— В самой глубине, — прошептала Ева. Пошарив в темноте ногой, Лепра нащупал ступени.
— Это на третьем, — заговорила Ева. — На каждом этаже только по одной квартире.
На площадке третьего этажа Лепра щелкнул зажигалкой.
— Попробуй плоский ключ, — сказала Ева.
Дверь сразу же открылась. Они бесшумно затворили ее, и Ева повернула выключатель. На стенах вспыхнули бра из кованого железа.
— Под нами люди, — сказала Ева. — Нельзя, чтобы они нас услышали.
Она сняла туфли. Лепра тоже разулся, потом посмотрел на часы.
— Скоро одиннадцать, — заметил он.
Ева вытянула руку вперед.
— Кабинет там, — сказала она.
Они прошли через просторную гостиную, увидели в большом венецианском зеркале свои движущиеся отражения. Лепра натолкнулся на столик, осыпались лепестки роз. Свет от ламп, горевших в прихожей, сюда уже почти не проникал. Ева пошарила вокруг.
— Это здесь, — сказала она. — Надеюсь, что ставни закрыты.
Она проскользнула в соседнюю комнату. Скрипнула половица, за ней другая.
— Можешь войти.
Лепра вошел. Настольная лампа рисовала светлый круг на огромном столе в старинном стиле. Освещенное боковым светом лицо Евы казалось маской.
— Займись полками, — сказала она. — Я проверю ящики стола.
Они бесшумно принялись за работу. Лепра перебирал книги. Ева рылась в бумагах.
— Здесь ничего, — сказал Лепра.
— Здесь тоже.
Он занялся тумбой, в которой стояли пластинки: Стравинский, Шостакович, Гершвин, Бела Барток… При свете лампы он читал наклейки, наклоняя каждую пластинку, чтобы рассмотреть звуковую канавку. Пластинки Фожера отличались узкой бороздкой — их было легко узнать.
— Мы ведь даже не представляем, чего мы ищем, — заметил Лепра. — Может, твой муж оставил письма.
— Мы бы их нашли, — возразила Ева.
— Может, Мелио арендовал сейф.
— Сомневаюсь!
Ева оглядела кабинет.
— Система.
И снова Лепра принялся разглядывать каждую пластинку.
— На проигрывателе пластинка, — сказала Ева. Лепра наклонил пластинку, рассмотрел ее сбоку.
— Ну и что? — шепнула Ева.
— Может, и она.
— Наклейку проверил?
— Наклейки нет. Ева поколебалась.
— Чем мы рискуем? — наконец произнесла она.
Она вновь положила пластинку на проигрыватель и включила контакт.
— Ты сошла с ума!
— Молчи!
Она на коленях возилась с проигрывателем. Кончиком пальца коснулась иглы, вызвав в микрофоне отзвук, который она постаралась приглушить. Потом опустила звукосниматель на пластинку, пластинка зашуршала… Они узнали голос Флоранс, такой слабый, что он казался далеким, нереальным. Голова к голове, склонившись над пластинкой, они слушали песню, они ждали того голоса… Но нет, голоса не будет. Это невозможно, ведь, когда Флоранс записывала «Очертя сердце», Фожера уже не было в живых. Слова, произносимые Флоранс, пронзали душу… Они были обращены только к ним двоим, словно Фожер мог угадать, что однажды вот так вдвоем, бок о бок, с бьющимся сердцем, они будут вслушиваться в эту полузадушенную музыку, повествующую об их преступлении. Лепра почувствовал, как что-то обожгло ему руку. Ева плакала. Он хотел прижать ее к себе. Она тихонько его оттолкнула. Песня шла к концу… Последний припев… Пластинка, щелкнув, остановилась. Они продолжали вслушиваться.
На безлюдной улице притормозила машина, хлопнули дверцы. Лепра выключил проигрыватель и выпрямился. Он провел ладонями по щекам, словно для того, чтобы согнать бледность. На тротуаре разговаривали люди. Лязгнула дверная пружина, в подъезде голоса загудели отчетливей. Говоривших было по крайней мере трое. Ева побежала в прихожую и погасила свет. Лепра хотел было погасить и настольную лампу, но ему не хватило мужества остаться в темноте. Кто-то на лестнице рассмеялся. Голоса поднимались все выше. Теперь они звучали совсем близко. На пороге кабинета показался силуэт Евы.
— Тсс!
Люди прошли по площадке.
— До чего же он уморительный, — произнес голос.
— А она, когда опрокидывает бутылку…
Слова стали невнятными. Кто-то споткнулся о ступеньку.
— Сегодня суббота, — шепнула Ева. — Они возвращаются из театра.
Шаги раздались над их головой. Послышался глухой шум запираемой двери. Лепра прислонился к книжной полке.
— Мы могли с ними встретиться, — сказал он, и ему почудилось, будто это говорит не он, а кто-то другой.
Они еще выждали.
— Ты уверен, что машина уехала? — спросила Ева.
— Я не обратил внимания.
— Продолжим! Столовая рядом.
Лепра покорно двинулся за ней, но у него не было сил продолжать обыск. Он был уже за пределами страха, усталости, отвращения. Он страстно мечтал об одном — чтобы эта ночь наконец кончилась. Ева зажгла люстру. Она быстро открывала ящики. Взглянет, закроет, возьмется за следующий.
— Кухня, — скомандовала она.
Лепра сел, обхватив голову руками. Это превращалось в кошмар. Если бы хоть можно было закурить. Ему хотелось пить, он был как пустая скорлупка. От роз шел пресный, сладковатый запах. Где-то поодаль с дробным поскребыванием грызуна упорствовала Ева. Но она ничего не находила. Все зря. И Мелио погиб зазря. Лепра снова отвернул рукав. Но было слишком темно — стрелки не удавалось разглядеть. Лепра поднес часы к уху. Они тикали. А вообще, нелепый жест. Да и все остальное нелепо.
Лепра вздрогнул, почувствовав руку на своем плече.
— Уходим.
— Само собой, ничего?
— Ничего.
Не надо вникать. Только не вникать. Лепра тяжело встал. Ева, вернувшись в кабинет, проверяла, не оставили ли они каких-нибудь следов беспорядка.
— Зажги, пожалуйста, в прихожей.
Лепра прошел через темную гостиную. Справа стоял открытый рояль. Клавиши тянулись длинной мертвенно-бледной полосой. Лепра долго нашаривал штепсель. Когда он включил свет, Ева уже стояла с ним рядом.
— А в гостиной, в спальне ты искала? — спросил он.
— Да, только что.
Она обулась, стоя сначала на одной ноге, потом на другой. Лепра пришлось опуститься на колени. Ботинки жали ему, как после долгой ходьбы.
— Ты готов? — спросила Ева. Она приподняла его подбородок. — Ободрись, — сказала она.
Она говорила таким материнским, таким озабоченным тоном, что губы Лепра затряслись от бурного всплеска чувств. Он отвернулся, открыл входную дверь. Дом спал в плотном, холодном безмолвии. Ева вышла первой. Лепра погасил свет, прикрыл дверь, слегка надавив на нее. Вдруг Ева схватила его за руку, от этого движения замок защелкнулся. Дверь была заперта.
— Ключи! — пролепетала Ева.
— В чем дело?
— Ключи, они у тебя?
У Лепра вспотели виски.
— Но разве не ты…
Он задохнулся. Боже, ключи остались внутри. Он потряс дверь. Бесполезно. Рядом с ним Ева переминалась с ноги на ногу. Он шумно дышал… Придет полиция… Она удивится, почему ключи… Темнота разделяла их плотнее, чем стена. Он раскрыл ладонь, почувствовал пальцами ткань Евиного плаща.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40