теракт? Ты можешь, например, погибнуть сразу после выпуска, в первой же акции, по чьей-нибудь глупости или досадной случайности. Случай, он слеп, он и лучших не щадит. Так что ж теперь переживать? Как вышло – так и ладно.
Наша участь так легка,
Нас ведет судьбы рука…
Конечно, девчонкам запрещено даже приближаться к дисотсеку. Нас, девчонок, на курсе всего пять, и мы всегда держимся вместе. Мы роднее, чем сестры, ближе, чем подруги. У нас все общее – жизнь, учеба, работа, книги, передаваемые по кругу, парни, в которых мы влюбляемся, сон в отдельном маленьком отсеке казармы, опасности, награды, наказания…
Теперь только между нами возникла разница. Похоже, пути наши разошлись. Но это и ладно, и хорошо, не хватало еще и другим вылететь из Школы.
Посещать меня им, конечно, нельзя. Но никто не запретит мне подходить близко к решетке, а им – спрямлять путь по какой-нибудь надобности через тесный проходной коридор дисотсека. Останавливаться на несколько секунд, когда рядом нет часового. И тогда я ловлю их взгляды.
Испуганный – Кари.
Сочувствующий – Лус.
Подбадривающий – Мики.
Ускользающе-виноватый – Глин.
Все мы в Легионе с пяти лет. Так обучаются уни. Правда, только у меня одной нет никаких родственников. История моего поступления в Легион вообще темна и непонятна совершенно.
Тесты? Но тестируют всех, больных или неразвитых детей в уни не возьмут. Ну, возможно, я была выдающимся ребенком. Точно помню, что я хорошо читала в то время, и плавала отлично. Но все равно… В конце концов, я девочка! Кому и почему пришла в голову дикая мысль отдать меня в Легион?
Все равно. Как бы то ни было – не жалею.
Да, учебно-рабочий день у нас четырнадцать часов. Да, мое детство кончилось в пять лет, я этого детства и не помню в общем-то. Ну, наверное, в пять-то лет мы поменьше учились. Да и учиться тогда было интересно, все это воспринималось как роскошная игра: основы борьбы килокай, хореография, танцы, основы вычислительной техники, посидеть за пультом симулятора боевой машины, пострелять из всяких пукалок, поразбирать бластер, поиграть с подпространственной рацией или с аптечкой, и прочее… да и точные всякие скучные науки нам давали в игровой форме сначала. Даже театр у нас был, мы ведь должны в обществе уметь держаться, мы уни, можем быть и агентами… А всякой зубрежки, строевой подготовки, трудовых нарядов и всяких дисциплинарных моментов тогда было немного.
Вот только с годами всего этого становилось больше, а игры и творчества – куда меньше. Да и старые игры набили оскомину. Бластер или стреломет уже не игрушки, а орудия труда. Что поделаешь, взрослая жизнь.
Ничего, зато мы – уни. Кто умеет все, не умеет ничего? Чушь. Просто мы учимся дольше. В пилоты или десантники берут со второй или даже третьей ступени. И кто обычно побеждает в учебных боях – разве специалисты?
Мы побеждаем.
Так, говорят, готовят ско в Федерации, они там тоже умеют все, и воздушно-космические бои, и наземные, и медицинскую помощь окажут, и с техникой разберутся, и змей знает что еще.
Впрочем, что это я… Мне уже не доведется стать уни.
Ничего. В прошлом году на Л-13 погибли двое наших парней. Они тоже не стали уни.
Мика – самая красивая из нас. И внешностью Бог не обделил, и мать – известная модель.
Хорошо быть моделью. По крайней мере, известной. Вся твоя работа заключается в том, чтобы попозировать перед камерой раз в год – повертеться, поделать гимнастику, поиграть мимикой. И все! Дальше дело программистов – построить из таких вот образов фильмы или рекламные ролики. Плохо порномоделям или дешевым девочкам – они ничего не выбирают, их лицо и тело может мелькать где угодно. Они продают себя целиком, их образ принадлежит продюсеру. Куда лучше быть известной и богатой моделью. Такой, как Микина мать. Она сама решает, в какие фильмы или рекламу продать свой образ. У нее есть выбор. Она звезда, имя ее мелькает в светской хронике, подробности личной жизни известны всей планете. В этом варианте жизнь модели не так уж плоха. Жаль только, что начинать всегда приходится с первого.
И как только отбирают эти модели? Раньше, во времена, когда фильм почти не отличался от театра, от актеров требовался артистизм, навык перевоплощения и прочие таланты. Даже от манекенщиц-демонстраторов одежды ожидали какой-то пластики и каких-то навыков. Но с нынешней техникой… Художник на компьютере создаст и движение, и интонации героя. Актерский дар модели не нужен. Тогда что важно – красота? Чушь. Зайдите в любой дорогой ресторан, соберите официанток – вы найдете среди них больше изящных фигурок и смазливых лиц, чем в компании известных моделей.
Наверное, это хорошо, когда твоя мать – модель. Даже если ты видишь ее раз в один-два месяца (нам просто не дают больших увольнительных). Правда, по Мике этого не скажешь. Она к матери относится как-то пренебрежительно. Иногда складывается впечатление, что Мика и домой ездить не хочет. А когда возвращается, рассказывает, что у мамы опять очередной новый муж появился, а старый с ней судится из-за денег, что мама опять купила виллу на Сокоре, и что она омолодилась или слетала отдохнуть на Артикс. Всегда у ее мамы какие-то личные трагедии, то одного она любит, то другого, то сразу двоих, разводится, сходится, ссорится, из-за нее какие-то дуэли происходят… Послушать Мику – все равно, что светскую хронику почитать. Отца своего Мика не знает.
Но с другой стороны… Мне кажется, что матери Мика не очень-то нужна. У нас эта мать появлялась только раза два, я ее больше по рекламе, по виртуальному образу знаю. Да и что это за мать, которой пришло в голову отправить пятилетнюю дочку в Легион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
И однако все они – настоящие легионеры, а я…
Нельзя говорить вслух то, что и так все знают. Это наказуемо.
И ведь где-то Дзури прав. Ну да, конечно, Сабана– свинья, но ломать себе карьеру из-за удовольствия это сказать? За полгода до выпуска? Сознательно мы бы этого, конечно, не сделали. Зачем же – рассчитывали на то, что все сойдет нам с рук? Что как-нибудь обойдется?
Действительно, это глупость, просто глупость, недостойная взрослого человека и легионера. Идиотизм и детская шалость.
Я даже застонала вслух. На улице пели.
Нету радости без боли,
Нет победы без потерь.
Чья же очередь теперь?
Странники звездные,
Храбрый легион…
Вот-вот, Синь Ледариэн, не думай ты об этом – не все ли равно, что это, глупость, благородство, идиотизм, подвиг, теракт? Ты можешь, например, погибнуть сразу после выпуска, в первой же акции, по чьей-нибудь глупости или досадной случайности. Случай, он слеп, он и лучших не щадит. Так что ж теперь переживать? Как вышло – так и ладно.
Наша участь так легка,
Нас ведет судьбы рука…
Конечно, девчонкам запрещено даже приближаться к дисотсеку. Нас, девчонок, на курсе всего пять, и мы всегда держимся вместе. Мы роднее, чем сестры, ближе, чем подруги. У нас все общее – жизнь, учеба, работа, книги, передаваемые по кругу, парни, в которых мы влюбляемся, сон в отдельном маленьком отсеке казармы, опасности, награды, наказания…
Теперь только между нами возникла разница. Похоже, пути наши разошлись. Но это и ладно, и хорошо, не хватало еще и другим вылететь из Школы.
Посещать меня им, конечно, нельзя. Но никто не запретит мне подходить близко к решетке, а им – спрямлять путь по какой-нибудь надобности через тесный проходной коридор дисотсека. Останавливаться на несколько секунд, когда рядом нет часового. И тогда я ловлю их взгляды.
Испуганный – Кари.
Сочувствующий – Лус.
Подбадривающий – Мики.
Ускользающе-виноватый – Глин.
Все мы в Легионе с пяти лет. Так обучаются уни. Правда, только у меня одной нет никаких родственников. История моего поступления в Легион вообще темна и непонятна совершенно.
Тесты? Но тестируют всех, больных или неразвитых детей в уни не возьмут. Ну, возможно, я была выдающимся ребенком. Точно помню, что я хорошо читала в то время, и плавала отлично. Но все равно… В конце концов, я девочка! Кому и почему пришла в голову дикая мысль отдать меня в Легион?
Все равно. Как бы то ни было – не жалею.
Да, учебно-рабочий день у нас четырнадцать часов. Да, мое детство кончилось в пять лет, я этого детства и не помню в общем-то. Ну, наверное, в пять-то лет мы поменьше учились. Да и учиться тогда было интересно, все это воспринималось как роскошная игра: основы борьбы килокай, хореография, танцы, основы вычислительной техники, посидеть за пультом симулятора боевой машины, пострелять из всяких пукалок, поразбирать бластер, поиграть с подпространственной рацией или с аптечкой, и прочее… да и точные всякие скучные науки нам давали в игровой форме сначала. Даже театр у нас был, мы ведь должны в обществе уметь держаться, мы уни, можем быть и агентами… А всякой зубрежки, строевой подготовки, трудовых нарядов и всяких дисциплинарных моментов тогда было немного.
Вот только с годами всего этого становилось больше, а игры и творчества – куда меньше. Да и старые игры набили оскомину. Бластер или стреломет уже не игрушки, а орудия труда. Что поделаешь, взрослая жизнь.
Ничего, зато мы – уни. Кто умеет все, не умеет ничего? Чушь. Просто мы учимся дольше. В пилоты или десантники берут со второй или даже третьей ступени. И кто обычно побеждает в учебных боях – разве специалисты?
Мы побеждаем.
Так, говорят, готовят ско в Федерации, они там тоже умеют все, и воздушно-космические бои, и наземные, и медицинскую помощь окажут, и с техникой разберутся, и змей знает что еще.
Впрочем, что это я… Мне уже не доведется стать уни.
Ничего. В прошлом году на Л-13 погибли двое наших парней. Они тоже не стали уни.
Мика – самая красивая из нас. И внешностью Бог не обделил, и мать – известная модель.
Хорошо быть моделью. По крайней мере, известной. Вся твоя работа заключается в том, чтобы попозировать перед камерой раз в год – повертеться, поделать гимнастику, поиграть мимикой. И все! Дальше дело программистов – построить из таких вот образов фильмы или рекламные ролики. Плохо порномоделям или дешевым девочкам – они ничего не выбирают, их лицо и тело может мелькать где угодно. Они продают себя целиком, их образ принадлежит продюсеру. Куда лучше быть известной и богатой моделью. Такой, как Микина мать. Она сама решает, в какие фильмы или рекламу продать свой образ. У нее есть выбор. Она звезда, имя ее мелькает в светской хронике, подробности личной жизни известны всей планете. В этом варианте жизнь модели не так уж плоха. Жаль только, что начинать всегда приходится с первого.
И как только отбирают эти модели? Раньше, во времена, когда фильм почти не отличался от театра, от актеров требовался артистизм, навык перевоплощения и прочие таланты. Даже от манекенщиц-демонстраторов одежды ожидали какой-то пластики и каких-то навыков. Но с нынешней техникой… Художник на компьютере создаст и движение, и интонации героя. Актерский дар модели не нужен. Тогда что важно – красота? Чушь. Зайдите в любой дорогой ресторан, соберите официанток – вы найдете среди них больше изящных фигурок и смазливых лиц, чем в компании известных моделей.
Наверное, это хорошо, когда твоя мать – модель. Даже если ты видишь ее раз в один-два месяца (нам просто не дают больших увольнительных). Правда, по Мике этого не скажешь. Она к матери относится как-то пренебрежительно. Иногда складывается впечатление, что Мика и домой ездить не хочет. А когда возвращается, рассказывает, что у мамы опять очередной новый муж появился, а старый с ней судится из-за денег, что мама опять купила виллу на Сокоре, и что она омолодилась или слетала отдохнуть на Артикс. Всегда у ее мамы какие-то личные трагедии, то одного она любит, то другого, то сразу двоих, разводится, сходится, ссорится, из-за нее какие-то дуэли происходят… Послушать Мику – все равно, что светскую хронику почитать. Отца своего Мика не знает.
Но с другой стороны… Мне кажется, что матери Мика не очень-то нужна. У нас эта мать появлялась только раза два, я ее больше по рекламе, по виртуальному образу знаю. Да и что это за мать, которой пришло в голову отправить пятилетнюю дочку в Легион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134